– Смотри, – спокойно произнесла она. – Смотри, что они с ней делают.

Дэн подошел к окну. В свете автомобильных фар едва курились зыбкие, восходящие от стылой земли облачка мглы, но он вполне отчетливо различал всех собравшихся. Люди снаружи перекинули через сук дерева веревку. Ноги Карлы были обвязаны одним концом. Мужик в красном тянул за другой, поднимая тело в воздух. «Ну хорошо хоть она в себя так и не пришла», – отметил Дэн. Вокруг нее роились дети, и он увидел, как один из них плюнул в лицо девушке, когда ее ноги стали вздыматься ввысь, тогда как другой сунул ей меж ягодиц длинную палку и принялся «бурить», покуда худой тип не отогнал его прочь.

– Мардж, отойди, – бросил Дэн приказным тоном. Не стоило ей на все это смотреть. Да никому, в общем-то, не стоило.

– Нет, – отозвалась Мардж все тем же неестественно спокойным тоном, скрывающим недалекую истерику, совсем как облачный фронт скрывал бы вспышки молний. – Это ведь моя сестра, Дэн.

Ник успел подняться на ноги и теперь стоял рядом с ними.

– Мои очки, – пробормотал он. – Я… я ничего не вижу. Что они вытворяют?

Снаружи здоровяк тянул веревку, а другой обматывал ею ствол дерева.

– Найди окуляры, – сказал Нику Дэн, – а потом постарайся расшевелить Лору. А ты, – он повернулся к Мардж, – оставайся здесь и не двигайся. Я скоро вернусь. Если хоть что-то приблизится к этому окну, позови меня – и беги, черт возьми!

Ник затопал в сторону спальни. Дэн услышал, как он заговорил с Лорой, а когда шел мимо их комнаты к мойке, увидел, что тот склонился над девушкой, пытаясь приподнять ее с кровати. Слава богу, хоть с этим парнем все о’кей. Инструменты в самом деле оказались под раковиной – два молотка и коробка с длинными гвоздями. Дэн перенес их в спальню, положил на кровать, быстро натянул джинсы и сунул молотки за пояс.

Он вернулся на кухню и высыпал коробку с гвоздями на стол. Снова оглянулся назад, в гостиную. Мардж не сходила с места. Он подошел к ящику, достал оттуда самый лучший и острый нож, какой только смог найти, и тоже засунул его за пояс. Лезвие было восемь дюймов в длину – добрый фунт нержавеющей стали.

В конце концов им придется уйти отсюда. Но сначала нужно было обезопасить дом. Если бы им удалось продержать их снаружи достаточно долго, чтобы отвлечь внимание на заднюю часть здания, тогда, возможно, удалось бы и выскользнуть через переднюю дверь к одной из машин и уехать. Если сделать это как можно скорее, они, возможно, даже смогли бы помочь Карле. Но та часть его, что должна была быть безжалостно честной, сомневалась в этом. Он снова взглянул на Мардж, все еще глядящую за окно. Надо как-то ее отвлечь уже – в таком состоянии она не могла оказать ему никакой помощи, а он в ней очень нуждался.

– Прекрати смотреть туда, – сказал Дэн, подходя к ней ближе. – Прошу тебя, просто отойди от этого проклятущего окна, Марджори.

– Отвали, – откликнулась она.

Руки Карлы безвольно болтались где-то в трех футах над землей. Ее тело медленно поворачивалось вокруг оси, волосы яркой паклей провисли к земле. Мардж лишь теперь, изрядно испугавшись при этом, заметила, что Карла успела в какой-то момент очнуться. Она неотрывно и твердо уставилась на сестру, будто желая спасти ее одним напряженным взглядом; увидела, как бесполезно трясутся ее руки – и будто услышала ее хныканье и их смех.

Потом у нее на глазах тощий палач подался вперед, намотал на кулак волосы Карлы и потянул их назад, одновременно отходя в том же направлении. Так продолжалось до тех пор, пока она не закричала от боли. Дальше тянуть ее было уже невозможно. Тогда тощий отпустил ее, и все тело по дуге устремилось в сторону дома. Мардж представляла, сколь болезненно должна сейчас впиваться в ноги Карлы туго завязанная веревка. Когда этот жуткий человеческий маятник завершил ход и вернулся к нему, тощий поймал Карлу уже за шею, остановив ее в воздухе, и она поперхнулась новым криком.

Мардж была готова порубить садиста на куски.

Дэн тоже наблюдал эту сцену, понимая, что слабеет в коленях, не может с места стронуться. Симптом сквернее некуда. Разбитый зев окна – все еще самая серьезная угроза их безопасности. Он заставил себя встряхнуться, робко тронул Мардж за плечо. Она тут же резко повернулась к нему:

– Чего ты встал? Пошли к ним! Ублюдки! Грязные твари! – Дэна прошиб морозец – Мардж стояла на кровати и, казалось, готова была вот-вот сигануть из окна. Он схватил ее за плечи уже решительнее, с усилием потянул на себя, круто развернул ее к себе лицом. Мардж все еще кричала, и он залепил ей пощечину, а за ней тут же еще одну. От неожиданности Мардж смолкла. В следующий миг она, осев на пол, тихо заплакала, спрятав лицо в ладонях.

– Извини, – прошептал Дэн, и в воцарившейся тиши услышал – снаружи, прямо за дверью, кто-то засмеялся. Видимо, тот полуголый верзила. Он никуда не ушел. Если бы Мардж высунулась-таки, он бы в два счета метнулся к окну и выволок бы ее наружу вслед за сестрой.

Что-то будто щелкнуло у него в голове, побудив к действиям.

Как ни странно, Дэн почувствовал себя как никогда спокойно.

– Ей ты пока все равно ничем не поможешь, – сказал он, поворачиваясь к Мардж. – И никто не поможет. Но ты можешь помочь нам. Иначе нам крышка.

Она подняла на него взгляд, услышав ровный, твердый голос, и кивнула.

– Мы сделаем все, что в наших силах, – сказал он.

Ник и Лора показались из спальни. Лора выглядела плохо, ее мертвенно-бледные губы дрожали. Она плотно запахнула белую мантию из простыни на себе; ее глаза блеснули, настороженные и неуверенные. С другой стороны, Ник, казалось, стал держаться молодцом. Он был одет, при очках. Медленно он повел Лору через кухню туда, где все собрались – у двери в гостиную.

Сначала Лора, казалось, никого не заметила. В следующее мгновение ее взгляд остановился на фигуре, растянувшейся на кровати. Ее рот раскрылся. На миг тишина задержалась, а потом ее прорезал истошный крик – пронзительный и визгливый. Она вырвалась из рук Ника и побежала обратно в спальню. Дверь захлопнулась. Ник повернулся было следом, но Дэн осадил его:

– Пускай. Пока что она там более-менее в безопасности, я полагаю. Разве что дверь открой. Так, на всякий случай.

Ник приоткрыл дверь, и они заглянули внутрь. Лора выпрямилась в углу за дверью, подальше от окна. Ее глаза были пустыми и смотрели прямо перед собой, на стену.

– Достаточно, – сказал Дэн.

Он знал, что стоит ему повернуться и посмотреть на Мардж, как ее тут же вырвет. Ник тоже это понял и попытался было подоспеть к ней, но все же опоздал. Отвернувшись от них, она рухнула на колени – бледная как смерть, с отчаянно колотящимся сердцем, – и ее стошнило прямо на тоненькую ночнушку, прикрывавшую ее колени. Она почувствовала, как Дэн прикоснулся к ней, но не могла даже шевельнуться. Затем чьи-то руки подняли ее с пола и отнесли в спальню. Дэн стащил с нее заляпанную ночную рубашку и отшвырнул в угол. Приходилось спешить: теперь их оставалось только двое, а работы было невпроворот. Он протянул Нику один из молотков.

– Нет ли где-нибудь здесь топора? – спросил он.

– Если только в сарае. А он, мать его, снаружи.

– Тогда бери из ящика еще один нож. Вдруг эти мудаки решатся на штурм. А я пока сниму дверь спальни. – Дэн, приноровившись, вмазал молотком по хлипким с виду петлям – те отошли без особого труда, и он поволок снятое полотно двери в гостиную, прихватив по пути коробок с гвоздями. – Подойди-ка сюда! – позвал он Ника.

Ник бросился ему на помощь – уже вооруженный ножом. В его глазах горел суровый огонь – он явно приноровился к ситуации.

– Где вещи Джима? – спросил он.

– Здесь, наверное. Хотя не знаю. А почему ты спрашиваешь?

– У него была синяя сумка пилота. В ней лежит револьвер.

– Револьвер?

– Ну да. Огромная пушка. В синей сумке пилота.

– Черт побери, ее надо обязательно найти, – пробормотал Дэн.

Они принялись обыскивать комнату, нашли чемодан рядом с печкой, но – ни следа синей сумки.

– Дерьмо, – ругнулся Ник. – Ну как же он не принес ее в дом! Она в багажнике.

– Может, она на кухне. Мы еще найдем ее. А пока что я не хочу, чтобы это окно было открыто. Подсоби мне немного.

Ник прижимал дверь к оконному стеклу, пока Дэн заколачивал ее, все время думая о человеке снаружи. О здоровяке с ножами и злым смехом. Каждую секунду он думал: «Вот сейчас он придет. Но теперь я готов к этому. Сколько бы фунтов в этом парне ни было – я готов». Ему показалось, что однажды он услышал его смех, тихое злое хихиканье, но он не мог быть уверен, что всему виной не только его воображение. Ничто не ударилось об окно. Снаружи ничего не шевелилось. «Почему они не нападают? – гадал Дэн. – Что им мешает? Здоровяк без особого труда смел бы меня с пути еще тогда, когда я в первый раз открыл дверь. Что эти люди задумали, черт возьми?»

Он забил последний гвоздь.

Пришла пора позаботиться о других окнах. И об оружии.

Снаружи Карла медленно раскачивалась на тяжелой веревке, погруженная в кошмар. Она неудержимо дрожала, ее тело было в поту, кровь Джима все еще хранила липкость на ее животе и бедрах. Прохладный ночной бриз обернулся злым ветром, глубоко впившимся в ее пылающую плоть. Рана на позвоночнике саднила. Боль ощущалась в ногах, в опухших лодыжках. Язык стал толстым, губы потрескались и сохли. С большим трудом заставила она сфокусироваться блуждающий взгляд.

Группа оборванных детей что-то строила из листьев, палок и старого гнилого дерева в нескольких ярдах впереди. Тощий головорез с гнусной улыбкой ткнул ее указательным пальцем в ребра и поставил под нее большое металлическое ведро – настоящую лохань, в такой и искупаться можно. Рядом с ним мужчина в ярко-красной рубашке вбил деревянным молотком в землю два колышка, по одному по обе стороны от нее на расстоянии примерно четырех футов. В этой рубашке было что-то знакомое. Она заметила, что на его правой руке не хватает двух пальцев. Затем она вспомнила типа в красной рубашке, помахавшего ей рукой из чащи.

Это было вчера?

Карла непонимающе наблюдала, как мужчина привязал длинные кожаные ремни к каждому колышку, а затем вбил их глубже в твердую землю. Он встал, провел линию по ее левому запястью и выкрутил кожу. Женщина попыталась отстраниться от него, но это было бесполезно. Ее силы иссякли. Душегуб смеялся над ней. Теперь она чувствовала давление в кончиках его пальцев и знала – через несколько минут они причинят ей боль. Он протянул второй ремешок к ее правому запястью и завязал его. Теперь она даже не сможет больше качаться на веревке вперед-назад. Она посмотрела в ведро. Тьма, наполненная крошечными точками света, начала приближаться к ней.

Карла смутно слышала стук молотка внутри дома, но не могла понять, что означает этот звук, не могла ни с чем его связать. Звук собственных рыданий коснулся ее ушей, по лбу покатились слезы. Но даже это все казалось очень далеким. Карла чувствовала, что с каждой секундой все больше слабеет, и потому отчаянно удерживала остатки сознания, не допуская победы шока. Ей казалось, что если ей удастся не забыться, не лишиться чувств, то что-то непременно, обязательно ее спасет. Только тогда у нее сохранится какой-то шанс. Она затрясла головой и тут же увидела, как тощий полез в карман штанов, вынул складной нож и открыл его. Изо всех сил дернувшись, она испытала мгновенную боль – и тут же к ней стремительно вернулась былая чистота мыслей.