Возвращение людей

Реликт украдкой спускался со скалы – неуклюжее исхудалое существо с глазами замученной жертвы. Он двигался короткими перебежками, скрываясь за пропластками темного воздуха – едва поспевая за каждой проплывающей мимо тенью, время от времени он опускался на четвереньки и прижимался к земле. Достигнув последнего, самого низкого каменного уступа, он остановился и выглянул на равнину.

Вдали виднелись пологие холмы, сливавшиеся с небом, пятнистым и желтоватым, как мутное стекло с остатками скисшего молока. Перед холмами простиралась долина, черновато-зеленая и сморщенная – старый рваный бархат, пересеченный полосами охряного и ржавого оттенков. Высоко в небо била струя жидкого камня, ветвящаяся черным кораллом. Неподалеку целеустремленно эволюционировала группа серых объектов: сферы размягчались, превращаясь в пирамиды, затем в купола, в пучки белых шпилей, в протыкающие небо столбы и, наконец, словно последним усилием воли, в тессеракты.

Реликта все это ничуть не интересовало; он голодал, а на равнине была растительная пища. В отсутствие чего-либо лучшего она могла его насытить. Пища росла на земле, хотя иногда ее можно было найти на поверхности плывущей по воздуху бесформенной глыбы воды или вокруг сердцевины жесткого темного газового сгустка. На равнине встречались влажные ползучие черные листья, пучки поседевшего терновника, бледно-зеленые клубни, стебли с искаженными цветами. Реликт не умел распознавать часто изменяющиеся разновидности, у него не было даже возможности знать, отравят ли его сегодня те листья и побеги, которые он ел вчера.

Он нащупал ступней поверхность равнины. Стекловидный грунт (в то же время напоминавший ковер из красных и серо-зеленых пирамидок) выдержал его вес, но затем внезапно всосал его ногу. Реликт лихорадочно высвободил конечность, отскочив на каменный уступ, и присел на корточки – по меньшей мере, скала все еще казалась сплошной и надежной.

У него бурчало в животе. Ему срочно нужно было что-то съесть. Глядя на равнину, он напряженно размышлял. Неподалеку играли друг с другом два Организма: скользили и ныряли, танцевали и принимали горделиво-карикатурные позы. Если бы они оказались поближе, Реликт мог бы попытаться убить одного из них. Организмы напоминали людей – следовательно, скорее всего, должны были быть достаточно питательными.

Реликт ждал. Сколько времени прошло? Много или мало? Так или иначе, течение времени перестало быть количественной или качественной реальностью. Солнце исчезло, в мире больше не было стандартных циклов или регулярно возобновляющихся явлений. Само слово «время» потеряло всякий смысл.

Когда-то все было по-другому. Реликт сохранил несколько разрозненных воспоминаний о прежней эпохе, существовавшей до тех пор, пока не разрушилась логическая последовательность событий, пока не наступил хаос. Человек преобладал на Земле благодаря одному-единственному убеждению: допущению того, что причинно-следственную связь почти всегда можно было установить, и что даже причина, как правило, была следствием предшествующей причины.

Манипуляция этой фундаментальной закономерностью приносила щедрые плоды; казалось, в мире не было необходимости в другом инструменте или средстве. Люди гордились своей способностью приспосабливаться, отсутствием видовой специализации. Человек мог жить в пустыне, в полях, на льду, в лесу или в городе – природа не предназначила его к каким-либо особым условиям существования.

Человек не подозревал о своей уязвимости. Логика была особым условием его существования, мозг был его специализированным инструментом.

И настал ужасный час, когда Земля погрузилась в космический провал отсутствия причинных связей – все рациональные сопряжения явлений исчезли. Специализированный инструмент человека стал бесполезным, не находил опоры в действительности. Из миллиардов людей, населявших Землю, выжили несколько человек – безумцы. Теперь они стали Организмами, повелителями новой эры, ибо случайные блуждания их мыслительных процессов соответствовали непоследовательности бытия и, таким образом, представляли собой своего рода мудрость. Или, возможно, неорганизованная хаотическая материя мироздания, освободившаяся от прежних связей и структур, отличалась особой чувствительностью к психокинезу сумасшедших.

Продолжали существовать и другие – Реликты, но их становилось все меньше. Им удавалось выжить лишь благодаря особому, маловероятному стечению обстоятельств – древние причинно-следственные связи проявлялись в них настолько устойчиво, что Реликты способны были контролировать обмен веществ в собственных телах – но этим их приспособляемость ограничивалась. Реликты быстро вымирали, так как в новых условиях разум не давал никаких преимуществ. То и дело мозг очередного Реликта отказывался воспринимать действительность и выходил из строя: такой Реликт разражался безумными воплями и скачками убегал вдаль.

Организмы наблюдали за происходящим без любопытства и без удивления – как что-нибудь могло их удивить? Порой обезумевший Реликт задерживался рядом с Организмом и пытался подражать его способу существования. Организм поедал пучок листьев; Реликт делал то же самое. Организм натирал ступни толченой водой; Реликт имитировал его поступок. Вскоре, однако, Реликт погибал от яда, от кровотечения в кишечнике или от кожных нарывов, тогда как Организм спокойно отдыхал, развалившись на влажной черной траве. Нередко Организм стремился сожрать Реликта; тот в ужасе убегал, неспособный найти убежище нигде в окружающем мире – он бежал все дальше и дальше, подпрыгивая, расталкивая грудью густой воздух, выпучив глаза и раскрыв рот, выкрикивая жалобы и задыхаясь, пока, наконец, не погружался в пруд холодного жидкого чугуна или не оказывался запертым внутри безвоздушного пузыря, где он погибал, лихорадочно размахивая руками и натыкаясь на невидимые преграды, как муха в бутылке.

Местных Реликтов теперь можно было пересчитать на пальцах одной руки. В группу Финна, сидевшего на корточках под скалой и смотревшего на равнину, входили еще четыре человека. Двое – старики – должны были скоро умереть. Не обнаружив ничего съестного, Финн тоже должен был скоро умереть.

На равнине один из Организмов, Альфа, присел на траву, поймал пригоршню воздуха – шар голубой жидкости – смешал его с камнем, разминая и растягивая смесь, как патоку, после чего развернул ее внезапным броском. Реликт пригнулся ближе к скале. Никогда нельзя было предсказать, какую чертовщину придумает Альфа. Потому что все Организмы были совершенно непредсказуемы! Реликт высоко ценил их питательную плоть; но Организмы, со своей стороны, тоже сожрали бы его при первой возможности. Причем в этом соревновании Организмы пользовались огромным преимуществом: случайность их поступков приводила Финна в замешательство. Если бы он побежал, стремясь уклониться от опасности, его ожидала самая ужасная судьба. Изменчивость трения и прочности грунта вряд ли позволила бы ему двигаться в избранном направлении. Но случайность и беспорядочность движений Организмов соответствовали хаотичности окружающей среды; удвоение непоследовательностей иногда приводило к их резонансу, а иногда – к их взаимному исключению. В последнем случае Организм мог поймать Финна… Все это было совершенно необъяснимо. Но что в этом мире было объяснимо? Само понятие какого-либо «объяснения» потеряло смысл.

Организмы подходили к нему. Неужели они его заметили? Финн прижался плашмя к грязновато-желтоватому выступу скалы.

Два Организма задержались поблизости. Финн их слышал – и оцепенел, раздираемый противоречивыми приступами голода и страха.

Альфа опустился на колени, лег на спину и беспорядочно раскинул руки и ноги, вознося к небу мелодичные восклицания, присвисты и гортанные стоны. Он только что придумал свой собственный импровизированный язык, но Бета его хорошо понимал.

«Видéние! – провозгласил Альфа. – Я вижу выше неба. Там узлы, там вращаются круги. Они сжимаются в твердые точки; эти точки больше никогда не распустятся».

Забираясь на пирамиду, Бета взглянул через плечо на пятнистое небо.

«Прозрение! – распевал Альфа. – Картина из других времен: жесткая, безжалостная, неизбежная».

Бета устроился на пирамиде, нырнул сквозь ее стекловидную поверхность, проплыл под Альфой, вынырнул и лег плашмя радом с Альфой.

«Смотри – Реликт на склоне. В его крови – вся древняя раса узколобых с умами, тесными, как трещины. Прозрение изошло от него. Неповоротливый тупица!» – говорил Альфа.

«Они все вымерли, все! – отозвался Бета. – Остались трое или четверо». (Если «прошлое», «настоящее» и «будущее» – не более чем рудиментарные понятия, унаследованные от безвозвратной эры, как лодки на дне высохшего озера, завершение того или иного процесса не поддается четкому определению.)

Альфа сказал: «Таково прозрение. Я вижу Реликтов, кишащих на Земле. Их унесло в никуда, как полчище гнуса порывом ветра. Всё позади».

Организмы лежали молча, размышляя о прозрении.

Камень – возможно, метеорит – упал из неба и ударился в поверхность пруда. Он оставил след – постепенно смыкавшееся круглое отверстие. С другой стороны пруда выплеснулась струя жидкости, уплывшая вдаль по воздуху.

Альфа произнес: «Снова – видéние становится ярче! В небе будут огни».

Лихорадочное возбуждение Альфы прошло. Зацепившись пальцем за воздух, он поднялся на ноги.

Бета продолжал молча лежать. Слизни, муравьи, мухи, жуки ползали по нему, вгрызались в него, размножались. Альфа знал, что Бета мог встать, стряхнуть с себя насекомых и уйти. Но Бета, судя по всему, предпочитал пассивность. И этого было достаточно. Он мог создать другого Бету, если бы захотел, или дюжину таких же, как он. Порой мир полнился мириадами Организмов всевозможных форм и цветов – высокими, как церковные шпили, приземистыми, как цветочные горшки. Порой они тихо прятались в глубоких пещерах, после чего бывало, что ненадежная толща Земли смещалась – и один Организм или тридцать Организмов оказывались запертыми в подземном коконе; но все они терпеливо ждали того момента, когда грунт раскроется и они смогут выйти наружу: бледные, жмурящиеся от непривычного света.

«Я ощущаю потребность, – произнес Альфа. – Я съем Реликта». Двинувшись куда глаза глядят, он по чистой случайности оказался рядом с выступом желтоватой скалы. Реликта по имени Финн охватила паника, он вскочил.

Альфа попытался сообщить Финну, что тому следовало подождать, пока Альфа не насытится. Но многозначные обертоны голоса Альфы оставались невразумительными для Реликта. Он схватил камень и швырнул его в Альфу. Камень превратился в облачко пыли, полетевшей обратно в лицо Финну.