Читать книгу «Рабы Microsoft» онлайн полностью📖 — Дугласа Коупленда — MyBook.
image

Суббота

Сегодня опять цейтнот. Пашем, пашем, пашем… Все равно не успеем (или я это уже говорил?). Почему мы так легкомысленно относимся к рабочему плану? В голове не укладывается…

В полдесятого на работу. В полдвенадцатого с работы. На ужин пицца. И три банки диетической колы.

Когда мне становится совсем тоскливо за компом, я заглядываю в окошко WinQuote (такая утилита, которая сообщает цену акций на NASDAQ[5]). В субботу там ничего не меняется, но я вечно об этом забываю. Привычка. А вдруг биржи Токио и Гонконга вызовут какое-нибудь колебание?

Почти все сотрудники проверяют WinQuote по нескольку раз в день. Если у тебя десять тысяч акций (а у многих куда больше) и каждая поднялась на доллар, считай, что ты заработал десять штук! Правда, потом акции падают на два доллара, и ты теряешь двадцать тысяч. Психологические качели. В прошлом году на первое апреля кто-то сначала поднял цену на полсотни баксов, а потом опустил. У сотрудников случился коллективный сердечный приступ.

Я начал с нижнего конца пищевой цепочки, поэтому не купаюсь в акциях, как программисты и системные дизайнеры. Ту горстку акций, что мне дали, я смогу продать, если захочу, только через два с половиной года (то есть их срок «созревания» – четыре с половиной года).

Акции Сьюзен «созреют» в конце этой недели. Сьюзен хочет устроить вечеринку, а потом уволиться. Вот так социальные факторы ставят под угрозу целостность нашего общего дома.

В пятницу к концу торгов акции Microsoft поднялись на один доллар семьдесят пять центов. У Билла семьдесят восемь миллионов акций. Значит, он стал на сто тридцать шесть с половиной миллионов богаче. У меня акций – кот наплакал. Значит, я неудачник.

Последние новости: Майкл больше не прячется у себя в офисе. Приступа нердовости как не бывало. Весь день он проспал на работе (здесь это обычное дело), подложив под голову надувного тираннозавра из «Парка Юрского периода». Вечером проснулся и поблагодарил меня за еду. Теперь, мол, он будет питаться только двухмерными продуктами.

– Ich bin ein Flatlander![6] – весело пропел Майкл, листая распечатку своего кода после баг-тестинга.

Слова Майкла также содержат аллюзию на знаменитую фразу президента США Джона Ф. Кеннеди («Ich bin ein Berliner»), прозвучавшую в обращении к жителям Западного Берлина в 1963 г.

Карла за дверью неодобрительно цокнула языком. Может, влюбилась в Майкла?

Еще кое-что о нашем групповом доме – Доме Беспорядочной Мобильности.

До нас доходит так мало солнца, что весь двор и дом покрыт мхами, лишайниками, а местами – даже ряской. Среди них возвышается одинокая, пораженная грибком вишня. Задняя веранда из непропитанного бруса тихо прогнила, и мы перегородили дверь из кухни хоккейной клюшкой, чтобы неосторожный путник не свалился в нашу домашнюю пропасть.

Перед домом стоят шесть машин: вишневая супра Тодда (смысл всей его незамысловатой жизни вне работы), мой тыквенно-оранжевый хорнет и четыре серых и безликих «майкрософтомобиля»: лексус, акура и два тауруса (хотя по-нердовски правильнее не «таурусы», а «таури», окончание множественного числа как в латыни). Готов поспорить, если бы Билл пересел в электрокар, все ездили бы на работу, как шрайнеры[7] на парады.

У всех нас по своей комнате. Текучка в групповых домах не хуже макдональдсовской, поэтому обстановка общих помещений – гостиной, кухни, столовой и подвала – мягко говоря, невыразительная. Общажный дух исключает любое радикальное изменение интерьера. В гостиной стоят два вельветиновых дивана, такие громоздкие и страшные, что предыдущие жильцы не стали их забирать. По зеленому и лохматому псевдополинезийскому ковру разбросаны:

• Две надувных подушки с логотипом Microsoft Works PC Один 27-дюймовый цветной телевизор Mitsubishi

• Разнообразные коробки витаминов

• Несколько упаковок специального питания для увеличения веса (мои)

• 86 номеров журнала «MacWEEK», сложенные в хронологическом порядке Багом Барбекю (если засунуть хоть один номер не туда, Баг превратится в берсерка)

• 6 мешочков для жонглирования, набитых пластмассовой крошкой, с логотипом Microsoft Project 2.0

• Игрушечные кости для собаки (на случай, если в гости придет Мишка)

• Два пауэрбука

• Три икеевские кружки с засохшей коркой коктейля – сенсации прошлого месяца

• Две 12,5-фунтовые гантели (Сьюзен)

• Коробка из-под Windows NT

• Три бейсболки (две с эмблемой «Маринеров», одна – с «Окленд Атлетикс»)

• Альбом для коллекционных карточек по «Звездному крейсеру «Галактика»»[8] (Эйба)

• Стопка книг о том, «как изменить свою жизнь, чтобы добиться успеха» («Семь навыков высокоэффективных людей» и т. п. – это все Тодда)

Все кухонные приборы – цвета авокадо, как в семидесятых, и такие же старые. Каждый раз, когда я открываю холодильник (с примагниченными фотками прошлогодних вечеринок), мне кажется, что Эмили Хартли[9] вот-вот хрипло скажет: «Привет, Боб!».

У двери копится почта: счета, реклама стартрековских[10] сувениров, каталоги, которые сразу перекочевывают к телефону. Если б мы могли, мы бы и жизнь заказали себе по каталогу.

Звонила мама из Пало-Альто. Осенью она звонит часто, хочет поговорить о Джеде. А я не могу. И никто из родных не может. Мы его как бы стерли из памяти.

Джед – это мой младший брат. Он утонул, когда переплывал на лодке пролив Хуан-де-Фуко. Мне было четырнадцать, ему – двенадцать. Типичный несчастный случай в День Труда.

С тех пор мне муторно от всего, что напоминает об этом празднике: от запаха барбекю из лосося, от спасательных жилетов, от дорожных сводок по местному радио, от выходных в понедельник. Раскрою секрет: мой пароль электронной почты – «приветджед». То есть я вспоминаю о Джеде каждый день. Он разбирался в компьютерах гораздо лучше меня. Он был еще больший нерд, чем я.

Оказалось, что у мамы хорошая новость. В понедельник в IBM большое собрание. Отца, наверное, повысят, потому что в последнее время его отдел отличился (по айбиэмовским стандартам деньги транжирят умеренно). Родители будут держать меня в курсе.

Сьюзен расклеила по дому напоминание о том, что в четверг вечеринка «ИнвестФест-93» в честь «созревания» ее акций: тонкий намек, что нужно навести порядок. Мы почти все работаем в седьмом корпусе, и общий цейтнот вызвал серьезный сбой в режиме уборки.

Сьюзен двадцать шесть лет. Она работает в отделе приложений для Macintosh. В «Своей игре» ее любимыми категориями были бы:

• Ассемблер для процессоров 680 X0

• Кошки

• Поп-рок группы начала восьмидесятых

• «Мой тайный роман с Робом из группы Excel»

• Девизы штатов на номерных знаках Сюжетные ходы сериала «Манкиз»[11]

• Смерть IBM

Бывают дети гарнизонные, бывают – айбиэмовские. Сьюзен – одна из таких. Она ненавидит IBM всеми фибрами души и утверждает, что компания лишила ее детства. Сьюзен восемь раз пришлось менять школу, когда родителей отправляли в новый город. А самое главное, в прошлом году, когда пошла волна «деструктуризации», отца Сьюзен уволили. Так что с точки зрения Сьюзен корпорация IBM заслуживает самого страшного наказания. Один ее приятель, графический дизайнер, изготовил футболки с надписью «IBM: чахлая как плесень, тупая как дрова!». Мы их носим. Я подарил такую отцу на прошлое Рождество, но его реакция по хихикометру не зашкалила. (Я, между прочим, не айбиэмовский ребенок. Мой отец преподавал в университете Западного Вашингтона до восемьдесят пятого года, пока сладкоголосые сирены компьютерной индустрии не заманили его в Пало-Альто – типичный для восьмидесятых случай.)

Сьюзен – ходячая кодировочная машина. Увы, ее способности бездарно тратятся на переработку старых кодов – какой-нибудь норвежской версии Word 5.8 для Macintosh. Отношение Сьюзен к работе суммирует трудовую этику большинства моих коллег. Если я правильно запомнил то, что она говорила своей младшей сестре на позапрошлых выходных, получается где-то так:

– Мы никогда не говорим себе: «Я работаю на благо общества». Мы просто гордимся, когда производим хороший продукт и делаем на нем деньги. Мы мечтаем поставить компьютер на каждый стол и в каждый дом, потому что это принесет прибыль.

Так думают почти все майкрософтовцы, каких я знаю.

В Microsoft, как в любой корпорации, статус – это все. Вот краткий список доказательств:

• Прибыльные проекты гораздо статуснее всякого барахла (то есть менее прибыльных проектов).

• Сейчас самый популярный проект – Microsoft at Work, так называемый «цифровой офис» (это когда можно управлять факсом, телефоном, ксероксом и прочей офисной лабудой прямо с компа). Крупнейшие компании Америки истекают слюнкой, потому что «цифровой офис» – гарантия кадровых сокращений и экономия миллионных средств.

• Рабочие лошадки вроде Word при всей своей прибыльности не считаются передовой технологией.

• Работать на кампусе статуснее, чем в самом распрекрасном филиале где-нибудь в захолустье.

• Навороченный «пентиум» в офисе статуснее, чем 486-я развалюха.

• Разбираться в технической стороне компьютеров – очень статусно.

• Разрабатывать системную архитектуру – тоже очень статусно.

• Иметь прямой выход на Билла – очень, очень статусно.

• Сдавать проекты вовремя [вставьте сюда приступ страха] – статуснее не бывает. Тем, кто сдал программу в срок, вручают награду «Ship-It!» («Сдай!»), брусок из оргстекла размером 12х15х1 дюйм. Только надо притворяться, что награды тебя совсем не волнуют. У Майкла такая есть, и мы много раз пытались ее уничтожить: жгли паяльной лампой, сбрасывали с веранды, поливали ацетоном… Все насмарку. Эта штука такая неуязвимая, что даже страшно.

Еще пара слов про соседей по дому.

Сначала Эйб. В «Своей игре» у него были бы такие любимые категории:

• Ассемблер для процессоров Intel

• Оптовые закупки

• С++

• Интроверсия

• «Мой любимый аквариум»

• Как заработать несколько миллионов долларов и не дать им изменить твою жизнь

• Грязное белье

В нашем доме Эйб – как банкир в «Монополии». Каждый месяц он собирает с нас по двести тридцать пять долларов и отвозит хозяину дома. У миллионера Эйба нет своего жилья! Он поселился здесь в восемьдесят четвертом, сразу, как пришел сюда из МТИ[12]. (Мы-то все живем тут всего месяцев восемь). Эйб десять лет угробил на программы, а сам так и не начал жить по-настоящему. Его даже не трогает, что через четыре месяца ему стукнет тридцатник, а за душой у него только куча классного железа да коробки товаров, приобретенных в приступе закупочного безумия («Десять тысяч соломинок для коктейлей! Подумать только: десять долларов – и больше никогда не придется покупать соломинки!»). Его спальня уставлена штабелями коробок и оттого похожа на бомбоубежище.

Небольшое дополнение: все мониторы у Эйба зачиханные, как будто ему не хватает денег на двадцать четыре флакона нормального чистящего средства.

Следующий на очереди – Тодд. Семь любимых категорий Тодда:

• «Твое тело – храм»

• Бейсболки

• Рецепты блюд из дешевых продуктов

• Болезненно религиозные родители

• Частые случайные связи

• Игровая зависимость от приставки SEGA Genesis

• Супра

Мы с Тоддом работаем вместе, он тоже тестер. Ему всего двадцать два, как когда-то было всем майкрософтовцам. Его интересы ограничиваются девушками, багами, автомобилем и собственным телом, которое он фанатично качает в тренажерном зале и подкармливает кесадильями[13], бананами и белковыми коктейлями.

Еще Тодд не знает, что такое историческое прошлое. Он не понимает прошлого и им не интересуется. Он читает журнал для автомобилистов «Car and Driver» и три раза в неделю выслушивает по телефону родительские проповеди (его родители называют компьютеры «рупором диавола» и умоляют Тодда вернуться в Порт-Анджелес и сходить к молодежному пастору).

С Тоддом прикольно, потому что он делает все, что в голову взбредет, и не задумывается о чувствах других. Во всем доме только у него всегда есть чистая одежда. Если приспичит, у Тодда можно одолжить свежую футболку.

Семь категорий «Своей игры» Бага Барбекю:

• Цинизм

• Ностальгия по Xerox PARC[14]

• Компьютеры Macintosh

• Неприкрытый цинизм

• Приятели – хронические неудачники

• Джаз

• Отчаянный цинизм

Баг Барбекю – Самый Злобный Циник в Мире. Он работает со мной в седьмом корпусе баг-тестером (что понятно по его прозвищу: Баг Барбекю, «барбекю из багов»). Его фактор «жизни-вне-работы» стремится к нулю. Еще у Бага самая крошечная и темная комната, где он соорудил два алтаря: своему первому компьютеру Sinclair ZX-8 и супермодели Эль Макферсон. Н-да, Эль бы здорово напряглась, если бы увидела все эти фотки, монетки, свечечки и записочки!

Багу тридцать один, и он всем об этом вечно напоминает. В ответ на невинный вопрос: «Слушай, ты не видел седьмой том моего «Inside Mac»?» – Баг ухмыляется: «Салага! Такие, как ты, не собирали сами материнку и не писали языки!»

Ну да, Баг, мы тебя тоже любим.

Компания никогда не предлагает Багу акций. В день зарплаты, когда всем приходят белые конверты с опционами (и красной надписью: «Лично и конфиденциально»), у Бага в ящичке пусто. Может, так его пытаются выжить. Уволить сотрудника из Microsoft почти нереально. Руководство, наверное, рвет на себе волосы: только в девяносто втором на работу приняли три тысячи сто человек. Вряд ли все оказались подарками.

Как ни странно, Баг относится к Microsoft с преданностью фанатика. Чем сильнее его игнорируют, тем с большей пеной у рта он защищает честь корпорации. Если вам дорого ваше время, лучше не заговаривайте с ним о деле «о впечатлении и ощущении» (когда Microsoft и Apple судились за стиль оформления своих операционок), о Федеральной комиссии по торговле или об антимонопольном законодательстве.

«Заколебали уже своими судами! Пусть конкурируют с нами на рынке, где это имеет значение! Нечего хныкать и прятаться под юбкой у государства!»

Я вас предупредил.

И, наконец, Майкл. Его семь любимых категорий:

• Фортран

• Паскаль

• Ада (язык программирования, разработанный для оборонной промышленности США)

• Лисп

• Нил Пиэрт (ударник группы Rush)

• Лауреаты «Хьюго» и «Небьюлы»

• Сэр Ланселот

Я никогда не встречал и вряд ли встречу человека, который живет более загадочной жизнью, чем Майкл. Смысл его существования в том, чтобы составлять элегантные потоки программных инструкций. Он Моцарт, а мы все – Сальери. Майкл заходит в офис, видит на доске строчки кода и тут же, не прерывая разговора, невозмутимо что-то правит. Как будто вы плохо нарисовали приятелю дорогу на пляж, и Майкл не хочет, чтобы он заблудился.

Для решения высокотехнологических проблем Майкл использует низкие технологии: например, палочки от мороженого, резинки и полоски бумаги, закрепленные на гнутой вешалке, помогают ему решать сложные матричные задачи. Когда Майкла перевели в новый офис с окном (хорошим программистам – хорошие офисы), ему пришлось наклеить на все свои устройства ярлычки: «Это не предмет искусства!», чтобы их не выставили под стеклом в центральном атриуме.