«Жалобная» смена

Что-то простыл я, расквасился весь. Из носа течет, глаза слезятся, в горле першит, то в жар, то в холод бросает. Погода поменялась, холода наступили очень резко. И никакого бабьего лета, говорят, не предвидится. Но в своей простуде я сам, конечно, виноват. Потащился за грибами, в такой-то холод, да еще и под дождь попал. Температура нормальная, а колбасит всего не по-детски. Противопростудные средства лишь на время состояние облегчают. Сделал напиток из имбиря и клюквы, пил накануне работы, но, к сожалению, без особого эффекта. Уж и супруга-то меня ругнула, мол, совсем себя забросил, связался с этими грибами, как маньяк какой-то. Уйти бы на больничный, да работать некому. Ну, ничего, как-нибудь отработаю свою полставочную смену в наморднике.

Дефибриллятор наш бригадный так и не починили. Сказали, что аккумулятор надо менять, но в план закупок его включат только на будущий год. Теперь так и придется незнамо сколько с автоматической говорилкой валандаться. Да тут еще проблема в том, что электроды у этого автомата одноразовые. А второй комплект в запас не выдают, говорят, мало их очень. Н-да… Что-то наш старший фельдшер мышей не ловит. Закупки медтехники организует, а вот про запчасти к ней почему-то забывает.

– Уважаемые коллеги! В семь тридцать состоится врачебно-фельдшерская конференция! – раздалось из динамиков. Ладно, посидим, послушаем, может чего полезного скажут.

Все началось скучно. Доклад старшего врача навевал непреодолимую дремоту. Голова, сама того не желая, склонялась вниз, и весь организм норовил предаться Морфею.

– Больной 45 л., острый инфаркт миокарда, кардиогенный шок. Помощь оказана по стандарту. Госпитализирован в кардиодиспансер.

И вот тут я встрепенулся. В конференц-зале прошел возмущенный гул.

– Кто был на вызове? – Прорычал главный, исподлобья глядя на собравшихся.

– Врач Анисимов с общепрофильной бригады, – пояснил старший врач.

– Вы здесь, доктор Анисимов? – вопросил главный.

– Да, здесь, – пробасил он, – поднимаясь во весь свой немаленький рост с заднего ряда.

– Василий Игоревич, а вы знакомы с приказом Департамента, что всех больных в кардиогенном шоке мы обязаны госпитализировать в областную больницу?! – главный разве что слюной не брызгал.

– Но ведь состояние было крайне тяжелым, вот я и принял решение везти в ближайшее профильное учреждение, – пытался защититься Анисимов.

– Вот это ваше решение и выйдет нам всем боком! Страховая эту карточку оштрафует, ну а вы лишитесь стимулирующих! Это надо так сделать, а? Ведь еще месяц назад мы всех знакомили с этим приказом под роспись, объясняли, инструктировали! И вот, пожалуйста, доктор Анисимов решил на все забить и поступить по-своему! – И главный звонко хлопнул ладонью по столу.

Но вот, доклад окончен, а главный не торопиться говорить свое традиционное «Есть ли вопросы к старшему врачу?». Он вновь, набычившись посмотрел в зал.

– Фельдшер Платонов есть?

– Да, есть. – Поднялся молодой паренек со светлыми волосами и настороженно посмотрел на главного.

– Напомните, как вас зовут?

– Денис.

– Вот и объясни, Денис, куда можно делать магнезию?

– Ну-у-у, внутривенно, внутримышечно… – ответил он.

– А с какого потолка ты взял внутримышечный способ введения, не подскажешь?

– Всегда так делали.

– Всегда делали! – передразнил главный. – Вы должны руководствоваться стандартами, клиническими рекомендациями и инструкциями к препаратам! А не безграмотными действиями своих коллег!

И вновь громкий хлопок ладони об стол.

– Ну так вот, Денис, нарвался ты на жалобу от больной, которой ты эту чертову магнезию в мышцу зафиндюрил. Абсцесс у нее случился, дырень в ягодице. Собирается иск предъявлять. Как тебя защитить, я ума не приложу. Значит так, сейчас зайдешь к нашему юристу, Светлане Геннадьевне, и обсудите с ней все вопросы. Она тебе поможет грамотное объяснение написать. И запомни на всю оставшуюся жизнь, что путь введения магнезии только внутривенный!

– У меня объявление, – встала с места начмед Надежда Львовна. – Завтра, в 12.00 ч., в Медицинском университете состоится межрегиональная конференция «Клинические маски цереброваскулярной болезни». Будут начисляться баллы. Лектор из Военно-медицинской академии, кандидат медицинских наук, доцент. Это касается только неработающих смен!

Да, тема действительно интересная, обязательно надо будет сходить, да и баллы к аккредитации не помешают.

А выходя из конференц-зала, я впервые констатировал факт: а ведь главный-то, когда устраивал взбучку врачу и фельдшеру, был действительно прав! Вот только взять бы и систематизировать все ошибки, которые случаются в процессе оказания скорой медицинской помощи и раздать в виде брошюр-памяток. Но здесь я высовываться не стал, ибо инициатива наказуема. Главный зацепится за эту идею и скажет, мол, давай, Юрий Иванович, действуй, а Родина тебя не забудет! Но я предпочитаю Родине лишний раз глаза не мозолить. Чай, я не юноша бледный со взором горящим.

Вышли всей толпой ко входу покурить.

– Говорят, планшетные компьютеры нам скоро выдадут, – сказал БИТовский врач Петр Михайлович.

– Ха, а как же карты вызова? – не понял я. – Получается, у нас двойная писанина будет, что ли?

– А хрен его знает. Главная кака будет заключаться в том, что нельзя будет исправить ни время, ни лечение. Один раз вписал с ошибкой и все, больше ничего не скорректируешь. А рублем накажут.

– Зашибись, блин! Мало того, что исправить нельзя, так нас еще и стимулирующих лишать начнут в дело и не в дело.

– Да-а-а… Что-то у нас сплошные чудеса кругом. Прям волшебство какое-то!

Все наше имущество в сборе, аккуратное, ухоженное, об этом можно и не думать. Молодцы мои фельдшеры, от души работают, без всяких понуканий и разносов, четко и слаженно. Никогда и ничего им напоминать не приходилось. Машинка всегда идеально чистенькая, все стоит на своих местах. В общем, любо-дорого посмотреть. Оба высокие, крепкие, идеально выбритые, немногословные, поперек батьки никуда не лезут, с гражданами отменно вежливы. И всегда наглаженная форма на них сидит солидно, строго по фигуре, а не дрягается, как балахоны. В общем, повезло мне с фельдшерами.

Двадцать три бригады сегодня. Фельдшеры уже бунт затевают из-за того, что их поодиночке ставят на линию, вопреки минздравовского приказа 388н. Ну что ж, поживем – увидим.

В ожидании вызова, сел к телевизору. Думал, что-нибудь интересненького найду. Да куда там! Сплошные мерзкие рожи, под названием «звезды», по другим каналам лживые, пропагандистские политические ток-шоу. Нет, не могу. Не мое это. Брезгую я этими особями… Встал, пошел на кухню, чайку попил, потом покурить сходил. С коллегами на улице потрепался. А тут и вызовок подоспел: адрес такой-то, М. 32 г., без сознания.

У подъезда трехэтажного дома, нас встречала женщина средних лет, одетая в синее болоньевое пальто и красную вязаную шапочку. Как оказалась, она была хозяйкой квартиры, которую сдавала двум молодым людям. Платили исправно, не конфликтовали с соседями, разговаривали всегда вежливо. Чем они занимались, она не интересовалась. Сегодня пришла она проверить порядок в квартире. Звонила, стучала, но в ответ тишина. Дверь открыла своим ключом. А на полу в комнате увидела лежащего совершенно голым квартиранта.

– Ну их же двое там должно быть. Куда второй-то подевался? – недоумевала она.

– Ладно, пойдемте, сейчас посмотрим.

В квартире опрятно, на притон совершенно не похоже. Полы идеально чистые, на стенах прекрасные обои, все вещи лежат на своих местах. Никаких следов борьбы, никаких следов крови. Ну что ж, надо посмотреть. Хотя возможно, что второй свалил куда-то, увидев, что друг окочурился.

– Иваныч, вон, смотри! – Гера показал мне в открытую дверь ванны, лежащее на кафельном полу тело в спортивном костюме.

Неподалеку от тел, нашли два использованных одноразовых шприца. У обоих, на локтевых ямках, многочисленные следы от инъекций. Вот и пазлы сошлись. Помощь оказывать, к сожалению, некому. Уже имеется выраженное трупное окоченение, трупные пятна, исчезающие при надавливании, через 30 секунд восстанавливают свою окраску. Смерть наступила не менее четырех-шести часов назад. Видимых признаков насильственной смерти нет. Но судебный медик применит свои методы и выводы сделает более профессионально.

Минут тридцать ждали полицию. Приехали двое постовых, сказали, что будут охранять место происшествия до приезда следственно-оперативной группы. И, предварительно записав наши данные, отпустили нас с миром. Доэкспериментировались парни… Ну и ладно, а мы отчалим. Надо еще карточки писать и протоколы констатации. Ф-фух-х! Дописал, наконец. И вот теперь нужно объявлять, что бригада свободна и готова к дальнейшим подвигам.

– Шестая бригада, свободна?

– Пишем вызов: адрес такой-то, Ж. 37 л., учетная, психоз.

– Принял!

На этот раз нас никто не встречал. Дверь открыл невысокого роста, плотный, полноватый молодой мужчина, одетый в красную футболку и черные спортивные штаны.

– Вон, смотрите, у нее крыша едет! Забирайте ее в дурку, к чертовой матери! – Мужика аж трясло от злости.

– Так, давайте пообщаемся спокойно. Вы кем ей приходитесь?

– Муж, ну, точнее, гражданский муж.

– Вот теперь спокойно и внятно расскажите нам, что у вас здесь произошло?

– Она на учете уже лет семь…

– А с чем на учете?

– А я… хрен его знает, но с головой у нее проблемы конкретные.

– Ну, так в чем же конфликт-то вышел?

– Она идеей задалась в Беларусь уехать на постоянное место жительство.

– Так, и что?

– Как что?! Продать квартиру и уехать на деревню к дедушке? – Изо рта супруга вылетали мелкие капельки слюны, а потому я от него отстранился.

Девушка сидела в кресле и плакала. Ухоженная, с ясными глазками, аккуратной стрижечкой коротких русых волос. Лицо свежее, доброе и немного наивное.

Попросил я мужика скрыться с глаз долой, что он и исполнил с превеликой неохотой.

– Здравствуйте! Вас как зовут?

– Маша.

– Расскажите, Машенька, что случилось.

– Да понимаете, захотелось мне в Беларусь переехать насовсем. В деревню. Вы не подумайте, я не прожектерка какая-то! Я все уже выяснила насчет жилья и работы. Я ведь медсестра, здесь в стационаре работала. Работа у меня будет, и подъемные неплохие дадут, жильем обеспечат, там у них все четко. Зато у меня будет уверенность в завтрашнем дне. Тем более, я же не с пустыми карманами туда собираюсь, есть у меня деньги, – сквозь слезы рассказала Маша.

– Хорошо, Машенька. А ваш супруг сказал, что вы семь лет на учете стоите у психиатра. Можете объяснить, что случилось?

– Ой, да я у психиатра только в детстве наблюдалась. У меня был однократный судорожный припадок. Лет шесть мне тогда было. Какими-то таблетками меня покормили, и больше ничего подобного не было!

– Еще вопрос на засыпку. Если я правильно понял, что в Беларусь вы хотите переехать без супруга.

– Я ему предлагала. Но он в ответ только оскорбляет по-всякому. Хотя какой он мне супруг. Так, сожитель. Он мне просто никто. Из себя хозяина строит, а сам только на всем моем живет.

Ну что ж, ничего я криминального не вижу. Какие здесь психические расстройства? Девушка весьма четко и последовательно рассказывает свои дальнейшие планы. Никакой нелепицы я не углядел. Назвать ее планы пустым прожектерством у меня язык не поворачивается. Обманов восприятия не обнаруживает. Нет оснований для госпитализации, нет однозначно, твердо, железно.

– Маша, а вам сейчас есть к кому поехать?

– Да, к родителям. Вот только он меня никуда не выпустит.

– Ну, это мы берем на себя!

– Так, уважаемый! – сказал я, обращаясь к супругу. – Она сейчас едет с нами в больницу.

– Наконец-то! Я же вам говорил, а вы кочевряжиться начали. А мне с ней можно?

– Нет, не можно. У нас места нет в салоне.

Ну все, вроде отстал.

– Маша, так ведь вам придется очень много документов собирать, там их целый список. А ведь если вы приедете и скажете, мол, дайте мне гражданство, то вас просто пошлют подальше.

– Я этот список почти наизусть знаю. Найму адвоката, он поможет.

В общем, увезли мы девушку к ее родителям, благо тут совсем недалеко было.

– Ну ты и авантюрист, Старый! – Уважительно сказал Гера.

Да, этот авантюризм мне может выйти боком выйти. Лишусь я стимулирующих и выговор отгребу.

– Шестнадцатая бригада, вы свободны?

– Свободны.

– Что-то очень долго вы на вызовах сидите!

– Пишем вызов! Адрес такой-то, Ж. 31 г., порезала вены.

– Принял, шесть.

Крошечная комнатка малосемейки, вся залита кровью. Больная, с растрепанными волосами, крашенными в радикально-черный цвет, сидит на неприбранной постели, тупо уставившись перед собой и не замечая нашего присутствия. На локтевых сгибах обеих рук – кровоточащие порезы.

– Здравствуйте, уважаемая! Что случилось-то?

– Ничего… Вены порезала… – совершенно без эмоций ответила он.

– Но ведь не просто так вы их порезали, значит, что-то случилось?

– Случилось… Живу как собака брошенная, надоело мне все. На сына родительских прав лишили, друг бросил. Кому я такая нужна?

– А нас кто вызвал?

– Я и вызвала. Страшно стало…

Мои фельдшеры обработали раны, наложили сухие асептический повязки.

Давление 110/70, при привычном 120/80. Н-да, низковато мальца… Гера наладил капельницу, пролить надо болезную.

– Ну что, Ириш, давай в больницу собираться.

– Ладно, поехали… – так же вяло и без эмоций ответила больная.

От кровопотери ее пошатывало, а потому до машины вели под руки. В стационаре приняли без проблем.

– Шестая бригада, пишем вызов: адрес такой-то, М. 45 л., психоз, учетный.

– Принял.

Родители больного рассказали, что такое состояние началось еще с вечера. Бесцельно ходит по комнате, перебирает вещи. Застывает на одном месте с поднятой ногой, как цапля. Время от времени повторяет: «Я не туда, не надо мне, высокочастотное поле».

Сам больной, высокий, солидный мужчина сорока пяти лет, с седыми висками, одетый в спортивный костюм, медленно бродит взад-вперед, пристально вглядываясь мне в лицо.

– Николай Николаевич, присядьте на минуту, поговорите с нами! – прошу я его.

Но тот как будто и не замечает.

– Николай Николаевич, что вас беспокоит, что вас тревожит? – повторно спрашиваю я его.

– Торсионные поля. Ремонт надо делать. – Наконец-то я дождался ответа. – Там под полом все скрыто. Током простреливает.

– А почему других не простреливает, а только вас?

– Это против меня направлено. Мне сказали, что родителей нужно ликвидировать, и тогда все нормально будет.

– А кто все это сделал?

– Есть группа разработчиков. Я в нее тоже когда-то входил, но у нас конфликт случился. Они боевые поля разрабатывали, а у меня цель – мирная инженерия. Вот они и изводят меня теперь по-всякому. Их шестеро, а я один. И этим все сказано.

– Ну что, Николай Николаевич, нужно поехать в больницу. А тем временем все торсионные поля здесь уберут специалисты.

– Поехали. Мне только датчик надо с собой взять.

– Какой датчик?

– А вот! – И показал обломанную плату от какого-то электроприбора.

– Хм, боюсь, что в приемнике это не пропустят.

– Хорошо, я сниму с нее мысленную копию, – согласился больной и пристально посмотрел на штуковину.

– Вот, все, теперь поехали! – удовлетворенно согласился он.

– Центральная, шестая свободная, разрешите обед?

– Разрешаю, шестая, приезжайте!

Сломалась микроволновка, будь она неладна! Пришлось ковырять ледяные макароны с котлетой. Удовольствие то еще! Чайник вскипятили на плите. В общем, обед получился так себе. Пошел подремать, ну ее на фиг.

– Шестая бригада! – заорал динамик дурным голосом.

Вот и подремал… «Адрес такой-то, Ж, 27 л., психоз, больная не учетная».

Муж и мама больной пребывали в растерянности. Сама больная пребывала в себе, и, судя по всему, ей было хорошо. Она хихикала и общалась с кем-то невидимым.

– Не могу понять, что с ней случилось-то? – в растерянности сказал муж, молодой, крепкий мужчина. – Ну да, выпивала она недели две. На пиво подсела. Вроде всегда нормальная была, веселая, а вчера с вечера крышу снесло капитально. Теперь хихикает, разговаривает с кем-то.

– Может, в пиво чего подмешивают? – предположила мама.

Молодая, симпатичная женщина, с правильными чертами лица, была увлечена невидимым собеседником.

– Хи-хи, да ладно! Чо, прямо здесь, что ли? – игриво говорила она.

– Лена, а вы с кем сейчас разговариваете? – поинтересовался я.

– Иди на..! – отмахнулась он от меня и стала с улыбкой к чему-то прислушиваться.

– Лена, отвлекитесь на минутку, поговорите со мной! – не отставал от нее я.

– Не могу я, хи-хи! Он мне не дает! У меня мыслей своих нет, он мне мысли меняет. Говорит, что я дура и меня учить надо!

– А кто такой «он»?

– Он мой друг!

– А где он сейчас?

– У меня в голове. Мы с ним сексом занимаемся!

– Лена, нужно поехать в больницу!

– Чего-о-о?! Пошел ты на..!

– Хи-хи-хи! Ой, ну ты дурак, что ли? – это уже не мне. Она вновь занялась своим невидимым собеседником.

– Лена, собирайтесь, пожалуйста, нам надо ехать! – настойчиво повторил я.

– Хи-хи-хи! Я слушаю тебя, и пошел он на..! – было ответом.

Ну что ж, вязки у нас наготове. Сопротивлялась она, как бешеная тигрица. Гере с Толиком лица поцарапала. Мама плакала. Муж был в шоке. Кое-как вывели к машине и завели в салон.

– Это что у нее, «белка»? – поинтересовался супруг.

– Нет, не похоже, – сухо ответил я. А про себя подумал, что скорее всего дебют шизофрении.

Всю дорогу она блаженно улыбалась и пребывала в своих мыслях. А в приемнике она внезапно возбудилась, стала агрессивной. Идти в отделение категорически не хотела. Ну что ж, так и пришлось моим парням сопровождать ее и там укладывать на вязки.

– Шестая бригада, вы свободны?

– Свободны.

– Пишем вызов: адрес такой-то, у ребенка высокая температура. М., 5 л.

– А что, педиатрические бригады повымирали?

– Так, Шестая, поезжайте, без разговоров! И поаккуратнее, там мама скандальная!

– Принял, шесть!

Вот ведь зараза! Скандальная, надо же! Она еще не знает, какой я бываю скандальный!

Дверь открыла молодая женщина с недовольным лицом.

– Ой, а что это как вас много?! – скривилась она. – Давайте все бахилы надевайте!

Объяснять ей, что мы психиатрическая бригада, мы не стали. Понятно, почему. Но бахилы послушно напялили.

Ребенок был веселый и непоседливый.

– Дядя, а что у вас на шее? – спросил он меня.

– А это трубочка, чтоб тебя слушать!

– А это не больно?

– Нет, совсем не больно.

Температура 37.3°, горлышко слегка красноватое, в легких все чисто. Ребенок активный, веселый.

О чем я и рассказал маме.

– Так, назначьте теперь лечение! – потребовала она.

– К сожалению, скорая лечение не назначает. Вызывайте утром педиатра из поликлиники.

– Так, не надо меня поучать! Вы обязаны оказать помощь и назначить лечение!

– Повторяю вам еще раз: лечение мы не назначаем. А помощь в данном случае никакая не требуется.

– Хорошо, я на вас жалобу напишу, что вы пьяный приехали!

– Ну как же так? И это после всего, что между нами было? – черт меня дернул за язык.

– Что-о-о?! Ах ты пьянь старая! А ну-ка, вон отсюда, пока я полицию не вызвала!

Долго нас уговаривать не пришлось. Зато я своим поганым языком задал себе работы. Поехали на Центр к старшему врачу за направлением на наркологическое освидетельствование. Ну а то как же? Ведь как пить дать, эта зараза жалобу напишет. А потом доказывай, что ты не верблюд. В общем, поехали мы в наркодиспансер. Пока суд да дело, времени уже восьмой час пошел. Зато на душе спокойнее стало. Пусть теперь пишет, что хочет!

Вот на этом и закончилась наша дурная смена. Не успели приехать, как меня тут же дернули к старшему врачу.

– Ну что, Иваныч? Две жалобы на тебя! Первая за то, что женщину не забрали в больницу.

– Так ведь она нормальная!

– Хорошо, объяснение напишешь.

Вторая – мамашка ребенка написала, что ты на вызов пьяный приехал и нахамил вдобавок!

– Нет проблем! Вот заключение нарколога.

– Молодец, Иваныч, грамотно обставился!

Вот и кончилась, наконец-то, сегодняшняя дурацкая смена! Надоело все до глубин души! Ехал я домой и размышлял: какая же все-таки натура у людей, хлебом не корми, а дай только жалобу написать! Неужели самим-то не противно?

Все фамилии, имена, отчества изменены.