Цитаты из книги «Загадка золотого кинжала (сборник)»

Сегодня ему тоже угрожала пытка оперой.

«Глухая местность» в нашей англосаксонской глубинке – это все же не буш, австралийский или африканский. Отнюдь. Девочки цветы там собирают, деревенские старушки… не знаю уж зачем, но тоже запросто могут оказаться в этой, гм, «глуши»…

добро бы только мы, служители закона, в этих историях выглядели умственно отсталыми – так ведь нет, там какие-то состязания призовых идиотов.

Но когда человек, едва держащийся на ногах после дежурства, заглянет в одно из помещений, предназначенных для отдыха, – не дело с размаха лупить его по голове полным собранием сочинений Шекспира. Иначе он немедленно перейдет из библиотеки в бильярдную. Которая у нас тоже есть.

Вам, конечно, известен этот тип заведений: пищу там принято поглощать с такой скоростью, что не успеваешь обратить внимания на вкус (а возможно, он в этой еде и отсутствует), сам же ланч, в свою очередь, пролетает так быстро, что не воспринимается как отдых

нужно не устраивать взрывы на улицах городов, но разрушать городскую канализацию; а дальше, мол, пусть работает брюшной тиф, способный унести гораздо больше жизней, чем тонны динамита. Слепой, бездушный, неприцельный способ борьбы… привлекательный, однако, своей первозданной простотой. Не могу отрицать его эффективность и даже проистекающую из нее элегантность. Однако, сэр, вам известно, что в моей натуре есть кое-что от поэта – а все остальное от народного трибуна; и обе этих сущности противятся грубому примитивизму такой вот желудочно-кишечной борьбы с империей зла.

Игра в прятки, безусловно, очень увлекательна – особенно когда «Я иду искать!» произносит не кто-нибудь, а все общество.

– Ах! – пробормотал он. – Что за чудо – обладать знаниями и знать, как воспользоваться ими!

это и есть он, Флоризель Богемский, некогда один из богатейших и влиятельнейших людей Европы, а ныне изгнанник, свергнутый с трона вихрем революции и вынужденный прозябать, торгуя табаком в столице столь высоко ценимой им Великобритании.

От самых квадратных носков своих туфлей и до небольшой лысины на макушке он был невероятно, почти до отвращения респектабелен.