Фивы и окончание господства Спарты

Таким лидером оказался Эпаминонд, глава Фив – одного из старейших городов-государств Греции. Жители гордились, что их город основал Кадм, первый из мифических героев, а фиванский акрополь, Кадмею, даже назвали в его честь. Исторически этот город всегда управлялся тираном или олигархией и во время Пелопонесской войны сохранял верность Спарте. Потом фиванцы заподозрили, что их обманули. За свою поддержку они не получили давно желанную территорию и были очень обижены тем, что спартанцы пощадили их старого противника, Афины. Вот почему они присоединились к союзу против Спарты. Когда союз потерпел поражение, Спарта, нарушив условия мира, отправила в Фивы гарнизон, который должен был занять Кадмею, что было столь же вероломно, сколь незаконно.

Эпаминонд, фиванский государственный деятель и опытный военачальник, не стал терять времени. Он собрал готовую идти в бой группу из фиванцев, изгнанных в Афины (они охотно приняли тамошнюю демократию), и молодых горожан и повел их в Кадмею, чтобы изгнать оттуда спартанцев.

Война, разрушившая величие Спарты и покончившая с господством лакедемонян на суше и на море, началась с той ночи…^[18]

Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Пелопид

В 378 г. до н. э. при Эпаминонде Фивы впервые приняли демократию. Их новая, реформированная армия могла теперь защищать Спарту и продвигать эту политическую систему по всей Греции. Через семь лет, в сражении при Левктрах (371 до н. э.), Эпаминонд совершил немыслимое: одержал верх над спартанцами. Миф об их непобедимости рассыпался в прах.

Эпаминонд

Пожалуй, до Филиппа II Македонского никто не сделал для изменения политической карты Греции больше, чем Эпаминонд. Французский философ XVI в. Мишель Монтень считал его «третьим и наиболее… выдающимся человеком»^[19] из когда-либо живших^[20]. Такую высокую оценку он заслужил благодаря двум деяниям: победе над Спартой и освобождению ее илотов.

Эпаминонд победил спартанцев при Левктрах в 371 г. до н. э., воспользовавшись тактикой, которую применяли их же гоплиты. Вместо того чтобы поставить лучшие силы на правый фланг, он разместил их слева, и притом в 50 шеренг вместо обычных 12. Наименее опытным бойцам правого фланга он приказал, как писал Диодор Сицилийский, «избегать сражения и при наступлении врага отступать»^[21]. Сосредоточив превосходившие силы против фронта врага, который уже слабел, он сумел нанести ему сокрушительный удар с фланга.

Своим успехом Эпаминонд был обязан в том числе и элитному подразделению фиванской армии, чья система подготовки ничем не уступала спартанской агогэ. Это был «священный отряд» из 300 гоплитов, разбитых на 150 пар, в каждой из которых один человек был старше второго, и их связывало нечто большее, чем просто мужская дружба. Именно они не дали гораздо более многочисленной спартанской армии окружить фиванцев, чем обеспечили успех при Левктрах.

Эпаминонд был не только блестящим военным тактиком, он также прекрасно понимал, что армия, состоявшая из граждан Спарты, решала свои задачи лишь потому, что все остальное делали рабы. Освободив мессенцев, а потом и оказав им помощь в строительстве города-крепости, Мессены, Эпаминонд нанес удар по образу жизни спартанцев.

В 362 г. до н. э., в крупнейшем в греческой истории сражении гоплитов при Мантинее, Эпаминонд одержал свою величайшую победу и положил конец превосходству Спарты. Это был его последний бой: в нем он получил смертельное ранение и вскоре скончался.

В истории Эпаминонд остался аскетом, неподкупным героем без страха и упрека. «Переформатировать» Грецию – за счет не только разгрома Спарты, но и повсеместного распространения демократии – его, скорее всего, побуждали не столько личные амбиции, сколько чувство морального долга. Он заслуживает, чтобы о нем вспоминали чаще и отдавали должное его заслугам.

В том же 378 г. до н. э. в Фивах утвердилась демократия, и они вступили во Второй Афинский морской союз. Он, похоже, извлек уроки из участи злосчастного Первого Афинского морского (Делосского) союза, существовавшего веком ранее. Никаких обязательных платежей и приношений не существовало, самостоятельность каждого участника признавалась и уважалась. Скоро их стало уже семьдесят пять, и во многих установилась демократия.

Это образование весьма способствовало тому, что вторая четверть IV в. до н. э. стала золотым веком древнегреческой демократии.

Пол Картледж. Демократия: Жизнь (Democracy: A Life); курсив автора

Союз оказался недолговечным. Афинско-фиванские отношения вскоре ухудшились, а к середине века многие острова отложились от союза и отказались от всяких разновидностей демократии.

И в самих Афинах не прекращался поиск лучших способов управления. Величайшие умы полиса не отбрасывали ни один из вариантов. Ксенофонт стоял за конституционную монархию: царя, который правил бы с согласия и при поддержке аристократов, да еще и пользуясь их советами. Ритор Исократ делал ставку на воспитание, которое бы сделало всех горожан философами, способными обличать лживые речи демагогов. Платон ратовал за необычную и весьма грубую утопию, одновременно и реакционную, и опередившую свое время.

«Государство» Платона

Пожалуй, ни одна книга не вызывала столько споров между историками, как диалог Платона под названием «Государство». Для одних это воплощение здравого смысла, положенного в основу принципа организации британских закрытых школ-интернатов; для других – набор жутковатых инструментов для строительства подобия «дивного нового мира». Руссо, определивший дух французской революции, писал, что «Государство» – «прекраснейший, какой только был когда составлен, трактат о воспитании»^[22].

Платон верил в меритократию разумных людей, привлекавшихся из всех слоев общества и обладающих природными склонностями, которые они развили благодаря воспитанию. По его мнению, человечество естественным образом делилось на «золото» («хранителей» государства), «серебро» (тех, кто создает богатства) и «бронзу» (землепашцев и ремесленников). Талант не всегда передается по наследству, и поэтому общество должно осуществлять непрерывный отбор.

Одни платоновские идеи (например, о воспитании детей обществом и «благородной лжи» государственной пропаганды) сегодня кажутся нам совершенно неприемлемыми, а другие (о социальной мобильности и равенстве мужчин и женщин) удивительно опередили время. Самая главная его мысль остается актуальной и сегодня: воспитание имеет непреходящее значение для благополучия и стабильности общества.

Аристотель, впитавший идеи Платона, давал ученикам задание собрать сведения о известных на тот момент политических системах городов-государств. Получилась таблица – шесть способов, которыми управлялись полисы, сгруппированных по тому, кто правит и чье благо ставится во главу угла. В верхнем ряду расположены три «правильных» формы правления; в нижнем – форма, в которую может выродиться каждая из них. Аристотель усматривал причину поражения Афин в Пелопоннесской войне в крайней форме их демократии. Сам он считал демократию искаженной формой политии, которая, как он полагал, предоставляла наилучшие возможности управления в интересах большинства в течение наиболее длительного периода времени.

«Политика» Аристотеля

Аристотель считал, что полис представлял собой идеальное сообщество для управления – ведь само слово «политика» буквально означает «дела, относящиеся к полису». Лучшими способами управления городом-государством были просвещенная монархия или аристократия, но они, как правило, вырождались в тиранию и олигархию. По этой причине он предпочел более ограниченную форму демократии, предложенную Клисфеном и Периклом. Его полития соединяла в себе прямое участие граждан (в том числе женщин) и выборы на должности, требовавшие определенного опыта и навыков (например, в военных или финансовых вопросах). Все это основывалось на четырех принципах, защищавших систему от нападок популистских демагогов.

УМЕРЕННОСТЬ – предписанная Солоном нелюбовь к крайностям, особенно к роскоши и излишествам. Точно так, как предписывал Дельфийский оракул: «Ничего сверх меры».

СИЛЬНЫЙ СРЕДНИЙ КЛАСС – выполняет роль «мостика» между тиранией бедноты (в которую рисковала превратиться демократия) и тиранией богатых (а это главная ловушка, куда попадает олигархия). Сам Аристотель писал: «Главное неоднократно упоминавшееся правило – следует наблюдать за тем, чтобы часть населения, которая желает сохранения существующего строя, была сильнее той, которая этого не желает»^[23].

ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ СИСТЕМА – стойкая к изменениям политической погоды. Снова процитируем Аристотеля: «Человек, нашедший свое завершение, – совершеннейшее из живых существ, и, наоборот, человек, живущий вне закона и права, – наихудший из всех». Законы должны легко приспосабливаться к изменяющимся условиям, но создаются они для того, чтобы поддерживать политическое устройство государства, а его следует менять лишь изредка.

ВОСПИТАНИЕ (пайдейя) для достижения добродетели, доблести (арете) – нужно, чтобы граждане умели участвовать в управлении полисом и делали это на началах законопослушности (эвномии).

«Одним из условий свободы» Аристотелю представлялось участие в управлении («по очереди быть управляемым и править»), а залогом успешного участия в управлении было воспитание. Насколько демократия была хороша, зависело от нравственного состояния граждан. Человек – «по природе своей… существо политическое», а люди в целом, если они хорошо образованы и воспитаны, были столь же хороши, а то и лучше, чем любая элита, заявлявшая, что правит в их интересах.

Филипп II Македонский

Пока в Афинах бурлила интеллектуальная энергия, мир за пределами этого полиса истекал кровью после войны, растянувшейся на несколько десятилетий. Бесчинствовали разбойничьи шайки, с полей не убирали урожай. Даже в самих Афинах перестали работать суды – в казне не хватало денег, чтобы платить выборным судьям.

Это сражение внесло еще большую путаницу и замешательство в дела Греции, чем было прежде^[24].

Ксенофонт о состоянии Греции после битвы при Мантинее (362 до н. э.), Греческая история. VII, 5, 27

Чтобы восстановить порядок, грекам нужен был сильный лидер. Филипп II (382–336 до н. э.), царь Македонии с 359 г. до н. э., уже сделал свое северное царство богатым и растущим, а армию крепкой. Во многих отношениях он был как будто «одним из них»: столицу его страны, Пеллу, основали как греческий город, говорил он на разновидности греческого языка, а свой род вел от аргосской династии Аргеадов.

В 346 г. до н. э. пожилой афинский философ Исократ обратился с посланием к Филиппу. За тридцать пять лет до того он призывал афинян возглавить всегреческий поход на Персию. Теперь, в куда более непростые времена, философ обращался к македонским воинам. Без их вмешательства все грозило закончиться анархией.

Если Ясон только с помощью слова сумел так возвеличиться, какова же будет твоя слава, если ты осуществишь это на деле и главным образом попытаешься полностью сокрушить это царство или по крайней мере захватить как можно больше земли… основать города на этой территории и поселить там тех, кто скитается теперь за неимением необходимых средств к жизни и вредит всем встречным. И если мы не остановим роста их численности… их незаметно для нас станет так много, что они будут нисколько не менее опасны для эллинов, чем для варваров^[25].

Исократ. Филипп

А вот прочих греков очень пугали притязания Филиппа на абсолютное правление. В 340 г. до н. э. великий государственный деятель Демосфен убедил городское собрание разорвать с ним договор. По этой причине, когда в 338 г. до н. э. произошла битва при Херонее, войско Афин и других городов-государств (кроме Спарты) было разбито в пух и прах фалангами армии Филиппа.

Побежденных Филипп объединил в Коринфский союз и назначил себя гегемоном для осуществления военного руководства союзными войсками в задуманной им общегреческой войне против Персидской империи. Вскоре после этого его убили.

Конец демократии

Истинная демократия закончилась в Греции в 338 г. до н. э. Она просуществовала довольно долго: больше двух веков. Афины за это время пережили войну, поражение, чуму, переворот и даже разрушение персами, но лишь однажды склонились перед тиранией, да и то ненадолго. Демократия вознесла полис к вершинам богатства и влияния. До самого конца, пока тирания властно не постучала в ворота, Афины изо всех сил боролись за восстановление демократии. О сегодняшнем положении дел такого не скажешь.

Вместе с демократией ушел в небытие и определенный способ мышления. Аристотель одним из последних греческих философов ставил хорошую жизнь в зависимость от политического контекста, в котором она проходила. Новым поколением стали философы наподобие киника Диогена, который спал в бочке и желал не реформировать полис, а держаться подальше от государственных дел. Для таких, как он, главным было достижение независимости от общественных и политических вопросов, то есть внутренней свободы личности. Как мы увидим далее, через несколько веков эти принципы плавно перейдут в новую религию – христианство.

Александр Македонский

Слава Александра сияла несколько веков, а сам он стал чуть ли не мифологическим героем. Он был великолепным лидером, которого любили люди, а чуть ли не каждое его сражение до сих пор изучают в военных академиях Сандхерста и Вест-Пойнта. Он обладал острым умом, отличался любознательностью и готовностью учиться у тех, кого завоевывал. От Египта до Афганистана он основал множество городов; с его наследием связан великолепный период под названием «эллинизм».

Кем он был, дерзким первопроходцем или жестоким завоевателем? Пожалуй, и тем и другим. Проживи он дольше, со временем его репутацию наверняка погубили бы мания величия и паранойя, а может, и приступы хмельного бешенства (в таком состоянии он убил лучшего друга, Клита, который когда-то в сражении спас ему жизнь).

Он просчитался лишь в том, что не назначил наследника. Говорят, когда уже на смертном одре его спросили, кому достанется трон, он прошептал: «Достойнейшему» (не четкое указание, учитывая, что тогда вокруг него собрались одни альфа-самцы). Результатом стали более чем полвека военных действий.

А был ли греком Александр Македонский?

Две европейские страны претендуют на то, что Александр Македонский принадлежит им, поэтому такой вопрос не лишен смысла. Что же значило быть греком в то время, когда само понятие «нация» еще не изобрели? По Геродоту, все определяли язык, религия, кровь и образ жизни. Александр родился в Македонии, но говорил по-гречески, почитал греческих богов, а семья его матери, Олимпиады, происходила из греческой области Эпир.

Но можно ли было сказать о человеке, утверждавшем, будто он сын Зевса-Аммона (некоего гибрида греческого и египетского божеств), что он вел истинно греческий образ жизни? Его образ жизни, прежде всего, ставил во главу угла граждан полиса, а вовсе не их богов.

Не совсем ясно, какой уровень демократии Александр Македонский допускал в пределах своей обширной державы, раскинувшейся от Пеллы на западе до Пенджаба на востоке. Все одиннадцать лет, пока она расширялась, он, говорят, спал с созданной его наставником Аристотелем рукописью сочинений Гомера под подушкой. Кто же был для него источником вдохновения – Аристотель или Гомер? Что ему было ближе – неистовый героизм Ахиллеса или настойчивое стремление Одиссея к честной и простой жизни? Что было убедительнее – полития Аристотеля или его же просвещенная монархия, которую тот считал идеалом (пусть и вряд ли осуществимым)?

Точно мы уже никогда не узнаем, что думал Александр о демократии и какие у него были долгосрочные планы насчет своей державы. Несомненно одно: он желал не только подчинить весь мир, но и научить его быть греческим.

Это была по всем статьям незаурядная кампания, куда масштабнее тех, что совершили потом Цезарь или Наполеон. Греческие города-государства участвовали в ней без особой охоты, выставив лишь 7000 пехотинцев и 600 всадников. Они так и не простили Александру разрушения Фив, которые посмели восстать на тогда еще молодого царя. Спарта и вовсе осталась в стороне.

С тридцатипятитысячной армией Александр пошел сначала на Трою, следуя путем, который совершил Ксеркс в 480 г. до н. э. Это был акт мести за Грецию. В 334 г. до н. э. у реки Граник в Северной Анатолии он разбил местных сатрапов, посланных, чтобы остановить его, а потом двинулся на разграбление Сард, главного города той местности. Обогатившись таким образом и усилив свою армию за счет малоазийских греков, он двинулся дальше на восток. В 333 г. до н. э. персидский царь Дарий с огромной армией из 400 000 человек поджидал его на побережье Исского залива, севернее Палестины. Персы снова были наголову разбиты, а сам Дарий едва избежал смерти от копья Александра.

Александр, победитель в сражениях

Александр Македонский был непревзойденным военным тактиком: он, как никто, мог оценить преимущества рельефа и с большим искусством командовал на поле боя. Подобно Наполеону и Юлию Цезарю, он обладал и еще одним даром: к личной отваге у него добавились качества лидера, способного убедить других беззаветно пожертвовать жизнью.

Греческая фаланга использовалась уже несколько веков. Изобретением Александра стала ударная кавалерия, которую он разворачивал вместе с фалангой, чтобы сокрушить огромные пехотные формирования Дария. Этих элитных всадников называли товарищами (гетайрами); в бою они выстраивались клином, с Александром впереди. Просто удивительно, что он дожил до тридцати двух лет.

В бою «товарищи» действовали, как своего рода молот, пробивая брешь для натиска пехоты. Фаланга давила на противника, а гетайры помогали ей на флангах или сзади. Именно такая тактика чуть не погубила Дария в сражении при Иссе.

В Тире в 332 г. до н. э. Александр, чтобы достигнуть цели, повел себя как настоящий тиран, вырезав всех жителей города после изнурительной семимесячной осады. Потом он двинулся на юг, в Египет, и там отправился в глубь пустыни, где жрецы города Сивас провозгласили его сыном Зевса-Аммона. Возвысившись до божества, он вернулся, основал Александрию и заложил основу для наступления периода эллинизма.

В следующем году он снова столкнулся с численно превосходившим его противником в битве при Гавгамелах, на территории современного Ирака. Отразив атаку грозных колесниц, на которых сражались персидские лучники, он сначала завоевал Вавилон, а затем – Сузы. В этом городе Александр повелел греческим воинам жениться на персиянках, а после этого до основания разрушил персидскую столицу – Персеполь.