5

Городок остался в зеркале заднего вида, а мы еще милю или две следовали по шоссе. Ехали опять через лес, в густой тени деревьев. Потом навигатор предупредил о крутом повороте на узкую однополосную дорожку. Не было ни указателей, ни названия – ничего, что бы подсказало, что мы едем куда надо. Но компьютер в этом не сомневался и велел мне «следовать по необозначенной дороге 0,7 мили».

– Что-то тут не так, – усомнился я, но Тэмми уговорила ехать, как сказано.

Мы спустились по длинному пологому склону, уходившему все глубже в лес. Асфальт был щербатый, в трещинах и выбоинах. От всех этих ухабов моей подвеске основательно доставалось, так что я нажал на тормоза, снизив скорость до двадцати миль в час. Посреди дороги лежал гигантский каменюка, с баскетбольную корзину, – как нарочно, чтобы убить мне переднюю ось. Я вильнул, объезжая, и чуть не въехал колесом в яму.

– Не туда мы едем, – проворчал я. – Не могут Гарднеры жить на такой дороге.

– Богатые люди, скажу я тебе, не как все, – принялась объяснять Тэмми. – Не все, как какой-нибудь Элвис Пресли, скупают особняки среди города, чтобы люди рты разинули. По-настоящему богатые не выставляют свои деньги напоказ. Не хотят, чтобы ты знал, сколько у них есть. И уж точно не хотят, чтобы на них глазели. Так что найти их дом не так просто. Можешь мне поверить, я постоянно смотрю Эйч-джи-ти-ви!^[19]

Навигатор все сокращал расстояние до пункта назначения: восемьсот футов, шестьсот, четыреста футов – а ни домов, ни построек все не было. Насколько хватало глаз, густой сырой лес. Я остановил машину, и навигатор сообщил: «Вы прибыли в пункт назначения». Насмешил! Я-то уже ясно видел, что заблудился.

– Я же говорил, Тэмми. Не надо было сюда сворачивать. Теперь опоздаем к ланчу.

Я вывернул баранку для разворота, и тут Абигейл постучала по стеклу:

– Вон там! Видите?

Боже мой, запросто можно было проглядеть маленький разрыв среди сосен и узкую гравийную дорожку, которая, извиваясь, уходила еще глубже в лес. Такая могла бы вести к большой свалке – если бы не букет воздушных шариков. Единственный намек, что мы на верном пути.

– Ура! – выкрикнула Тэмми. – Острый глаз, Абигейл!

Гравийная дорожка была еще хуже той, что осталась позади. Она заросла кустами и деревьями, листья терлись об оконные стекла. Но время от времени на ней попадались связки золотых шариков, приглашая нас двигаться дальше. Я гадал, как тут ездят зимой, через снег и лед. И тут дорога расширилась, деревья расступились, и мы оказались на большом зеленом лугу чуть ли не с футбольное поле шириной. По обе стороны дороги тянулись ряды солнечных батарей – нацеленные в небо блестящие прямоугольники. На другом конце луга мы увидели маленький деревянный домик у подъемных ворот – такие бывают на въезде в государственные парки. Высокий, крупный мужчина с косматой седой бородой, держа в руках планшет, гостеприимно помахал нам рукой. Он был более или менее моего возраста, в синей морской фуражке и кремовом свитере крупной вязки – будто сейчас вернулся с моря.

– Добро пожаловать в «Бухту скопы», мистер Шатовски!

Я невольно рассмеялся. Повторяется история в доме у Эйдана.

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Это моя работа, сэр. Я Хьюго, управляющий имением. – Говорил он с необычным, певучим акцентом. Швед? Швейцарец? Понятия не имею. – Хорошо ли доехали?

– Прекрасно, – ответил я.

– О, Хьюго, мы чудесно прокатились! – воскликнула Тэмми, перегнувшись через меня и повысив голос, чтобы он расслышал. – Такое дивное утро!

– Рад слышать, мисс Шатовски. – У него в правом ухе виднелась маленькая рация, – должно быть, она и подсказывала. Хьюго нагнулся внутрь и прилепил к ветровому стеклу маленькую голубую карточку. – Это пропуск на парковку. Мы будем очень благодарны, если вы не станете ее снимать.

– На парковку нужен пропуск?

– Чтобы мы знали, что вы член семьи. Гостей собирается много, много машин на стоянке.

В домике сидели еще двое мужчин – подтянутые мускулистые парни в черном. У одного на предплечье я заметил татуировку «semper fi»^[20], но и без нее опознал бы отставного военного. У отслужившего много лет человека появляется что-то такое во внешности, что не исчезает, даже когда он переходит в службу безопасности или частную охрану.

Тем временем Хьюго продолжал приветственную речь:

– Кстати, вас предупредили о разнице во времени? Вам придется перевести часы на пятнадцать минут вперед. Мы называем это гарднеровским стандартным временем. Поскольку Эррол Гарднер любит на четверть часа опережать соперников.

Я решил, что он шутит, но он показал мне свои часы – и правда, на них было выставлено 12:53.

– Это нетрудно, уверяю вас. Вы легко приспособитесь, и главное достоинство – никакого джетлага!^[21]

Тэмми уже не терпелось ехать дальше. Она попросила помочь с переводом времени на айфоне, и Хьюго охотно обошел машину, чтобы ей помочь. Потом он протянул руку и за моим телефоном.

– Я свой оставлю как есть, – сказал я.

Хьюго предупредил, что я буду путаться.

– Многие так пытаются. Прибавлять пятнадцать минут в уме. Но рано или поздно забывают. А вы же не хотите опоздать на венчание Маргарет?

– Не опоздаю, – сказал я. – Уверяю вас, этого не будет.

Абигейл высунулась с заднего сиденья, протиснувшись между мной и Тэмми. У нее были дешевые часики с Микки-Маусом, какие продаются в автоматах вместе с жевательной резинкой.

– А мои кто-нибудь переведет?

– Это необязательно, – сказал я ей. – Только если хочешь.

– Очень даже хочу!

– Как же не хотеть! – подхватила Тэмми. – Тебе хочется всюду успеть и чувствовать себя своей в семье. – Она перевела минутную стрелку на крохотном циферблате. – А мистер Фрэнк решил застрять в прошлом.

– Это называется «восточное стандартное время», – сообщил я. – Насколько я знаю, по нему живет президент.

– Но мы-то не в Белом доме, а на свадьбе у Мэгги. И нечего портить веселье.

И то верно. У меня были цифровые часики, подаренные Коллин на пятнадцатую годовщину свадьбы, и я, повозившись с кнопками, все-таки поставил их на 12:53.

– Все довольны?

– Вы прекрасно проведете время, – пообещал Хьюго, вручая мне бумажную иллюстрированную карту имения, на которой были обозначены все домики и заведения. – Ну вот, Маргарет с Эйданом ждут вас в «Доме скопы». Прямо по этой дорожке до упора. Только мне еще надо прихватить у вас подписку о неразглашении.

– Какую подписку?

– Просто бумажку с обещанием считать конфиденциальной всю полученную здесь частную информацию. А то, понимаете ли, вдруг вы похитите секреты мистера Гарднера и вздумаете сами производить аккумуляторы. – Хьюго ухмыльнулся, радуясь собственной шутке, и сунул мне в открытое окно свой планшет. – Вместо подписи просто приложите палец к нижней графе.

– Мы на свадьбу приехали, – напомнил я.

– Понятно, мистер Шатовски. Это простая формальность. Все дают такую расписку.

Я уставился на экран – непролазные дебри юридического жаргона, страница один из пятидесяти шести – как пользовательское соглашение на беспроводной телефон или условия медстрахования. Я прокрутил тест – и ничего не понял.

«Положения настоящего Соглашения о неразглашении остаются в силе после прекращения действия настоящего Соглашения, и обязанность мистера Фрэнка Шатовски хранить конфиденциальную информацию в тайне остается в силе бессрочно или до тех пор, пока компания „Фонтейнхед 7 ЛЛС“ не направит мистеру Фрэнку Шатовски письменное уведомление об освобождении мистера Фрэнка Шатовски от действия настоящего Соглашения, в случае предварительного…»

– Что за «Фонтейнхед 7»? – спросил я.

– Ох, я сейчас заплачу. Дайте-ка мне. – Тэмми вырвала планшет у меня из рук и ткнула пальцем в экран. – Абигейл тоже должна подписать? Это моя приемная дочь.

– Нет, только взрослые, – ответил Хьюго.

– А можно, я подпишусь за брата? Чтобы время не тянуть. Мы опоздаем к ланчу.

– Сожалею, он должен подписаться сам.

– Просто я люблю знать, что подписываю, – сказал я обоим.

Когда я был мальчишкой, отец учил меня ни в коем случае не подписывать документов, которых не понимаю, – но в наше время с этим правилом не проживешь. Ни кабельного телевидения, ни дисконтной карты в супермаркете не получишь, пока не согласишься на тысячу правил и условий.

– Впервые попал на свадьбу с… как вы это назвали?

– Подпиской о неразглашении, – подсказал Хьюго.

– И зачем в ней пятьдесят шесть страниц?

– Не знаю, сэр. Честно говоря, по-моему, никто и никогда ее не читал.

В зеркале заднего вида появилась серебристая «тесла» и остановилась за мной. Не обращая на нее внимания, я сосредоточился на документе.

«Стороны соглашаются с тем, что любое нарушение или угроза нарушения настоящего Соглашения со стороны мистера Фрэнка Шатовски дает компании „Фонтейнхед 7 ЛЛС“ и/или членам семьи Гарднер право добиваться судебного запрета в дополнение к любым другим доступным юридическим или законным средствам правовой защиты в любом суде соответствующей юрисдикции».

Что должна означать эта чертовщина? И верещавшая над ухом Тэмми мешала собраться с мыслями. Она уже дозвонилась до Мэгги и собиралась нажаловаться.

– Да, милая, только что подъехали. Как раз у сторожки. Но твой отец уперся как осел насчет подписки. Нет, о неразглашении. На планшете. Вот именно! Понятно, понятно! Я ему и говорю. Но ты сама скажи. Тебя он послушает.

Она прижала телефон мне к уху.

– Пап, это совершенно нормально, – сказала Мэгги.

– Я как раз ее просматриваю. Если твоя тетушка на две минуты замолчит, успею дочитать.

– Пожалуйста, не раздувай это дело. Эта подписка вовсе к тебе не относится.

– Тогда зачем мне подписывать?

– Все подписывают. Без этого тебя не пропустят.

– Мэгги, я твой отец! И ты хочешь сказать, что Эррол Гарднер не пустит меня на свадьбу к родной дочери, если я не подпишу этого контракта?

– Это не контракт!

– Юристы насочиняли пятьдесят шесть страниц. И никто не может мне объяснить, что это значит. Мне бы хотелось кого-нибудь спросить.

– Серьезно? С этого ты хочешь начать праздник? Побеседовать с юристами «Кепэсети»? А не мог бы ты вести себя как все люди?

В зеркале заднего вида за «теслой» пристроилась черная «ауди». Хьюго с извиняющейся улыбкой помахал обеим, предлагая немножко потерпеть. Я старался читать побыстрее.

«Настоящее Соглашение является обязательным для меня, моих наследников, исполнителей, администраторов и правопреемников и действует в интересах Компании, ее правопреемников и цессионариев…»

Но это была только четвертая страница из пятидесяти шести, и я понимал, что дочитать никак не сумею, так что просто черкнул свою подпись и ткнул в квадратик с надписью «Принимаю».

Тэмми облегченно вдохнула и сообщила Мэгги, что все в порядке.

– Закончили, душенька. Через минуту увидимся.

Хьюго забрал свой планшет, убедился, что мы все сделали правильно, и улыбнулся:

– Прекрасно, сэр. Поезжайте теперь прямо по этой дороге. Мы ее называем Мэйн-стрит^[22]. Вам будут попадаться маленькие коттеджи, но вы не останавливайтесь, пока не увидите большого.

– И откуда я узнаю, который из них большой?

– Думаю, поймете. Хорошего отдыха!

Ворота пошли вверх, и я заехал, не поблагодарив его, – что моя сестра сочла за оплошность.

– Не будь таким грубым, Фрэнки. Он просто делает свою работу.

– Не надо нам было подписывать. Мы понятия не имеем, на что согласились.

– Мэгги говорит, к нам это не относится.

– Так зачем было подписывать?

Она воздела руки в понятном каждому жесте: «Не желаю больше об этом говорить!»

По дороге я заметил еще двоих охранников в черном. В глубине леса они шли вдоль десятифутового металлического ограждения. Решетка как из «Парка юрского периода», чтобы динозавры на вырвались на волю. Я разглядел только маленький участок, но, по-моему, она уходила в лес в обе стороны.

Тэмми тем временем развернула карту и стала ее разглядывать. Такие карты с картинками выдают в парках развлечений. Все строения обозначены номерами, а внизу легенда, поясняющая, что есть что. Пять коттеджей смотрели на озеро, еще девять стояли поодаль от берега, и еще были игровые павильоны, оздоровительный/СПА-центр, лодочная станция и несколько маленьких строений, помеченных как «служебное». Каждое здание носило имя птицы – от крошечных однокомнатных бунгало «Колибри» и «Камышовка» до двухэтажных под названиями «Сокол», «Белоголовый орлан» и «Ибис».

Тэмми вслух зачитала историческую справку на обороте карты:

– «В тысяча девятьсот пятьдесят третьем году лютеранская церковь выкупила триста акров земли на озере Уиндем под „Бухту скопы“ – христианский летний лагерь, просуществовавший тридцать лет и закрывшийся в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом в трудные времена. Больше десятилетия лагерь бездействовал, пока в тысяча девятьсот девяносто девятом году его не купил Эррол Гарднер. Он вместе с женой Кэтрин и сыном Эйданом превратил «Бухту скопы» в место, где скрываются от мирской суеты передовые мыслители, лидеры, художники и предприниматели всего мира. Мы предлагаем вам прогулки в поисках хороших идей по шести милям пешеходных троп. Или отдых и перезарядку в просторных, комфортных коттеджах. И плавание в погоне за вдохновением вдоль берегов озера Уиндем». Ох, Абигейл, просто не верится, правда же?

Девчонка прижалась носом и ладошками к окну, завороженно рассматривая первые показавшиеся домики. Гарднеры, должно быть, снесли все старье, потому что эти бревенчатые домики выглядели современными, с большими панорамными окнами и с дорогой отделкой ручной работы. У передней двери каждого стоял деревянный указатель, наглядно иллюстрирующий название: зимородок, гагара, дятел, тупик…

– Который их дом? – спросила Абигейл.

– Все их, – ответила Тэмми. – Все, что ты видишь, принадлежит им. И все эти люди на них работают.

Мы повсюду видели служителей парка: они мыли окна, вытряхивали коврики, подрезали ветки, подкрашивали рамы, сметали с крылечек сухую листву. Мы разминулись с женщиной в синем халате уборщицы, она толкала перед собой корзину на колесиках, полную чистых льняных простыней. А дальше трое потных мужчин стояли у обочины на коленях, выкладывая мульчу на цветочный газон. Все были в одинаковых зеленых футболках поло и штанах цвета хаки.

– Вот попал! – вырвалось у меня.

– Что не так?

– Ты на них посмотри. А потом на меня.

Тэмми сообразила, что я и сам был в зеленой футболке поло и штанах цвета хаки.

– Ну, Фрэнки, у них наверняка найдется для тебя работа. Не хочешь здесь притормозить?

Абигейл от хохота расчихалась, забрызгав мне окно. Но не успел я проворчать, как Мэйн-стрит завернула и впереди открылся «Дом скопы». Мне сразу вспомнился отель «Старый служака» в Йеллоустоунском национальном парке: трехэтажная крепость – бревна, стекло и необработанный камень, широкие балконы, длинные перила из сучковатых, вручную обтесанных стволов.

Дорога закончилась разворотной площадкой перед зданием, и я, тормозя, увидел, как Эйдан берет мою дочь за руку. Мэгги была одета как вожатая скаутов – в розовую футболку, брезентовые шорты и маленькие кроссовки «Конверс». Едва я вылез из джипа, она бросилась обниматься.

– Как я вам рада! – воскликнула она. – Какие получатся выходные!

Эйдан был в свитере с длинными рукавами, в мешковатых штанах с мелкими кляксочками краски. Я сказал, что он, видно, усердно поработал, и он в ответ улыбнулся, но ничего объяснять не стал. Свадьба ожидалась только в субботу, но он, похоже, уже весь извелся.