Эстония недавно вступила в Евросоюз, интересуюсь, насколько выросли цены и зарплаты. Сравниваем уровень жизни в Питере и Таллинне, получается похоже. Пожелав удачи с будущим трудоустройством, оставляю боцмана бороться со шлангом и направляюсь обратно в надстройку. Судно движется полным ходом, и пенный поток воды с тихим шелестом пробегает вдоль борта, размеренно поднимаясь и опускаясь в такт движения волн. Идем без груза, в балласте, поэтому наш надводный борт достаточно высокий для того, чтобы волны не заливали главную палубу. Основная опасность намокнуть исходит от боцмана. Помятуя о том, что моряк со шлангом страшней фашиста с автоматом, быстро удаляюсь на безопасное расстояние от Григория, который уже позабыл о моем существовании и самозабвенно поливает палубу забортной водой.

Капитан в грузовом офисе сидит за компьютером. Он настолько увлечен своим занятием, что не замечает моего появления.

– Доброе утро! – пытаюсь привлечь его внимание к своей скромной персоне

– Гутен морген, – не оборачиваясь, отвечает он.

– Опять ломаете? – вопрошаю шутливым тоном, про себя имея ввиду именно то, что говорю. Алексей Владимирович очень неплохо разбирается в системном администрировании и часто применяет эти знания с несомненной пользой для себя и окружающих. Но иногда он слишком увлекается процессом, забывая о том, что основная задача всех нововведений обеспечить спокойную и надежную работу системы, а не напичкать ее максимальным количеством последних версий различных утилит.

– Почему ломаю?! – обижается он – Я тут тебе твикер поставил и настроил. Как без него можно пользоваться виндой, не понимаю. Еще дисккипер и сисиклинер у тебя были совсем старые, ну и акронис⁹ тоже обновил. Бэкап-то¹⁰ давно делал?

– Давно, и уже жалею об этом. – Замечаю я, с интересом ожидая, как капитан отреагирует на мой сарказм.

– Не волнуйся, я перед установкой создал ресторинг поинт¹¹, в случае чего, откатишь назад. – Все-таки знает за собой он этот грешок и к недоверию окружающих, похоже, привык.

– Как там народ, трудится? – Меняет тему мастер.

– А то! Куда ж они денутся с подводной лодки!

– Ладно, с выходом из Венесуэлы устроим им барбекю. Повара там предупреди заранее.

– Добро. Чем порадуете со своей стороны? Сколько пива-водки ставить в холодильник?

– По одной того и другого. Если кто еще захочет добавить от себя, я не возражаю, но чтобы с утра все были живы и здоровы, ты мои правила знаешь.

– Само собой.

Устраивать периодические праздники для экипажа с шашлыками и умеренным распитием спиртных напитков, хорошая давняя традиция. Наши капитаны называют действо иноземным словом «барбекю» по той причине, что когда-то все они работали старпомами и вторыми помощниками с капитанами иностранными (немцами, норвежцами, голландцами), у которых и переняли эту традицию. Кстати, капитаны, взращенные нашей системой, такие праздники не устраивают практически никогда. Происходит все это в море на продолжительном, спокойном переходе. Карибский регион вполне благоприятствует проведению такого рода мероприятий. Погода хорошая, интенсивность движения судов крайне низкая, расстояния достаточно большие.

Спешу огорчить повара, для него это не столько праздник, сколько морока.

– Угу, сделаем. – Насупившись, говорит поварешка. Кстати, называть судового повара коком считается дурным тоном, учитывая продвинутость нынешних поваров в знании английского и созвучие данного слова с названием срамной части тела. Поэтому зовут его поваром или на английский манер куком.

– Не расстраивайся Слава, дадим тебе в помощь матроса. Тебе грех жаловаться, а знаешь, как злые норги¹² издеваются над русскими поварами?

– Ну, расскажи.

– Работал я с капитаном Каем. Мужик в общем незлобный, народ не обижал, но к повару относился с особым пристрастием. Любил он по воскресеньям (и хорошо, что так, если бы каждый день, то повар бы повесился) съесть яичницу из двух яиц.

– Ну, и что в этом такого? Ваш повар не мог сделать яичницу?

– Ты бы тоже не смог. Слушай дальше. Яичница-глазунья. Желток, естественно, неповрежденный, белок идеально белый, без каких бы то ни было корочек, прожилок или пятен. Все бы еще ничего, но жарить ее нужно не на масле, а на специальном норвежском маргарине, который пригорает и дает черные пятнышки. Обычно, первые три забракованные порции съедал буфетчик…

– У вас буфетчик был? – С завистью перебивает повар.

– Да, пароходик был побольше этого, и готовить на семнадцать человек одному повару было тяжеловато. Когда в буфетчика яичница больше не лезла, еще пара порций отправлялась в помойку. Где-то после пятой попытки капитану надоедало привередничать, он съедал некондиционную, по его мнению, яичницу и недовольный уходил к себе, а у повара случался нервный срыв. Повар был хороший, готовил прилично и душой болел за качество своей работы. И так каждое воскресенье, а ты говоришь, барбекю.

– Да я же не жалуюсь. Надо, так надо.

– Вот то-то же! А то начнем бороться за белизну белка.

– Чем закончилась история? Повар задушил капитана ночью в постели?

– Да ничем. Периодически мастер, видя, что почти довел человека до суицида, заходил к нему на камбуз, извинялся, хлопал по плечу, а в следующее воскресенье все начиналось сначала.

– То есть, выходит, капитан все-таки понимал, что неправ?

– Думаю, это понимание посещало его периодически, глядя на душевные терзания повара. Человек он, как я уже говорил, был неплохой. Ладно, не буду тебе мешать, заканчивай обед.

– Да все уже готово. Хочешь, сейчас наложу.

– Ничего, полчаса как-нибудь дотерплю, поем вместе со всеми.

Перед уходом окинул камбуз критическим взглядом. Стеновые панели из нержавеющей стали сияют чистотой, подтеков жира на плите нет, палуба чистая, все аккуратно разложено-развешено, придраться не к чему. Спускаюсь в провизионку, там чуть похуже. Ставлю себе ментальную пометку, что пора бы подкрасить палубу. Зову повара, делаю несколько замечаний насчет чистоты и порядка, и с чувством выполненного долга поднимаюсь к себе в каюту. Не просто, значит, с поваром потрепался, а проверил санитарное состояние камбуза и провизионных кладовых.

После обеда, при отсутствии неотложных дел, время отдыха. Сегодня воскресенье, офисы закрыты, переписки нет, информацию по грузу никто не шлет. Поэтому, да здравствуют книжка и подушка! В 16:00 заступаю на вечернюю вахту. Сменившийся второй помощник не спешит уходить.

– Дим, как у вас в России с налогами для моряков? Вы их платите?

– У нас, по закону, человек, который в течение календарного года провел за пределами Родины более 183 суток, платит налоги только с доходов, полученных от российских компаний. В российских компаниях я не работаю уже давно, остается лишь следить за тем, чтобы не пересидеть на берегу. В крайнем случае, можно скататься на месяцок к вам на Украину.

– Понятно. У нас было то же самое, но недавно приняли закон, по которому, если у тебя есть на Украине семья, квартира или машина, значит, ты имеешь там «жизненные интересы» и должен платить налоги независимо от того, где ты находишься.

– Ха, умно! Новая власть ищет дополнительные источники доходов, чтобы была возможность вернуть американские деньги. Как отреагировал наш апологет оранжевой революции?

– Рабинович-то? Он мне об этом и рассказал. Возмущен до предела: «Какие сволочи! Мы за них, а они…»

– Поделом ему. А тебе могу только посочувствовать. Впрочем, есть вариант развестись, переписать квартиру и машину на жену…

– Ага! А потом вернуться из рейса и обнаружить под дверью свой чемодан с запиской: «Спасибо, милый».

– Ну, тогда плати налоги и спи спокойно.

Еще минут десять-пятнадцать болтаем о политике и бытовых сложностях. Так называемый морской треп по сути своей беспредметен и крайне неинформативен, но он помогает поддерживать психику в здоровом состоянии в условиях информационного вакуума и недостатка общения. Пересказываются истории, забавные и не очень, обсуждают футбол, женщин, автомобили. Предмет разговора в принципе не важен, но каждому человеку необходима возможность высказать свое мнение (пусть по самому незначительному поводу) и быть услышанным.

Вахта прошла тихо и скучно. Все-таки, воскресенье ощущается и в море. Почтовый терминал, который в будние дни с надоедливой регулярностью снабжает нас запросами и указаниями, сегодня молчит. Море тоже не преподносит сюрпризов: пенные валы однообразно катятся навстречу судну. Наш кораблик справляется с ними достаточно легко, без ударов и зарываний. Скорость подупала, палуба методично ходит вверх-вниз под действием килевой качки, но только и всего. В пределах дальности действия радара не видно ни одной цели. Пусто вокруг. Меня давно занимает вопрос: как находили свои жертвы знаменитые пираты Карибского моря. Не те, которые из одноименного фильма, а настоящие: Морган, Дрейк, Тич. Даже при нынешнем интенсивном судоходстве, в течение нескольких дней можно не увидеть ни одного судна. А ведь две-три сотни лет назад судов было в тысячи раз меньше, и не было ни радаров, ни автоматических идентификационных систем. А ведь находили, и не только при помощи агентурных данных, подстерегая на выходе из порта, но и в открытом море. Не зря знаменитым пиратским капитанам приписывали сверхъестественные способности. Нужно было обладать воистину нечеловеческим чутьем или невероятной удачей, чтобы обнаружить иголку, даже не в стогу сена, а посреди скошенного поля.

При такой напряженной навигационной обстановке четыре часа тупо смотреть вперед нет никакого смысла, поэтому сел за компьютер и занялся административно-бумажной работой, вполглаза поглядывая на экран радара. Раз в пятнадцать-двадцать минут отрываюсь от созерцания экранов и выхожу на крыло вдохнуть теплого влажного воздуха и убедиться в том, что горизонт чист, и мы одни на целом белом свете. Так пробегают четыре часа. В 20:00 сменяюсь, спускаюсь в свою каюту, двумя палубами ниже, с полчаса читаю какую-то муть и ложусь спать, ибо в четыре утра снова на вахту.