Элементы язычества оставались сильны в Средние века, как внутри церкви, так и вне ее. В1282 году священник Инверкитинга вел вокруг церковного двора танец, посвященный плодородию. Гиральдус Камбрензис (ок. 1146 – ок. 1220) писал, “хотя сквозь слезы”, что есть священники, которые отправляют мессу над восковыми фигурками, чтобы проклясть кого-то”. Средством против этого, полагал Гиральдус, было посвящать в сан меньше священников и тщательнее отбирать их. Его совету, естественно, не последовали, и клирики продолжали практиковать черную магию и в XVIII веке.

К концу Средневековья и к началу Возрождения и церковь, и государство стали более серьезно относиться к колдовству. Решающим веком был XVI, в течение которого произошло несколько важных судебных процессов, включая закончившиеся казнями Жанны Д’Арк, Жиля де Реца и графини Глостерской. В 1490 году был опубликован “Malleus Maleficarum” (“Молот ведьм”). Его авторами были Джеймс Шпренгер и Генри Крамер, два немецких доминиканца. Книга была напечатана с папской буллой, в которой Иннокентий VIII присваивал им юрисдикцию инквизиторов в немецких странах. “Молот ведьм” приводил подробное определение колдовства, правила расследования, испытаний и суда над случаями колдовства. Он оставался важной работой на протяжении двух веков; Матер знал ее и ссылался на нее.

Публикация “Malleus Maleficarum” дает нам удобную дату открытия повсеместной войны против дьявола, которой занималось христианство в течение XVI и XVII веков. Ужас этой войны мы никогда не узнаем во всех подробностях. Даже количество осужденных и казненных ведьм широко варьируется от одного автора к другому. Но нам ясно, что битва с дьяволом достигла своего апогея в течение первой половины XVII века, когда, к примеру, только в городе Бамберг было сожжено девятьсот ведьм и примерно пять тысяч только в провинции Эльзас.

На первый взгляд кажется удивительным, что казни ведьм получили такой размах в XVII веке, в котором, как нас учили, возникло много плодотворных идей современной науки. Уайтхед называет этот век “веком гениев”, и не без причины. В Англии это было время Бэкона, который первым увидел возможность индуктивного научного метода; время Роберта Бойля, заменившего в своем труде “The Skeptical Chemist” четыре элемента Аристотеля (земля, воздух, огонь и вода) современным определением элемента, как химически неизменного вещества; время Ньютона, который заложил математические и механические основы классической физики. Трудность в том, что мы помним этих людей только за идеи, которые ценим до сих пор, забывая о других сторонах их ума.

Забываем, что Бэкон верил, что бородавку можно вылечить, потерев ее коркой бекона и повесив ее за окном на южной стороне, и что колдовство может работать с помощью “скрытой поддержки злых духов”. Мы забываем, что Бойль верил в поразительные и отвратительные лекарства, включая тушеных земляных червей, вязаный чулок, который долго носили, и человеческую мочу. Последняя, как наружное и внутреннее средство, была одним из его любимых лекарств; он считал, что “требуется целая книга, а не часть научной статьи, чтобы перечислить и доказать ее медицинские достоинства”. Это Бойль предложил расспрашивать английских шахтеров, “встречают ли они подземных демонов, а если встречают, то как они выглядят, что предрекают и что делают”. А Ньютон, величайший ученый своего времени, проводил больше времени, занимаясь оккультными науками, чем физикой. Например, он по-своему объяснял и развивал апокалиптические отрывки из Библии и толковал измерения храма Соломона, надеясь в обоих случаях, что мистическое прочтение Библии откроют ему сокровенные тайны вселенной.

Мы должны также помнить, что XVII век твердо верил в дуалистическую вселенную: в материальный или видимый мир и в духовный и невидимый. Рай все еще был конкретной реальностью, как и ангелы, которые его населяли; тем же самым представлялся ад с его дьяволами. Как писал Джон Локк в своем “Essay Concerning Human Understanding” (“О человеческом понимании”): “если понятие нематериального духа, вероятно, трудно для понимания и объяснения, у нас не больше причин отрицать или сомневаться в его существовании, чем отрицать или сомневаться в существовании материального тела, поскольку понимание материального тела осложнено огромными трудностями, его невозможно объяснить или постигнуть”.

Как и другие просвещенные люди своего времени, Локк не только верил в мир духов, но и в то, что духи могут появляться в материальном мире: “что духи могут принимать различные по форме, внешнему виду обличья”. Чтобы подстраховаться, Локк предупреждает, что вселенские законы мира духов для нас непостижимы; он полагал, что мы можем ощущать их только как вторжения в наши чувства. Но это именно то, что, как считали, происходит в колдовстве.

Пример Локка типичен. Ученые, философы, юристы, врачи и образованная часть населения вообще твердо верили в невидимый мир и в способность обитателей этого мира вторгаться в мир материальный. Были, естественно некоторые исключения: материалисты – их называли саддукеями по имени древнееврейской секты – сомневались в существовании духов. Архиматериалистом был Томас Хоббс. “Вселенная, писал он, является цельным набором вещей, которые материальны, то есть единым целым с размерами величины, а именно, длины, ширины и глубины; каждая часть материального также есть материальное, следовательно, каждая часть вселенной материальна, а то, что нематериально, не является частью вселенной. А поскольку вселенная – это все, то, что не является ее частью, представляет собой ничто, и следовательно, не существует”.

Утверждение Хоббса, что дух “не существует” – это одна из самых бескомпромиссных формулировок материализма; можно ожидать, что такой человек будет скептически относиться к колдовству. Не верящий в невидимый мир, вряд ли поверит в то, что Коттон Матер назвал “чудесами невидимого мира”.

Хоббс был скептиком, но его скептицизм по своему характеру отличался от скептицизма XIX века. “Что касается колдовства”, – писал он в своей книге “Leviathan”, – “не думаю, что оно обладает реальной силой; и тем не менее, их наказывают справедливо, за ошибочную веру в способность причинить зло, в совокупности с их намерением сделать это, будь оно в их силах. Их занятие ближе к новой религии, чем к ремеслу или науке”. (Последнее предложение было на редкость проницательным, хотя колдовство было, разумеется, остатком старой религии и нем не было ничего нового).

Если бы вы протыкали булавками восковую фигурку соседа или накладывали заклятье на его корову, вряд ли вам захотелось бы иметь судьей Томаса Хоббса. Он бы не поверил в ваши оккультные силы, но все равно повесил бы за ересь и злой умысел. Но нас здесь интересует не безжалостность Хоббса, а степень его скептицизма. Он был убежден, что колдовство не работает, но ему и в голову не приходило сомневаться, что люди его практикуют. На самом деле, никто в XVII столетии или раньше не сомневался в существовании колдовства как общепринятой практики; скептицизм распространялся только на вопрос, работает ли оно, а если работает, то с помощью каких сил – оккультных или естественных, а также на вопрос, должны ли привлекаться к суду те, кто его практикует.

Скептицизм такого рода не был необычным, но не был он и редким. Реджинальд Скот, чья книга “The Discovery of Witchcraft” (1584) было лучшей критикой веры в колдовство Елизаветинской эпохи, убеждал, что оно обычно не работает и что преступление, в котором была виновна колдунья – это мошенничество: “обманщиц-колдуний”, полагал он, следовало судить по этому обвинению. Скот, как и многие другие, также считал, что методы, которыми расследуют случаи колдовства, настолько вызывали сомнения, что не должны были служить основанием для смертной казни. Томас Эди повторил аргументы Скота (полно и открыто признавая их источник) в своем труде “A Candle in the Dark” (1655). Те же аргументы с некоторыми изменениями приводит Джон Уэгстафф в книге “The Question of Witchcraft Debated” (1669) и Джон Уэбстер в “The Displaying of Supposed Witchcraft” (1677). Ограниченный скептицизм Эди, Уэгстаффа и Уэбстера резко обострился во второй половине XVII века. Некоторые, вместе с Монтенем, полагали, что колдуньи были сумасшедшими, и что место их – в доме для умалишенных, а не в зале судебных заседаний.

Следует подчеркнуть, что все образованные люди, верили ли они в мир духов или нет, скептически относились к большинству судебных процессов над ведьмами, потому что всем им была известна бездонная глубина и бесконечная степень людского легковерия. Каждый несчастный случай, каждое неожиданное или необычное заболевание человека или животного каждое необъяснимое или угрожающее обстоятельство списывалось простыми людьми на колдовство. Образованные люди знали это, и каждый отдельный случай рассматривали скептически. Однако не следует выводить общий принцип из этого статического скептицизма. В 1711 году философ, епископ Беркли писал своему другу, что “я не верю, что хотя бы одна из тысячи этих историй – правда”. Но, добавлял он, “с другой стороны, я не вижу достаточных оснований, чтобы категорически отвергать хорошо засвидетельствованный явный факт”. К письму он приложил один такой случай “явного факта”, отчет о деле в Ирландии, которое Беркли твердо полагал злоумышленным колдовством. Этот “явный факт” не более убедителен – на самом деле менее убедителен – чем факты, предъявленные в Массачусетсе. Мы должны помнить, что в обществе, которое верит в колдовство, оно работает. Если вы верите в колдовство и обнаруживаете, что кто-то расплавил вашу восковую фигурку над медленным огнем или бормотал заклятья над обрезками ногтей, вы почти наверняка тяжело заболеете. Оговоримся, что симптомы будут психосоматическими, а не органическими. Но тот факт, что они явно не органического характера, сделает их еще более ужасными, поскольку болезнь будет казаться результатом злого умысла и действия демонических сил. Так было в Европе XVII столетия, и так было в Массачусетсе XVII столетия.

Страшные конвульсивные припадки считались работой колдуний и демонов, которые выкручивали тела своих жертв в мучительные позы. Потеря слуха, зрения, речи, аппетита и памяти были вызваны самим Сатаной. Контрактура горла – globus hystericus – рассматривали как попытку демонов заставить жертву проглотить оккультные