превратилось в идею о «другом», почти близнеце, который будет рядом, но всё же не будет мной. Как у Платона — утерянная половинка целого совершенного существа. Настанет день, мы отыщем друг друга — и тогда всё будет хорошо.
Мне нужно было верить в это — как иначе я могла бы выжить? И всё же меня несло прямиком к опасным жертвам ради любви, которая требует «всё или ничего».
Но — и это важно — в шестнадцать лет у вас нет особого выбора. Вы остаетесь с тем, что унаследовали.
И всё же…