Так Конор Мейерсон назвал меня, когда подкараулил в душевой. Но он ошибся. Мы все были жертвами. Марионетками, безвольно болтающимися на хлипких нитях судьбы. Пешками, жизнь которых им даже не принадлежала.
Мы все были разбитыми, поверженными и больными. Но понятным это становилось лишь тогда, когда на арену выпускали новую кровожадную фигуру, жадно поглощающую человеческие жизни – любовь.