1.4. Пробуждение

Наши перышки стали красными. Наши щеки намокли от слез. Три прекрасных птички в клетке, забрызганной кровью. И Таня – самая прекрасная из трех.

Она была самой мягкой из нас. Самой легкомысленной. Неважно, была ли она неистовой. Умной. Или смелой. Потому что она была красивой. И этого для Тани было достаточно.

Но в этой тюрьме я увидела всю ее глубину. Глубину, о которой даже сама Таня не подозревала. Я едва могла совладать с собой, тогда как она проявила невероятное мужество. Поднявшись, сестра посмотрела на четырех убийц, совершенных в своем великолепии.

Один из солдат сделал шаг вперед. У него были голубые глаза и темные волосы. Таня даже не шелохнулась.

– Я не боюсь тебя, – сказала она.

Солдат ничего не ответил.

Его пистолет сделал это за него.

_{_______}

Когда они подошли к Долине шин, солнце стояло совсем высоко, и с Ив градом лился пот. Они с Лемон сделали по несколько глотков воды, а остальное вылили на голову Кайзера. Вокруг теплопоглотителей Крикета колыхался раскаленный воздух, его разные, совершенно не сочетающиеся между собой глаза затянулись пленкой пыли. Четверка, как могла, старалась держаться в тени, шагая под покровом гор Данлоп, Мишлен и Тойомото. Черные резиновые скалы тянулись вверх, к палящему солнцу.

Дедушка рассказывал ей, что когда-то давно, когда на руинах, оставшихся от Ю-Сэй, еще несли чушь о восстановлении, на Свалке работали автоматы. Боты поделили остров на зоны и развозили разный хлам по специально отведенным местам. Так что на Свалке имелись Неон-стрит, Дорога двигателей, Долина шин и тому подобные места. Лемон рассказывала ей, что рядом с Тостер-Бич есть маленький тупик, заваленный «взрослыми» игрушками на батарейках, но даже если он и существовал на самом деле, Ив его еще не нашла. Свалка была разделена на территории, которыми управляли банды. И Банда Фридж-стрит была одной из самых бесчестных.

– Дедушка будет недоволен, – вздохнула Ив.

– Говорил же! – передернул несимметричными плечами Крикет. – Надо было сразу идти домой. А теперь что? У нас в сумке потенциально опасные технологии, а Фридж-стрит прикрываются Братством, чтобы воткнуть тебе нож в спину.

– Это тело того стоит, Крик.

– За него мы лишь получим пожизненный срок на промышленных фермах «Дедала»!

– Пф! – Лемон покачала головой. – Когда ты в последний раз видел здесь легавых из Корпораций?

– Вы знакомы с Первым законом роботехники, мисс Фреш?

Лемон вздохнула и без особого выражения пробубнила:

– Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.

– Верно. А значит, я не могу стоять, сунув руки в карманы штанов, и смотреть, как моя хозяйка делает что-то, что приведет ее к верной гибели.

– Ты не носишь штаны, Крик.

– Я просто так сказал. Но были же причины, по которым эти вещи объявили вне закона.

– Ваше беспокойство будет зафиксировано в протоколе, мистер Крикет, – сказала Ив. – Но у нас ноль крéдитов, а лекарства сами по себе не купятся. Так что пока не рассказывай дедушке, ладно?

– Это приказ или просьба?

– Приказ, – одновременно проговорили Ив и Лемон.

Бот вздохнул, издав металлический скрежет.

Дальше они шли в тишине. Ив дотронулась пальцами до спины Кайзера, но вскрикнула и тут же отдернула руку – таким обжигающе горячим был блитцхунд. Стянув с себя пончо, девушка накинула его на пса, чтобы уменьшить жар. Кайзер завилял хвостом, высунув из пасти язык-теплоотвод.

Как-то раз Ив смотрела один древний исторический фильм о Ядерной зиме. Ученые из штанов лезли, рассказывая о том, что случится, когда радиоактивные осадки – последствия огромного взрыва – закроют собой солнце. Но ей лично думалось, лучше бы они больше интересовались тем, что произойдет уже после этого, когда выброшенные снарядами углекислый газ, азот и метан пробьют в небе дыру, ультрафиолетовые лучи прожгут насквозь озоновый слой и начнут поджаривать человеческую ДНК. С тех пор и начали появляться «уроды» и «аномальные». «Явление» было деликатным термином, чтобы описать особенности таких людей, но на Свалке «деликатным» было не место.

Конечно, везде ходили слухи об уродах, которые могли перемещать предметы, лишь подумав об этом, или даже читать чужие мысли, но Ив считала, что все это дурацкие выдумки. Потому что как бы круто ни звучало слово «мутация» в старых голливудских киношках, на Свалке люди не обладали суперспособностями, улыбками Годзиллы и даже не могли красиво загореть. Зато у них был рак. Много-много рака.

А те немногие, что стали «особенными»?

Ну, Братство заботилось о том, чтобы они стали покойниками.

Четверка уже забралась далеко в Долину, когда из груды старых тракторных покрышек появилась автоматическая турель, выплевывая облачко метанового газа. Надеясь, что голосовой идентификатор больше не даст сбой, Ив начала напевать одну старинную мелодию, которую дедушка заставил ее выучить. Бетховей или что-то типа того…

– Та-да-да-да-а-а-а-а. Та-да-да-дум-м-м-м-м.

Турель спряталась, а они продолжили свой путь. По дороге Ив пришлось еще пару раз спеть для автоматов-часовых, уклоняясь от тепловых зарядов, заложенных дедушкой для незваных гостей, и вот за поворотом показался дом, милый дом.

Это был комплекс из образовавших круг грузовых контейнеров и старинных домов-трейлеров, приваренных к тяжелому грузовому воздушному судну-топтеру, который много лет назад рухнул сюда, прямо в груды мусора. Двигатели топтера были покрыты слоем смазки, чтобы спасти их от ржавчины, которая медленно разъедала остальную часть корабля. Из трех дымоходов вылетали метановые выхлопы, а вся конструкция гудела и ходила ходуном от гула ветряных турбин и вентиляторов системы охлаждения. Вокруг сооружения высились горы шин и руины старого парка развлечений, находившегося здесь в двадцатом веке. Проржавевший остов древних американских горок громоздился над окружающими его грядами мусора, словно разъеденный морской змей, плывущий через океан всевозможного хлама.

Ив подошла к судну и постучала в дверцу люка.

– Дедушка, это Иви!

Откинув с глаз свисающую длинную челку, она постучала еще раз. Изнутри раздалось медленное жужжание. Мучительное, тяжелое дыхание. Видеоэкран рядом с дверью ожил, и на дисплее показалась пара слезящихся глаз.

– Нам ничего не нужно, – сказал голос.

– Дедушка, хватит уже, впускай нас. Здесь жарко.

– Дедушка? – Голос звучал скрипуче, с хрипотцой. – Когда-то у меня была внучка. Но чертова идиотка провела на улице всю ночь и еще полдня. Заработала себе рак. А потом умерла в муках, прикрыв распухшие веки и обхватив полный крови живот.

– Дедушка, это не смешно.

– А знаешь, ты чем-то напоминаешь мне ее. – Жужжание в динамике перебилось влажным кашлем. – Но она была симпатичнее.

– Заканчивай с этим, я проходила по этой жаре в пончо! Сжалься!

– Твое пончо на собаке, Ив.

– Ему было жарко!

– А где твой противогаз?

– Я в нем как страшилище.

– Зато с базальноклеточным раком кожи ты будешь королевой бала, да?

– Ты собираешься нас впускать или как? У Кайзера мозги уже спеклись!

Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы четверка смогла протолкнуться внутрь. Дедушка ждал сразу за ней, сидя в старой электрической инвалидной коляске. Ручного управления у коляски не было – все указания поступали прямо из дедушкиного мозга через специальный имплантат, встроенный в его запястье.

Старик был таким же худым, как умирающий с голоду гуль. Копна седых волос. Острый, словно скальпель, взгляд – но под глазами залегли мешки. Дышал он тяжело и с присвистом. У Ив каждый раз сжималось сердце – она помнила, каким он был, и ей невыносимо было смотреть на то, каким он стал. Поэтому она опустила глаза в пол и показала большим пальцем за спину, на свою соучастницу.

– Ничего, если Лемон останется с ночевкой?

– А что такого? – Дедушка нахмурился. – Она же ночевала здесь последние десять месяцев.

– Никогда не помешает проявить вежливость и спросить. – Лемон наклонилась и поцеловала его в щетинистую щеку.

– Ох уж вы и ваши женские чары, мисс Фреш!

Лемон широко улыбнулась.

– Как себя чувствуете, мистер Си?

– Как будто ехал десять километров по ухабистой дороге. – Старик громко и влажно закашлял в кулак. – Но увидел тебя, мелкая, и сразу стало легче.

Кайзер протиснулся мимо Ив, все еще горячий, как кипяток. Он пошлепал по коридору, стряхивая с себя пончо хозяйки, и залез в свою будку. Датчики движения активировали охлаждение в системе вентиляции, и пес завилял хвостом, почуяв переработанный фреон.

– Уже почти полдень. – Дедушка сердито смотрел на Ив. – Где вы были?

Видимо, он не стал нарушать своих привычек старого угрюмого ворчуна и не смотрел новостные выпуски. А значит, понятия не имел о Вар-Доме и том, что там произошло. О Голиафе. Ее вытянутых пальцах. Криках…

– Вчера пошли посмотреть на бои в Вар-Доме, – ответила она. – А на обратной дороге свернули на Восточные пустыри, поискали, чем можно разжиться.

Дедушка пристально посмотрел на Крикета.

– Где она была?

– Там, где сказала. – Крикет закивал своей большой головой. – Сначала в Вар-Доме. Потом на Восточных пустырях.

– О, значит, ему ты веришь, а мне нет? – Ив вздохнула.

– Он запрограммирован всегда говорить правду, синичка. А ты это делаешь только тогда, когда тебе удобно.

Ив скорчила рожицу, стащила со спины свою сумку-мешок и начала снимать композитную броню, под которой была одета в обноски цвета «городской камуфляж» и майку, пережившую Землетрясение. Экскалибур девушка оставила рядом с дверью. Несмотря на полное беззаконие, царившее на Свалке, дедушка не разрешал хранить оружие в доме, так что, учитывая бесконечные кошмары, Ив была рада и этому. Старая броня пилота гравитанка и Попстик стали единственным снаряжением, составившим компанию ее бите.

Ив искоса взглянула на старика и постаралась, чтобы ее голос звучал буднично, когда спросила:

– Как себя чувствуешь, дедушка?

– Лучше, чем выгляжу.

– Кашель такой же сильный? Ты принял лекарства? Сколько у тебя еще осталось?

– Все нормально. Да. Много еще. – Дедушка нахмурился. – Хотя знаешь, я иногда слышу какой-то раздражающий голос, который говорит со мной, как с трехлеткой. Это нормально?

Ив наклонилась и поцеловала дедушку в щеку.

– Тебе так идет был ворчуном, очень мило.

– Тогда буду продолжать. – Старик улыбнулся.

Скинув свои тяжелые ботинки, Ив сунула ноги в термопену, сжав пальцы, чтобы снять конденсат с голой кожи. Потом, надеясь, что опреснение воды еще работает, она, не без помощи Лемон, подняла сумку-мешок и поплелась налить себе чего-нибудь.

Когда Ив скрылась в коридоре, дедушка закашлял и провел мокрыми костяшками по губам. Затем, посмотрев на Крикета, тихо спросил:

– Значит, искали утиль на Восточных пустырях?

– Так точно, сэр.

– Она нашла что-нибудь полезное?

Крикет перевел взгляд с дедушки на сумку, которую подруги тащили по коридору, подумал об опасном сокровище, спрятанном внутри.

– Нет, сэр. – Маленький бот покачал головой. – Ничего хорошего не нашла.

_{_______}

– Знаешь, для самой опасной из всех опасных технологий, – сказала Лемон, – на вид он очень даже ничего.

Ив посмотрела на тело, лежащее на ее верстаке. Они сняли с него окровавленный комбинезон, и обтягивающие шорты, что остались на репликанте, почти не давали простора воображению. Гладкая оливковая кожа, крепкие мускулы, на загорелом теле – тысячи порезов, которые он получил, вылетев через лобовое стекло. Одна из бровей была вмята внутрь, правая рука отрублена от плеча, в середине груди – тот слот для монет. И тем не менее андроид был безупречным.

Больше похож на человека, чем сам человек.

– Это не «он», – напомнила Ив своей подруге. – А «оно».

Ив наклонилась к его лицу – идеальному, как с картинки лицу, которое могло украсить обложку какого-нибудь журнала двадцатого века. Каштановые кудри были коротки подстрижены. На квадратной челюсти темнела щетина. Плавные линии и опасные изгибы. Девушка склонила голову, приблизив ухо к его губам. Она ощутила легкое и нежное прикосновение слабого дыхания, и кожа покрылась мурашками, а волоски на затылке встали дыбом.

– Готова поклясться, у него не было пульса…

– Я сошла с ума или он стал живее, чем когда мы нашли его?

Лемон была права. Самые маленькие ранки на теле репликанта уже почти затянулись. Те, что были глубже, поблескивали – создание исцелялось, поняла Ив. Она рассматривала грубый обрубок, оставшийся от руки репликанта, и задавалась вопросом, во что, черт подери, она вляпалась.

Лемон показала на слот для монет, приклепанный к груди «парня».

– А это зачем?

– Понятия не имею, – со вздохом ответила Ив.

Лемон запрыгнула на верстак, спутанные пряди вишнево-красных волос упали ей на глаза. Она вытерла пыль со своих веснушек и ткнула пальцем в шесть кубиков на животе репликанта.

– Перестань! – сказала Ив.

– Прямо как настоящий!

– В этом весь смысл.

Лемон поддела пальцем резинку шортов и собиралась заглянуть под них, когда Ив шлепнула ее по руке. Подружка весело захихикала.

– Просто хотела посмотреть, чем могут похвастаться репликанты.

– Лемон, ты отвратительна!

Рабочее помещение Ив находилось в грузовом контейнере, приваренном к задней части дедушкиного жилища. Комната была захламлена собранными на мусорках запасными частями и инструментами. Для звукоизоляции стены были покрыты слоем монтажной пены, углы завалены всяческим барахлом. Среди них были и двадцать семь пустых стаканчиков из-под кофе, в каждом – крошечные вселенные плесени (одну из самых старых Ив назвала Пушистиком). Дверью служил герметичный люк от старой субмарины, которые производили до Армагеддона, на внешней стороне округлым почерком Ив краской из баллончика было выведено: «ОСТОРОЖНО, ТИНЕЙДЖЕР!»

– Ну, что будем с ним делать? – Лемон поиграла бровями, показав глазами на репликанта. – Фуг еще дышит. Как теперь продашь его на запчасти? Это будет жестоко.

– Все равно нам пришлось бы попотеть, чтобы продать хоть что-то. Эти штуки вне закона в каждом городе-государстве.

– Почему?

– Ты что, не смотрела ни одной исторической хроники? Ни одного выпуска новостей?

Лемон пожала плечами, теребя пальцами пятилистный клевер, болтающийся на шее.

– В детстве у меня не было видеоаппаратуры.

– Их запретили пару лет назад, Лем.

– Мне пятнадцать, Крутышка. И как я уже сказала, когда я была маленькой, нам не на чем было смотреть видео.