Сто лет назад здесь мог бы проживать более или менее преуспевающий финансист.

Или владелец небольшого галантерейного магазина, находившегося в роскошных торговых рядах на Четырнадцатой улице.

Или, возможно, политик с Таммани-холл^[6], овладевший бессмертным искусством богатеть на службе обществу.

Нынешний владелец этого особняка, расположенного на Сентрал-парк, не знал и в общем-то не хотел знать его историю. Не волновало Линкольма Райма и то, что когда-то заполняло эти комнаты, а именно викторианская мебель и предметы искусства конца девятнадцатого века. Ему нравилось все, что окружало его сейчас: столы, вращающиеся кресла, компьютеры, научное оборудование – измеритель градиента плотности, газовый хроматограф, масс-спектрометр, микроскопы, пластмассовые ящики всех видов и оттенков, мензурки, колбы, термометры, защитные очки, черные или серые футляры причудливой формы, в которых, очевидно, находились экзотические музыкальные инструменты. И провода.

Провода и кабели были везде и покрывали чуть ли не всю комнату. Одни были аккуратно свернуты и подсоединены к какому-то оборудованию, другие внезапно исчезали в неровных отверстиях, безжалостно пробитых в столетних стенах.

Сам Линкольн Райм в основном обходился без проводов. Современные технические достижения позволяли надежно соединить компьютеры и климатическое оборудование с микрофонами, установленными в его инвалидной коляске и, конечно, в спальне. Почти все устройства выполняли команды, подчиняясь звуку его голоса: Райм мог ответить на телефонный звонок или же вывести изображение с микроскопа на монитор компьютера.

К таким устройствам относился и новый приемник «Хармон Кардон-8000», из которого сейчас в лаборатории звучало приятное джазовое соло.

– Приказываю – отключить стерео, – неохотно скомандовал Райм, услышав, как хлопнула входная дверь.

Музыка тотчас же смолкла, сменившись звуком шагов в парадном и гостиной. Райм сразу понял, что пожаловала Амелия Сакс – эта высокая женщина всегда ходила удивительно легкой походкой. Затем он различил тяжелую поступь больших, постоянно вывернутых наружу ступней Лона Селлитто.

– Сакс, – начал Райм, когда она вошла в комнату, – место преступления занимает большую площадь? Прямо-таки громадную?

– Не слишком. – Она недоуменно нахмурилась. – А что?

Райм не отрывал взгляда от серых ящиков, где содержались вещественные доказательства, принесенные сюда Сакс и другими полицейскими.

– Я пришел к такому выводу, потому что на осмотр помещения понадобилось очень много времени. Пожалуй, тебе стоит использовать на своей машине проблесковый маячок. Их ведь не зря изобрели. Сирены тоже небесполезны. – Когда Райма одолевала скука, он становился раздражительным. Скука была для него настоящим бичом.

– Мы столкнулись там с загадочными вещами, Райм, – не реагируя на его колкости, ответила Сакс, судя по всему, находившаяся в хорошем расположении духа.

Кажется, Селлитто называл это дело странным, вспомнил Райм.

– Изложи мне сценарий. Что там случилось?

Сакс изложила возможный ход событий, кульминацией которого стало исчезновение преступника из репетиционного зала.

– Очевидцы услышали выстрел, после чего ворвались внутрь. Сделали они это одновременно, через две двери в зал. Преступника там уже не было.

Селлитто сверился со своими записями.

– По словам патрульных, этому мужчине лет пятьдесят, он среднего роста, среднего телосложения, никаких особых признаков, кроме бороды, волосы каштановые.

Тамошний уборщик не видел, чтобы кто-нибудь входил или выходил. Но возможно, он врет. Школа должна сообщить имя и номер телефона уборщика. Посмотрим, удастся ли мне освежить его память.

– А что насчет жертвы? Какой здесь мотив?

– Там не было ни сексуального насилия, ни ограбления, – вставила Сакс.

– Только что говорил с близнецами, – добавил Селлитто. – В последнее время у девушки не было любовников. Это усложняет проблему.

– Она училась на дневном отделении? – спросил Райм. – Или работала?

– На дневном. Но скорее всего еще где-то выступала. Сейчас выясняют где.

Вызвав своего помощника Тома, Райм поручил ему, как часто это делал, переписать заметки из своего элегантного блокнота на одну из висящих в лаборатории больших белых досок. Взяв маркер, Том начал писать, но тут раздался стук в дверь, и помощник моментально ретировался.

– К вам посетитель! – объявил он из прихожей.

– Посетитель? – недовольно повторил Райм, не желавший сейчас никого видеть. Однако помощник немного слукавил. В комнату уже входил Мел Купер, худой лысеющий эксперт. Райм, бывший главой экспертов Нью-Йоркского городского управления полиции, познакомился с ним несколько лет назад во время расследования дела о похищении людей, проводившегося совместно с полицией штата Нью-Йорк. Купер тогда усомнился в выводах Райма относительно одного образца почвы и, как потом выяснилось, оказался прав. Это произвело на Райма большое впечатление, и он навел справки о новом знакомом. Оказалось, что тот, как и сам Райм, активный и весьма уважаемый член Международной ассоциации по идентификации личности, объединяющей экспертов, которые занимаются установлением личности человека по отпечаткам пальцев, ДНК, реконструкции черепа и остаткам зубов. Имея дипломы по математике, физике и органической химии, Купер также был первоклассным специалистом в области анализа вещественных доказательств.

Райм развернул кампанию за переезд криминалиста в город, и в конце концов тот согласился. Учтивый, всегда вежливый эксперт, ко всему прочему чемпион по бальным танцам, работал в криминалистической лаборатории Нью-Йоркского управления полиции в Куинсе, но часто помогал Райму, когда с тем консультировались по какому-то сложному делу.

Когда приветствия стихли, Купер водрузил на нос толстые очки а-ля Гарри Поттер и окинул критическим взглядом коробки с вещественными доказательствами, словно шахматный игрок, взирающий на своего оппонента.

– И что же мы имеем?

– Сплошные загадки, – ответил Райм. – Так утверждает Сакс. Загадки.

– Ну что ж, попробуем разрешить их.

Пока Купер натягивал латексные перчатки, Селлитто наскоро ознакомил его со сценарием убийства. Райм подкатился поближе к нему.

– Вот это что такое? – спросил он, не отрывая взгляда от зеленой монтажной платы с прикрепленным к ней динамиком.

– Я нашла ее в репетиционном зале, – сказала Сакс. – Что это такое, не имею понятия. Судя по следам, ее оставил там невидимка.

Похоже на компьютерную микросхему, подумал Райм. Впрочем, это не слишком удивило его – преступники всегда находятся на гребне технического прогресса. Грабители банков вооружились полуавтоматическими «кольтами» сорок пятого калибра образца 1911 года уже через несколько дней после того, как их начали производить, хотя носить это оружие не имел права никто, кроме военных. Рации, телефоны с шифраторами, автоматы, лазерные прицелы, глобальная система навигации, сотовая технология, средства наблюдения, компьютерное кодирование – все эти средства зачастую попадали в арсенал преступников раньше, чем ими успевали воспользоваться правоохранительные органы.

Райм всегда был готов признать, что некоторые вещи находятся вне пределов его компетенции. Всякого рода компьютеры, сотовые телефоны и тому подобные устройства – то, что он называл насдаковскими^[7] уликами, Райм охотно уступал специалистам.

– Отвезите это Тобу Геллеру, – распорядился он.

Так звали талантливого молодого человека, работавшего в том отделе ФБР, который занимался компьютерными преступлениями. Геллер помогал им и раньше, и Райм был убежден: если кто-то и может сказать, что это за устройство и откуда оно взялось, так это Геллер.

Сакс отдала сумку Селлитто, а тот передал ее полицейскому в форме, поручив отвезти в центр города. Честолюбивая Амелия Сакс остановила его. Сначала она удостоверилась, что полицейский заполнил специальную карточку, как и все, кто имел доступ к вещественным доказательствам, начиная с момента обнаружения преступления и до суда. Только внимательно проверив карточку, Сакс отпустила его с миром.

– Да, а как прошли итоговые учения? – спросил вдруг Райм.

– Ну... – начала она и, помявшись, закончила: – Думаю, я справилась неплохо.

Такой ответ удивил Райма. Амелия Сакс обычно не любила похвал и еще реже хвалила себя сама.

– Я в этом не сомневался, – сказал он.

– Сержант Сакс... – задумчиво протянул Лон Селлитто. – Звучит, а?

И они вернулись к изучению пиротехники, найденной в музыкальной школе, – фитилям и шутихе.

По крайней мере одну загадку Сакс все же разгадала. Убийца, пояснила она, наклонил стулья так, чтобы они стояли на двух ножках, и связал их хлопчатобумажной нитью. Иначе они не удержались бы в этом положении. К средней части веревок он привязал фитили, после чего зажег. Примерно через минуту огонь пережег нить, и стулья упали на пол. Вот почему создалось впечатление, что убийца все еще внутри. Одновременно он поджег фитиль, который в конечном счете привел в действие петарду – ее хлопок ошибочно приняли за выстрел.

– Вы можете установить их происхождение? – спросил Селлитто.

– Фитиль самый обычный, а петарда разрушилась. Ни производителя, ничего. – Купер покачал головой. Как видел Райм, здесь остались лишь крошечные обрывки бумаги с выгоревшей металлической сердцевиной петарды. Тонкая нить, сделанная из стопроцентного хлопка, тоже оказалась самой обычной, поэтому ее происхождение проследить невозможно.

– Была еще вспышка света, – просматривая свои записи, добавила Сакс. – Когда офицеры увидели преступника возле жертвы, он поднял руку, и последовала ослепительная вспышка. Как осветительная ракета. Она ослепила их обеих.

– Следы какие-нибудь есть?

– Я ничего не нашла. Они сказали, что все словно испарилось.

– Пойдем дальше. Следы обуви есть?

Купер сразу же открыл базу данных по отпечаткам обуви, представлявшую собой оцифрованную версию того, что составил еще Райм, когда возглавлял экспертов управления полиции Нью-Йорка.

– Это черные туфли без шнурков фирмы «Экко», – после нескольких минут поисков сообщил он. – Вероятно, десятого размера^[8].

– Трассологические доказательства? – осведомился Райм, и Сакс достала из коробки несколько пластмассовых мешочков, в которых находились полоски липкой ленты.

– Вот эти взяты с тех мест, где он ходил, и рядом с телом.

Купер вытащил из мешочков куски липкой ленты и разложил по отдельным подносам, чтобы избежать взаимного загрязнения. В основном к ним пристала пыль с контрольных участков, где не могло быть следов преступника и жертвы, однако на отдельных частях ленты виднелись волокна. Их Сакс нашла там, где ходил преступник, или на предметах, к которым он притрагивался.

– Давайте посмотрим их.

Ловко взяв образцы пинцетом, эксперт положил их на предметное стекло бинокулярного микроскопа, лучшего инструмента для исследования волокон, и нажал кнопку. Изображение, которое он видел через окуляр, тут же появилось на большом плоском мониторе компьютера.

Волокна выглядели здесь как толстые нити сероватого цвета.

Волокна очень важны в криминалистике, поскольку буквально перескакивают с одного предмета на другой; к тому же их легко классифицировать. Собственно, они разделяются на две большие категории – природные и искусственные. Райм тотчас же заметил, что эти нити не похожи на вискозу или полимеры, а значит, имеют природное происхождение.

– Но какая именно это разновидность? – произнес Мел Купер.

– Взгляните на клеточную структуру. Готов поспорить, что это экскрементные волокна.

– Что такое? – удивился Селлитто. – Экскрементные? Как в дерьме?

– Экскрементные – как в шелке. Это выходит из пищеварительного тракта червей. Серый матовый краситель. А что на других образцах, Мел?

Пропустив через микроскоп остальные образцы, Купер выяснил, что там находятся идентичные волокна.

– Злоумышленник был в сером?

– Нет, – ответил Селлитто.

– И жертва тоже нет, – сказала Сакс.

Новая загадка.

– А! – прильнув к окуляру, воскликнул Купер. – Это, наверное, волос.

На экране появился длинный предмет коричневого цвета.

– Это человеческий волос, – заявил Райм, заметив на нем сотни чешуек. Волосы животных имеют максимум несколько десятков. – Но он фальшивый.

– Фальшивый? – переспросил Селлитто.

– В принципе волос настоящий, но он из парика, – пояснил Райм. Это совершенно очевидно. Взгляните на его кончик. Это не луковица, а клей. Скорее всего волосы не преступника, но стоит это записать.

– Записать, что он не шатен? – спросил Том.

– Нас интересуют только факты, – отрезал Райм. – Запиши, что невидимка, вероятно, носил каштановый парик.

– Хорошо, мой господин.

Продолжая изучение частей ленты, Купер вскоре обнаружил на двух из них небольшое количество грязи и какой-то растительный материал.

– Давай сначала растительный материал, Мел.

Купер быстро подготовил образцы.

При анализе материалов с места преступления, совершенного в Нью-Йорке, Линкольн Райм всегда придавал большое значение всему, что связано с геологией, а также с растительным и животным миром. Дело в том, что на североамериканском материке расположена лишь одна восьмая территории города, тогда как большая ее часть находится на островах. Отсюда вытекает, что те или иные минералы и образцы флоры и фауны зачастую характерны только для определенных частей Нью-Йорка или даже отдельных районов, а это дает возможность сделать территориальную привязку.

Мгновением позже на экране появилась красноватая веточка с кусочком листа.

– Это хорошо! – обрадовался Райм.

– И что же тут хорошего? – осведомился Том.

– Хорошо то, что это редкое растение – красный земляной каштан гикори. В городе их трудно найти. Мне известно два места, где они растут, – это Центральный парк и парк Риверсайд. К тому же... о, посмотрите-ка вот на это! Видите эту сине-зеленую массу?

– Где? – спросила Сакс.

– Разве не видишь? Вон там, справа! – Райм пришел в отчаяние от того, что не может вскочить с кресла и постучать по экрану. – В нижнем правом углу. Если веточка напоминает Италию, то это похоже на Сицилию.

– Вижу.

– Что ты думаешь, Мел? Ведь это лишайник? И мне кажется, что это пармелия консперса.

– Возможно, – осторожно сказал эксперт. – Вообще-то лишайников много.

– Но только не сине-зеленых и серых, – сухо заметил Райм. – Точнее, их совсем мало. А именно этот в изобилии встречается в Центральном парке... Теперь у нас сразу две привязки к парку. Что ж, хорошо. Давайте взглянем на грязь.

Купер установил новый образец. То, что удалось увидеть через микроскоп – куски грязи, похожие на астероиды, – было не особенно познавательным, и Райм распорядился:

– Пропустите образец через ГХ.

ГХ/МС – газовый хроматограф/масс-спектрометр – это соединение в одно целое двух приборов для химического анализа. Первый из них разделяет неизвестное вещество на составные части, второй определяет, что они собой представляют. Например, кажущийся однородным белый порошок можно разделить на дюжину различных химикалий: пищевую соду, мышьяк, детскую присыпку и кокаин. Принцип действия хроматографа вполне сопоставим со скачками: вещества начинают двигаться через прибор одновременно, но, поскольку их скорость различна, постепенно разделяются. На «финише» масс-спектрометр сравнивает каждое из них с обширной базой данных известных веществ и таким образом идентифицирует.

Проведенный Купером анализ показал, что грязь, добытая Сакс, пропитана каким-то маслом. Идентифицировать его, однако, не удалось: прибор только показал, что оно минерального происхождения – не растительного и не животного.

– Отправьте это в ФБР! – распорядился Райм. – Посмотрим, справятся ли с ним тамошние спецы. – И покосился на пластмассовый пакет. – Это и есть та черная тряпка, которую ты нашла?

Сакс кивнула.

– Она валялась в углу того помещения, где задушили жертву.

– Это ее вещь? – поинтересовался Купер.

– Не исключено, – ответил Райм, – но давайте сначала предположим, что тряпка принадлежит убийце.

Осторожно подняв кусок ткани, Купер тщательно обследовал его.

– Шелк. Подшито вручную.

Хотя ткань можно было сложить в крошечный комок, в развернутом виде ее площадь была довольно большой – семьдесят два на сорок восемь дюймов.

– Из расчета времени следует, что убийца дожидался жертву в вестибюле, – сказал Райм. – Уверен, он спрятался в углу и накрылся этой тканью. Таким образом, убийца стал невидимкой. Вероятно, он забрал бы ткань с собой, если бы офицеры не спугнули его.

Что почувствовала бедная девочка, когда убийца как по волшебству материализовался из воздуха и накинул веревку ей на шею!

Обнаружив, что к черной ткани пристало несколько частиц, Купер положил их под микроскоп. Вскоре на дисплее появилось их изображение. При увеличении они походили на телесного цвета кусочки салата. Купер потрогал их крошечным зондом – материал слегка пружинил.

– Что за чертовщина? – пробормотал Селлитто.

– Какой-то сорт резины, – ответил Райм. – Кусок воздушного шара... нет, для этого она слишком толстая. И посмотри на изображение, Мел. Что-то тут смазано. И опять же телесный цвет. Пропусти это через ГХ.

Пока они дожидались результатов, в дверь позвонили. Выйдя из комнаты, чтобы открыть, Том вскоре вернулся с каким-то конвертом.

– Скрытые улики! – провозгласил он.

– А, это хорошо, – сказал Райм. – Наконец-то у нас есть отпечатки пальцев. Пропусти их через САИОП, Мел.

Находящиеся в Западной Виргинии мощные серверы фэбээровской системы автоматической идентификации отпечатков пальцев проведут поиск по федеральным и штатским базам данных, выдав результаты за считанные часы или даже минуты, если служба скрытых улик нашла хорошие, четкие отпечатки.

– Как они выглядят? – спросил Райм.

– В целом неплохо. – Сакс показала ему снимки. Многие представляли собой лишь фрагменты, однако имелся и добротный отпечаток всей левой ладони. Первое, что отметила Сакс, у убийцы на этой руке деформированы два пальца, мизинец и безымянный. Казалось, они срослись и заканчивались совершенно гладким участком кожи, без каких-либо отпечатков. Райм неплохо разбирался в патологии, но все же не мог сказать, врожденное ли это отклонение или результат травмы.

«Что за ирония судьбы, – думал Райм, глядя на изображение, – у преступника левый мизинец поврежден, а у меня ниже шеи это единственная часть тела, способная двигаться».

– Задержи-ка это на минутку, Мел... – неожиданно нахмурился он. – Подойди поближе, Сакс. Я хочу внимательно разглядеть это. – Когда Амелия подошла, Райм снова стал изучать отпечатки пальцев. – Заметила что-нибудь необычное?

– Нет. Хотя подождите... – Она засмеялась и провела пальцем по снимкам. – Они одинаковые. Все его пальцы одинаковые. Вот этот маленький шрам везде находится в одном и том же положении.

– Должно быть, он носит особые перчатки, – сказал Купер, – с фальшивыми папиллярными линиями. Никогда такого раньше не видел – только в телевизионных шоу.

Кто же, черт возьми, этот преступник?

На экране компьютера появились результаты, полученные на ГХ/МС.

– Отлично, это чистый латекс и... что же это такое? – недоумевал Купер. – Компьютер определяет это как альгинат. Никогда не слышал о...

– Вспомни о зубах, – посоветовал Райм.

– Что? – удивился Купер.

– Это порошок, который смешивают с водой, чтобы сделать пломбу. Им пользуются дантисты. Возможно, наш убийца – зубной врач.

Купер снова обернулся к экрану.

– Еще мы имеем очень слабые следы касторового масла, пропиленгликоля, метилового спирта, слюды, окиси железа, двуокиси титана, дегтя и кое-каких нейтральных пигментов.

– Некоторые из них используются в косметике. – Райм припомнил случай, когда убийца губной помадой жертвы написал на ее зеркале похабную фразу; пятна этой помады потом обнаружили у него на рукаве. Расследуя это дело, Райм многое узнал о косметике.

– Это ее? – спросил Купер.

– Нет, – ответила Сакс. – Я взяла мазки с ее кожи. Она не пользовалась косметикой.

– Что ж, занесем это на доску. Посмотрим, значит ли это что-нибудь.

Внимательно рассмотрев кусок веревки – орудие убийцы, Мел Купер окинул взглядом присутствующих.