Приехав в Бостон, Риу узнал и другую причину, по которой MIT стал одной из движущих сил ранней хакерской культуры: в университете был популярен особый вид городских исследований, который назывался диггерством.

Риу вспоминает:

Можно было залезать на крыши, а можно – спускаться в странные пропарочные тоннели под зданиями и все такое.

Эта страсть к исследованиям показывала людям, что можно делать неожиданные вещи и попадать в неожиданные места и получать от этого огромное удовлетворение.

[Суть была в том], чтобы оказаться в недоступном месте. Вы стоите на рассвете на крыше, от вида захватывает дух, и при этом вы единственные, кто проник туда за целый год, потому что вы поняли, как пролезть внутрь через странное окошко и взломать замок, которым пользуются только подсобные рабочие.

Эти вещи позволяли людям познакомиться с концепцией хакинга задолго до появления компьютерного хакинга как такового. Так и зародилась эта культура^[11].

На руку диггерам играло и то, что взлом замков, по словам Риу, был чрезвычайно популярным хобби у студентов-технарей из MIT: «На первом курсе MIT все студенты учатся вскрывать замки – так уж повелось».

Когда компьютеров стало больше, они стали для диггеров новым испытанием: в них стояли не физические замки, а цифровые. Вскоре Риу увлекся периферийным в те годы миром компьютерной безопасности и взял себе хакерский псевдоним Dil Dog, переиначив кличку собаки из комиксов о Дилберте. (Многие из этих никнеймов похожи на татуировки, которые люди набивают себе в юности: чем старше становятся их обладатели, тем глупее им кажутся принятые в молодости решения.) Для начала он выявил несколько уязвимостей в операционной системе Windows, разработанной в компании Microsoft: как выражается он сам, он «спустил с них штаны». Риу вспоминает, как однажды пришел на семинар, где преподаватель рассказал о некоторых его взломах, не догадываясь, что хакер, попавший в газетные заголовки, на самом деле сидит в его аудитории.

Риу чувствовал, что университет негласно одобряет его деятельность, хотя и не заявляет об этом во всеуслышание: «Терпимость администрации, которая в некотором роде даже поощряла [мои занятия], была мне на руку. Это не было табу. Ходило немало слухов о знаменитых хакерах из MIT, и их ценили по достоинству».

Риу присоединился к хакерской группе L0pht Heavy Industries, которая получила свое название, поскольку обосновалась в лофте, где прежде находилась шляпная фабрика^[12]. Эта группа прославилась после того, как в мае 1998 года ее члены выступили на заседании Сената США, посвященном обеспечению компьютерной безопасности правительственных систем. В этот невероятный момент контркультура встретилась с мейнстримом. На фотографии с того заседания запечатлен знакомый зал, обитый деревянными панелями, а члены группы L0pht сидят за длинным столом, и дают свои показания. Все выглядит вполне обычно, пока взгляд не падает на таблички с именами. Хакеры не хотели раскрывать свои личности, поэтому организаторы встречи использовали их никнеймы. В результате с сенаторами беседовали Space Rogue, Brian Oblivion, Kingpin и другие.

Имена у них были странные, а волосы – длинные, но говорили они о чрезвычайно серьезных вещах: об уязвимости интернета. Хакеры из группы L0pht предупредили сенаторов, что на систему ложится небывалая нагрузка и она берет на себя все больше ответственности, не обеспечивая безопасность своего функционирования, – об этом говорят и сегодня. Далее хакеры заявили, что всемером могут менее чем за полчаса вывести из строя интернет на всей территории Соединенных Штатов^[13].

Такой и стала тактика L0pht: хакеры из группы взламывали системы, находили в них уязвимости, а затем сообщали об этом и заставляли своих сконфуженных жертв исправлять обнаруженные проблемы. Так же действовал и Риу: он извещал Microsoft о найденных ошибках, давал компании время их устранить и лишь затем предавал результаты своих действий огласке.

Это не приносило Риу денег, и хакеры L0pht в тот период тоже не получали финансовых стимулов. Их мотивация, по крайней мере в первые дни, носила некоммерческий характер. Они взламывали системы из интереса, чтобы потренироваться в хакинге и понять, насколько далеко в цифровые дебри они в состоянии залезть. Для таких людей, как Риу и члены группы L0pht, проникновение в запретную зону само по себе было наградой. Такие цели неодолимо влекли их, и радость обнаружить уязвимости в безопасности становилась бесконечно увлекательным занятием. Один специалист в области технологий, который работал с молодыми хакерами, сказал: «Покажи этим ребятам закрытую дверь – и следующую неделю они не поднимут головы, пока не откроют ее, даже получив из инструментов только столовую ложку».

По мере того как хакеры занимали все более видное положение, это стремление во что бы то ни стало преодолевать любые преграды на пути к цели все сильнее вписывалось в их создание. Оно прекрасно сочеталось с антиавторитаризмом хиппи-хакеров вроде Джона Перри Барлоу: в конце концов, закрытая дверь становилась лишь более манящей целью, если кто-то из власть имущих говорил, что открыть ее невозможно.

Но чтобы вывести хакеров на первый план во всем мире, потребовался третий ингредиент: озорной и издевательский характер их деятельности, благодаря которому о них писали во всех газетах. В колоде карт не обойтись без джокера, и главным претендентом на это амплуа в истории хакинга была группа «Культ мертвой коровы».

В 1998 году – в тот же год, когда члены L0pht выступили в Сенате – «Культ мертвой коровы» выпустил новейшую программу для хакинга. Ее имени достаточно, чтобы понять, какой у них был образ мыслей: намекая на продукт Back Office Server, разработанный в Microsoft, они назвали свою программу Back Orifice («Задний проход»).

История о появлении «Культа мертвой коровы» теперь вошла в хакерский фольклор. Она словно написана автором детективов Стигом Ларссоном. Считается, что группа сформировалась в 1984 году, когда три хакера с никами Sid Vicious, Swamp Rattle и Franken Gibe объединились и разместили свой штаб на заброшенной бойне в техасском городе Лаббок. О них ходят безумные слухи: они атаковали Церковь саентологии, заявив, что ее основал Генрих Гиммлер; они якобы заразили Рональда Рейгана болезнью Альцгеймера; они участвовали в международном военном трибунале.

Таковы легенды. Может ли хоть что-то из этого оказаться правдой?

Хотя эта группа по-прежнему существует, свои лучшие времена она пережила добрые двадцать лет назад, и связаться с ее основными членами, как и ожидалось, довольно сложно. После множества попыток я наконец получил ответ от человека, который назвал себя их министром пропаганды и пользовался ником Deth Veggie («Смертоносный овощ» – очередной придуманный по молодости хакерский псевдоним, с годами потерявший привлекательность). Теперь он работает в Великобритании, и мы договорились встретиться в пабе на севере Лондона. «Ищите бородатого парня, который габаритами напоминает злодея из комиксов», – написал он. И попал в яблочко.

История Deth Veggie поразительно похожа на историю Риу: ощущение, что он растет в захолустье, увлеченный технологиями отец, ранние эксперименты с компьютерами (но в его случае – с Sinclair ZX80, а не с Apple II), а затем – внезапный прорыв, произошедший, когда он открыл для себя модемы и чаты BBS. Когда родители устроили ему выволочку, увидев, что он потратил шестьсот долларов на междугородние звонки, Deth Veggie научился взламывать местные телефонные линии компаний с международными связями, что позволило ему по местным тарифам подключаться к электронным доскам объявлений по всему миру.

Вскоре он обнаружил «Культ мертвой коровы» (Cult of the Dead Cow, CDC).

Они были рок-звездами компьютерного подполья – так мне казалось в детстве.

И тогда, и сейчас меня привлекало к ним то, что многие хакерские группы позиционировали себя уж слишком серьезно. Я вообще не люблю напыщенных людей, а CDC такими не были.

В конце концов ему предложили вступить в группу.

«Нельзя просто попросить, чтобы тебя приняли. Тебя должны пригласить».

Была ли инициация?

«Об этом я рассказать не могу».

Что насчет бойни? Это правда, утверждает он.

Они собирались на заброшенной бойне, слушали хеви-метал и мечтали захватить мир. В 1997 году я совершил паломничество в Техас, где побывал в Лаббоке, и здание еще стояло. Это был гигантский заброшенный комплекс, темный и вонючий.

А международный военный трибунал? Похоже, и это правда. На предварительном слушании на Международном трибунале ООН Слободан Милошевич подверг перекрестному допросу американского специалиста по статистике, экспертные показания которого представляли бывшего сербского лидера в невыгодном свете. «Вы входите в правление группы, известной как „Культ мертвой коровы“?» – казалось бы, совершенно неожиданно спросил Милошевич. Статистик действительно помогал CDC, но в конце концов эта проблема растворилась в одной из многочисленных бесперспективных попыток Милошевича защитить себя в суде^[14].

Если Барлоу и «Фонд электронных рубежей» изучали идеологические основы хакинга, а студенты MIT – техническую часть, то члены CDC показывали, как здорово заниматься хакингом, высмеивая не только своих жертв, но и себя, и коллег по ремеслу.

«На первых порах в CDC был девиз: „Мы занимаемся хакингом только ради девочек и денег“, – говорит Deth Veggie. – Шутка в том, что именно этих двух вещей вам было точно не видать».

«Культ мертвой коровы» вносил в систему анархию не только в интернете. Члены этой группы основали первую крупную хакерскую конференцию Ho Ho Con^[15], которую назвали так потому, что она проходила под Рождество, давая делегатам шанс сбежать с семейных посиделок. Кроме того, она предоставляла крошечному в то время хакерскому сообществу возможность собраться вместе и нанести очередной удар по стереотипу о том, что гики – это необщительные одиночки.

Историй о безумствах, которые творились на этих конференциях, не перечесть. Мероприятия проходили в гостиницах, и один из участников утверждает, что видел, как хакеры вскрывали распределительные шкафы, чтобы подключаться к телефонным линиям соседних номеров и сваливать вину за хакинг (и телефонные счета) на посторонних. По словам Deth Veggie, хозяева гостиниц в Лас-Вегасе скоро об этом прознали. «Все конференции Ho Ho Con приходилось регистрировать под ложными названиями. Их называли „слетами компьютерщиков“. В результате в каждом месте конференцию можно было провести лишь раз, поскольку после этого ее больше там не принимали».

Со временем стремления CDC стали более серьезными: хакеры заинтересовались правами человека и инструментами для противодействия цензуре и утверждали, что помогают китайским диссидентам бороться с репрессивной государственной политикой в интернете. Однако на заре существования CDC стоящая перед группой цель была ясна: «В некотором смысле мы были придворными шутами компьютерного подполья», – говорит Deth Veggie. В этой роли они служили анархистским контрапунктом для свободного либертарианства Джона Перии Барлоу и «Фонда электронных рубежей» и технократических исследователей запретных зон из MIT.

Соедините вместе три описанные нити – либертарианскую, технократическую и анархистскую – и получите ДНК компьютерного хакера. Некоторые из хакеров склоняются к отдельным элементам этой триады, но стоит расспросить их подробнее, и они обычно показывают, что в них содержатся все три.

Эти характеристики объединяет глубоко укорененное в них стремление раздвигать традиционные границы общества. Как обнаружили Барлоу и Капор, если не рассчитать силу, эти границы без труда превращаются в уголовные ловушки. Может, агенты ФБР и не знали, какой именно закон был нарушен, когда допрашивали подозреваемых по делу об украденных документах Apple, но у них было четкое ощущение, что кто-то где-то пересек черту. Хотя Барлоу и ушел от ответственности по этому делу, в наивности его не упрекнуть. Он видел, что новый компьютерный мир привлекает все более опасных игроков, теряя невинность, и в характерной для себя лирической манере описал, как такие герои появлялись на BBS: «Эти ребята были неуправляемыми, грубыми, незрелыми, безнравственными, задиристыми – и они были чертовски хороши в своем деле»^[16].

Когда один из них, Phiber Optik, взломал кредитную историю Барлоу, стареющий рокер был поражен: «Я тряс кудрявой гривой в барах, где выпивают работяги, я попадал под арест под кислотой, я захаживал после полуночи в Гарлем, но никто и никогда прежде не пугал меня так, как в тот момент напугал Phiber Optik»^[17].

В конце концов Барлоу познакомился и подружился с этим молодым преступником. Впрочем, не один он замечал признаки того, что интерес к зарождающемуся цифровому пространству начинают проявлять и мошенники. Несмотря на свою любовь к бесшабашной анархии CDC, Deth Veggie еще в середине 1990-х осознал, что на периферии хакерского мира уже возникает преступность. Его группа умела перепрограммировать мобильные телефоны, то есть, по сути, захватывать чужие номера и совершать звонки за счет этих абонентов.

Был в Бостоне один парень, который не входил в хакерскую тусовку, но жил на задворках общества. Однажды он спросил: «Справитесь с большим объемом? Если мы принесем вам телефоны, вы сможете их запрограммировать?»

Хакеры отказались. И не зря. «Впоследствии выяснилось, что он был связан с бостонской ирландской мафией».

Пока что я использовал понятие «хакер» свободно, не давая ему определения. На самом деле значение этого слова постепенно менялось. Во времена Deth Veggie, Джона Перри Барлоу и Кристиана Риу оно главным образом обозначало человека, который любил повозиться с технологиями. Людей, которые применяли свои навыки в явно незаконных целях, тогда называли иначе – «крекерами». Это различие с годами стерлось, но сейчас я на время его воскрешу, поскольку в этой книге речь пойдет именно о «крекерах».

Существует множество хакеров, которые пользуются своими силами во благо. Это целая армия честных исследователей технологической безопасности, которые находят и выявляют уязвимости, чтобы защитить нашу жизнь. Они работают в государственных структурах, в армии, в спецслужбах, в правоохранительных органах, а также в частном секторе и играют положительную роль, ведь технологии обретают все большее значение для нашего общества. Эта книга не о них. Она о тех, кто применяет свои навыки во вред, а еще о том, как их деятельность влияет на всех, кто их окружает.

В ранние дни Барлоу, L0pht и «Культа мертвой коровы» число этих преступников было невелико – в основном потому, что невелико было и число способов сорвать большой куш на хакинге. Да, можно было применять компьютеризированные методы для других преступлений (например, перепрограммировать телефоны для преступных банд). Можно было бесплатно получать игры и программы. Можно было даже красть некоторые данные кредитных карт. Но возможность совершить масштабное и прибыльное преступление с помощью одного лишь компьютера оставалась голубой мечтой.

За пару десятков лет ситуация полностью изменилась, что привело к нарастанию преступной волны, которая могла бы принести мошенникам миллиарды, а остальное общество сделать жертвой хакеров. Киберпреступность готова была выйти на международную арену, но в самом конце старого тысячелетия один человек показал, насколько уязвимы для атак компьютеры нашего мира – и все их пользователи.

Вирус Love Bug