Сознание оказалось оттеснено вглубь личности. Оно продолжало работать, но перестало контролировать тело. Лишь подсознание выполняло привычные ему функции поддержания дыхания, сердцебиения и температуры тела. Кроссман не мог припомнить, чтобы до такой степени когда-то терял контроль над собой. Тем не менее, он чувствовал, как информация из окружающего мира вливается в его мозг, словно по проводам, создавая не словесные оценки, а лишь яркие образы, окрашенные инстинктивным ответом. Сущность, контролирующая тело, не знала ни слова «снайпер», ни слова «сердечник», ни слова «реликт». Но при этом понимала любой из этих образов на уровне того, как они способны изменить ее собственное состояние.

Воспринимая энергию радиоволн, изменения звукового давления, перемещение и расположение энергетических сгустков тепла и массы, сущность пришла к выводу об опасности ситуации, в случае выхода наружу. И, без затей, заблокировала тело Кроссмана в сидячем положении. Он остался за столом, перед ним на подносе лежал недоеденный бутерброд, но никаким усилием разума или воли он не мог изменить ситуацию. Он словно превратился в статую, в манекен, внутри которого теплится разум.

Между тем время шло, ничего не менялось, и Плант, сидя за пультом в автобусе, забеспокоился. Он связался с наблюдателями в зале, приказал направить на Кроссмана объективы скрытых камер, а так же вывел на монитор изображение с камер наблюдения в зале ресторана. Но все мониторы показывали одно и то же – Кроссман сидел неподвижно, с ничего не выражающим лицом, и не было никаких признаков, по которым можно было бы сделать вывод о его плане дальнейших действий.

Подумав, Плант передал в эфир о положении дел, чтобы не томить бойцов ожиданием в неизвестности.

– Он так и до закрытия может просидеть! – прозвучал в динамике рации голос командира группы захвата. – А оно в двадцать три часа.

На самом деле, командир был прав. Группа захвата хорошо работает на адреналиновом стимуле, когда надо бежать, крушить, стрелять. Несколько томительных часов ожидания могли в значительной мере ослабить ее боеспособность. У снайпера тоже нервы не железные, их придется довольно часто менять.

Плант связался со старшим наблюдателем в зале, и велел переговорить с руководством, попросить устроить небольшой технический перерыв, компенсировав простой финансово. Через пятнадцать минут пришел ответ о согласии. Один из уборщиков вывесил на дверях табличку «Закрыто», но нужно было дождаться, когда посетители сами покинут ресторан. Иначе не миновать паники, которой, без сомнения, воспользуется беглец. Если он смешается с толпой, снайперу работать будет трудно. И не в том дело, что Плант боялся случайных жертв, ему на них было наплевать. Он понимал, что количество «специальных боеприпасов», выданных для поражения Кроссмана, весьма ограничено, и тратить их, просто паля в толпу, не получится. Выдано было всего три патрона. Не разгонишься.

– Откуда он вообще узнал, что за порогом ждет снайпер? – поинтересовался наблюдатель в эфире.

У Планта не было ответа на этот вопрос. Тем не менее все говорило о том, что Кроссман осознает суть ситуации, и не собирается покидать заведение. Постепенно народу в зале становилось все меньше. Те, кто поел, выбирались на улицу, а новых внутрь не пускали. Плант понимал, что Кроссман, рано или поздно, заметит это. Но тот продолжал сидеть неподвижно. Это все сильнее действовало на нервы.

– Может позицию снайпера поменять? – раздался в эфире голос командира группы захвата. – Народу станет меньше, пусть стреляет через окно.

Это был вполне адекватный вариант, но непредсказуемость ситуации мешала Планту сосредоточиться. Он не понимал, почему Кроссман сидит, не меняя позы, прекрасно видя, что людей становится меньше. Или их еще не настолько мало, чтобы это стало заметно?

Внезапная идея возникла в голове Планта. Эту ситуацию можно было использовать! Достаточно было, взамен выходящих из зала людей, ввести переодетых бойцов группы захвата, для массовости. Не мешкая, он тут же передал в эфир соответствующий приказ. Уже через десять минут неподалеку остановился грузовичок с цивильными костюмами из корпоративных запасов. Бойцы, не снимая бронежилетов, принялись натягивать поверх них брюки и пиджаки.

Вскоре баланс посетителей в зале начал восстанавливаться. Случайных людей почти не осталось, а их место заняли переодетые штурмовики. У некоторых на бронежилетах были закреплены индивидуальные камеры, так что теперь Плант мог получать изнутри еще более полную информацию. Вот только понимания это не добавляло. Создавалось ощущение, что Кроссман собирался ждать внутри не закрытия ресторана, а второго пришествия.

Никогда еще Плант не ощущал себя настолько беспомощным. По сути ведь, плевое дело – заломать гражданского в помещении, заполненном бойцами корпоративного спецназа. Но, с другой стороны, руководство озвучило строгий приказ о недопустимости применения открытой агрессии. Оставался лишь вопрос, для кого именно он не должна быть открытой.

Пришлось связаться по телефону с месье Матисом и обрисовать ему ситуацию.

– Мне нужно знать, что делать дальше, – признался Плант. – Сколько ждать? Час, два? До ночи? Если он вообще не собирается выходить?

– Какие есть варианты? – в голосе Матиса стали заметны нотки крайнего напряжения.

– Я думаю, варианта два. Первый, поменять позицию снайпера так, чтобы он смог пустить пулю через окно.

– Нет, этого делать нельзя, – уверенно заявил Матис. – Если он сидит в ресторанчике и не выходит, значит, понимает, что его ждет.

– Вы серьезно? – осторожно поинтересовался Плант. – Ему неоткуда узнать про снайпера!

Месье Матис не собирался на это отвечать. В отличие от Планта, он владел всей доступной информацией, и понимал, что если сущность почуяла наличие снайпера или реликта в пуле, то почует и смену огневой позиции. В этом случае может произойти самое страшное – сущность воспримет это как акт открытой агрессии, со всеми вытекающими последствиями. От одной мысли об этом у месье Матиса по телу пробежала волна мурашек.

– Какой еще есть вариант? – поинтересовался он у Планта.

– У нас в зале уже не осталось случайных людей. На их место мы завели переодетых штурмовиков. Можно тихонько ткнуть клиента электрошокером, а затем завернуть ему ласты.

– Мысль интересная, – оценил Матис. – Вот только ласты заворачивать не надо. Вам нужно взять у снайпера один из специальных боеприпасов, снарядить его в другую винтовку, и пристрелить Кроссмана именно этой пулей, как только он отключится после электрошока.

«Серебряная она что ли, – подумал Плант. – Хотя, на шутку не похоже».

– Хорошо, я понял! – вслух произнес он.

– Это не все. До того, как Кроссман потеряет сознание, категорически нельзя приближаться к ресторанчику с этой пулей. Понятно? Только после того, как вырубите Кроссмана, нужно все сделать раньше, чем он придет в сознание. Только в этой последовательности! И без самодеятельности. Головой отвечаете. Ясно? Я лично изображение со всех камер пересмотрю. И если нарушите инструкцию, я с вас лично шкуру спущу.

– Все ясно.

– Ну и отлично, – ответил Матис, и оборвал связь.

Плант фыркнул. Он занимал не последнюю должность в системе безопасности «Реликт Корпорейшн», и понимал, что у этой компании не мало секретов, или, точнее, скелетов в шкафу. Но какая-то особая пуля – это уж слишком. За этим крылось что-то вполне рациональное, в этом не было сомнений, но очень уж странно звучало. Точно ясно было лишь одно – нарушать приказ нельзя, ни при каких обстоятельствах. Лучше провалить задание, выполнив все инструкции в точности, чем выйти победителем, а заем вылететь с очень доходной и престижной службы за нарушение приказа.

Плант передал распоряжение снарядить еще одну винтовку особым боеприпасом, но велел стрелку держаться от ресторанчика на приличном удалении. Затем связался с командиром группы захвата, и приказал:

– Пустить в ход шокер! Работает один человек, остальные не двигаются.

– Есть! – прозвучал в эфире ответ.

Плант прильнул к мониторам камер. Изображение траснлировалось сразу по нескольким каналам – один монитор показывал шесть картинок с оперативных видеорегистраторов, другой четыре изображения со внутренних камер.

Было видно, как ближайший к Кроссману штурмовик, не вставая со стула, снял с пояса электрошокер, и ткнул беглеца в шею. Или хотел ткнуть. Плант не усел этого разглядеть. Камеры, просто выключились. Все до единой. В один момент.

– Что за черт? – выругался Плант.

И тут же воздух содрогнулся от мощного взрыва. Стекла ресторанчика вынесло наружу снопами сверкающих брызг, на асфальт грохнулось несколько дергающихся в конвульсиях тел, среди которых были в основном переодетые бойцы группы захвата.

– Вот сука! – Плант ударил ладонью по краю пульта. – Откуда у стервеца взрывчатка?

Совершенно не представляя, что делать дальше, он связался месье Матисом.

– Немедленно отвести людей! – приказал тот. – Не проявлять никакой агрессии! Если объект попытается скрыться, не задерживать! Попробуйте установить слежку.

– Скрыться? – ошарашено произнес Плант в микрофон. – Да тут разнесло все на хер! Простите, месье Матис. Килограммов пять в тротиловом эквиваленте. Вряд ли внутри кто выжил.

– Выполняйте приказ! Я высылаю группу зачистки!

Плант откинулся на спинку кресла, не понимая, что происходит. Ему уже приходилось сталкиваться с тем, что начальство что-то недоговаривает, но впервые ему пришлось столкнуться со столь ярким проявлением несоответствия между собственным представлением о реальности, и самой реальностью.

– Отвести людей! – приказал он агентам.

Никто не ответил, но в этом, как раз, не было ничего удивительного. Вряд ли кто внутри вообще уцелел после взрыва.

Тем временем месье Матис вызвал к себе в кабинет командира группы зачистки Алекса Рекса. Тот был огромным, лысым, жилистым, с длинными мослатыми ручищами. Безупречный костюм «двойка» висел на нем, как на огородном пугале. В отличии от Планта, Рекс был куда более осведомлен о секретах «Реликт Корпорейшин», что подтверждалось его высоким уровнем доступа. Выслушав шефа, Алекс сразу понял, с чем придется столкнуться, так как, в качестве силовой поддержки, именно он и его люди принимали участие в экспериментах над Кроссманом.

– Контейнеры с реликтом нам выделят? – спросил Рекс, сложившись пополам, и опустившись в кресло без приглашения.

– Выделят, – не скрывая недовольства ответил месье Матис. – Но доставить их на место следует отдельным спецтранспортом. Чтобы эта тварь не учуяла вещество и не приняла его присутствие за акт агрессии. А то мы будем ловить Кроссмана до скончания времен. В разрушенных до основания городах.

– Ну, а как без реликта? – Рекс почесал огромной ручищей бритую голову и откинулся на спинку кресла.

– Нежно! – процедил сквозь зубы месье Матис. – После такого взрыва Кроссман потерял много энергии. Скорее всего, окуклится, и впадет в анабиоз, как после эксперимента по деформации. Помнишь? Поэтому нежно, нежно. Пройдете, посмотрите что там к чему. Если тварь там, подтащите реликт и заблокируете ее. Дальше коробочку на спину, и привет родителям.

– Ясно. – Рекс осклабился и задорно сверкнул глазами.

– Только не устройте мне там реликтовую детонацию! – с нажимом произнес месье Матис. – И так у нас проблемы с внедрением. Если в СМИ просочится информация о взрывоопасности реликта, Шнайдер нас с говном смешает.

– Да научились уже, без детонации… – отмахнулся Рекс, продолжая хищно ухмыляться.

– Возьми с собой пушечное мясо, а своих людей береги.

– Наш спецназ, или полицию привлекать? – лениво поинтересовался Рекс.

– Наш. Все, свободен! Я предупрежу муниципалитет, чтобы не вмешивались с полицией и пожарными.

– А почему сразу не применили контейнеры с реликтом? – спросил напоследок Рекс.

– Во-первых, мы боялись, что Кроссман учует реликт в больших количествах. Ты же знаешь, он это умеет. Поэтому мы хотели, чтобы снайпер пустил начиненную реликтом пулю с приличной дистанции, когда Кроссман выйдет на улицу. Во-вторых, как объяснить Планту, что в контейнерах, и почему Кроссман их будет бояться?

– А меня трудно было сразу привлечь?

– Ты – ценный сотрудник, – без намека на лесть сообщил месье Матис. – Кроссмана мы достанем, рано или поздно, а тебя потерять не хотелось бы.

– Понятно. Но, я так понимаю, Кроссман учуял сердечник из реликта даже на снайперской дистанции, и не стал выходить.

– Именно так. Тут уже, сам понимаешь. Не сработал план «Эй», переходим к плану «Би».

Вскоре два черных автобуса подкатили к ресторанчику «Quiсk». Плант, надо отдать ему должное, сработал неплохо, выставив импровизированное оцепление из своих оперативников и двух прибывших нарядов жандармерии. Рекс, облаченный в черный штурмовой бронекомбинезон с реликтовым напылением на карбоновых пластинах, выбрался из автобуса и махнул Планту. Шлем он оставил в машине, считал его излишеством в городских условиях.

Никаких признаков пожара в здании не было, но Рекс и не ожидал их увидеть. В отличии от Планта, он знал, что взрыв вызван не взрывчаткой, а действиями самого Кроссмана, это много раз случалось во время экспериментов, проводимым над пленником. Тела с асфальта уже убрали, так что зевакам глазеть особо было не на что. Да те и не особо стремились, после ряда терактов совсем уж осатаневших «желтых жилетов» во Франции. Наученные горьким опытом, горожане теперь стремились держаться подальше от сомнительных мест.

– Никто не выходил? – спросил Рекс у Планта.

– Смеешься? – фыркнул тот.

– Первая группа, на зачистку, – приказал Рекс в микрофон гарнитуры.

Из автобуса, грохоча подошвами штурмовых ботинок, выбралось пять бойцов в комбинезонах и шлемах, вооруженных короткими штурмовыми автоматами с глушителями. Не мешкая, они заняли позиции у окон, после чего запустили внутрь небольшого гусеничного робота с видеокамерой. Через минуту механическая черепаха выползла обратно на улицу, а один из бойцов показал жестом: «Все чисто, внутри только трупы». Он первым скользнул внутрь, за ним остальные. У каждого на шлеме имелась компактная видеокамера, поэтому Рекс поспешил в автобус, где можно было наблюдать за происходящим через мониторы.

– Цель не видна… – отрапортовал занявший позицию снайпер.

– Если объект покажется, стрелять без команды, на поражение, – приказал Рекс.

– Вперед, вперед! – кричал по связи командир штурмовой группы.

Рекс устроился в кресле перед мониторами, но на них лишь мелькали быстрые невнятные тени. Впрочем, было понятно, что бойцы без проблем заняли помещение зала для посетителей.

– Здесь чисто, – отрапортовал командир.

Он замер, давая Рексу возможность разглядеть обстановку. Всюду валялись тела и обломки мебели. В одном месте обвалилась тонкая кирпичная перегородка, засыпав пол обломками.

– Он, наверняка, прячется в подсобных помещениях, – прикинул Рекс. – Вторая группа на крышу!

Но ни он, ни штурмовики, начавшие перегруппировку, не заметили, как труп погибшего при взрыве оперативника, ничком валяющийся у стойки раздачи, тихонько поднялся, осторожно вынул из-под полы пиджака нож и, подкравшись сзади, перерезал горло одному из штурмовиков. Рекс только увидел, как изображение с нашлемной камеры дернулось, после чего объектив неподвижно уставился в потолок. Затем началась стрельба, и, судя датчикам биометрии, еще двое бойцов вышли из строя.

– Черт! – выкрикнул в микрофон командир группы.

После этого боец выпустил еще одну очередь по мертвецу, голова которого уже и так была изуродована несколькими попаданиями.

– Что там происходит? – взволнованно уточнил Рекс.

– Вторичное возбуждение, – ответил командир штурмовой группы. – Один из дебилов в гражданском ожил и задал нам перцу.

– Трупы добивать в голову! – приказал Рекс. – Внимательно следить за напарниками.

Вспышки выстрелов осветили помещение ресторанчика – добивали лежащих.

– Хватит палить! – скривившись, передал в эфир Рекс, но сразу же после этого среди бойцов разорвалась граната.

– Проклятье, что там у вас происходит?! – заорал Рекс, но командир штурмовой группы погиб при взрыве, и ответить не мог.

Изображение с уцелевших камер показывало, что оставшиеся бойцы ведут с кем-то ожесточенный бой.

– Вторая группа! – Рекс вызвал командира группы, занявшей позицию на крыше. – Быстро внутрь! Соблюдать крайнюю осторожность! Следить за мертвяками. Выявлен факт вторичного возбуждения.

Бойцы вынесли люк чердачного хода небольшой порцией взрывчатки, и заняли длинный служебный коридор второго этажа. Их нашлемные фонари резали задымленный воздух лучами.

– Чисто! – донеслось по радиосвязи.

– Здесь вниз лестница! – отрапортовал один из бойцов, и тотчас пуля, пущенная с короткой дистанции, снесла ему голову.

В здании снова разразилась пальба, и командир второй группы вышел из строя.

– Мы под огнем! – кричал кто-то.

Рекс слышал, как штурмовики гибли один за другим, но что там происходило, разглядеть не мог. Судя по биометрическим датчикам, людей внизу оставалось лишь двое, когда в дело пришлось ввести группу зачистки. Это были бойцы особого ранга, и с особым уровнем секретности, подразумевавшим особую осведомленность. Без всяких переговоров в эфире они достали из подъехавшей машины контейнеры с реликтом и разделились на две группы. Одна зашла внутрь ресторанчика с черного хода, другая с центрального, чтобы отрезать беглецу любые пути к отступлению.

Но через миг в эфире раздался настолько мощный свист, что Рекс сорвал с себя гарнитуру. Это было нечто новенькое. Вся электроника вышла из строя, словно рядом кто-то запустил генератор мощного электромагнитного импульса. Это осложняло задачу, так как ни Рекс не мог отдать команду группе зачистки, ни ее командир не мог отрапортовать о происходящем внутри.

Спустя пять минут из здания никто не вышел. Рекс, не скрывая раздражения, выбрался из автобуса и отправился лично проверить здание. Бойцов из группы зачистки, проникших в ресторан через главный вход, он обнаружил в нескольких метрах от порога. Все они были мертвы, от тел исходил сизый дым, пахло горелой плотью. Контейнеры с реликтом валялись на полу.

Остальных Алекс нашел у черного хода, им тоже не удалось зайти далеко. Пришлось собраться с духом и пройтись по зданию самому, тщательно проверяя все подсобные помещения. Но осмотр не дал никаких результатов. Кроссман словно испарился, хотя, зная его способности, подтвержденные экспериментами, «словно» можно было и не употреблять. Впрочем, до телепортации в экспериментах дело не доходило. Но тем Кроссман и отличался от других пораженцев, что степень его взаимодействия с чуждой сущностью выходила за всякие рамки. У всех, кроме него, происходило лишь поражение тела, а Кроссман сросся с жуткой субстанцией, и превратился из человека вообще непонятно во что. Его и пораженцем-то назвать теперь язык не поворачивался. Скорее уж симбиот.