Дым и пепел

Помните нас. Ибо мы тоже

Жили, любили и смеялись…

Аврелий Августин «Исповедь»

Вы прибыли в лагерь, из которого выход только один – через трубу крематория.

Слова начальника лагеря Освенцим

Первая мировая война, отгрохотав далекими раскатами грома, не коснулась Адриана и цыган табора, но у фламандца была своя война, и куда более важная для него, он сражался, защищая свою землю, граница которой проходила там, где останавливался, раскинув свои пестрые шатры, табор. Мириам обучила его многому, и ее уроки не пропали понапрасну. Адриан защищал табор, причем под особой опекой была Тшилаба, эта сильная девушка с грустными глазами. Она напоминала ему мать, какой была в молодости, и перед которой, он был непростительно виноват, обрекая на кончину в одиночестве и не проводив в последний путь, даже будучи духом. Поначалу шувани табора относилась к нему с долей холодного безразличия, но, когда он начал везде сопровождать и оберегать ее, привнося в ее жизнь долю своего опыта, сменила «прохладу» на ответное тепло. Зачастую решая сложные вопросы с местными, там, где останавливался табор, она, чувствуя за своей спиной его широкую грудь, вела себя гораздо увереннее, положительного эффекта добавляло наличие у Адриана необходимого опыта, который теперь был доступен и Тшилабе, что в ее молодые годы было немаловажным. Чутье фламандца к засадам и ловушкам, его умением вербовать людей и склонять на свою сторону власть имущих давали Тшилабе необходимые навыки, сделав ее куда более предприимчивой и дальновидной, улучшилось и ее здоровье, за которым теперь также следил фламандец. Забота о шувани была не единственным, что входило в деятельность Адриана, защита табора всегда была основной задачей, и в ней он тоже добился многого, став правой рукой Мириам, а иногда, когда она была занята лечением или участием в каком-то сложном обряде, заменял ее. Раздобыв в одном из боев оружие, представляющее собой шило или скорее заточку с рукояткой как у кинжала, он не пренебрегал случаем применить его, вонзая лезвие в тела врагов, он снискал себе в мире духов славу опасного противника. Присматривал он и за Корундом, демон жил в небольшом сундуке, что-то среднее между шкатулкой и ларцом, и был похож на маленького черноволосого цыганенка, если бы не темный серный дымок, окутывающий его тело, и четыре огненных красных глаза, в которых всегда плескалась злоба: впрочем, иногда, она имела обыкновение накапливаться и подниматься как вода в колодце, после паводка, и в такие дни исходящий от него запах тухлятины был по-особенному безжалостно смердящим. И хотя о его существовании в таборе знали только «посвященные», Адриану нравилось там, нравилось чувствовать себя членом этой большой и шумной семьи. Наслаждаться ароматами хабе рома⁴⁵ или хабе мелало⁴⁶ с только что испекшимся бокморо⁴⁷, слушать звон бубна, дробящего тишину ночи, и утопать в волшебной атмосфере сладких и буйных праздничных цыганских вечеров, когда лоскутное шитье разукрашенных красками нарядов начинает колоситься и играть под звуки гитар на малиновых лентах. Затем, когда фимиам горячих похвал стихал, и костры горбатых дворов затихали, тускнея, можно было услышать сладкий шепот в лампадном сиянии шатров. Однако все хорошее рано или поздно заканчивается, вопреки неистребимой человеческой вере в утопию. Духи, увы не все могущи, и не все трудности можно обойти или обмануть, изменив ткань будущего, они знают не понаслышке и принимают это. Есть сложные времена, которые иногда все же нужно прожить, уплатив дань жертвой, в такие времена сильные, стиснув зубы, молчат, слабые жалуются, прогибаются и умирают, так и не выторговав у Фортуны свое, лишь им ведомое счастье, впрочем, есть еще и третьи, про которых фортуна просто забыла.

Двадцать первого сентября тысяча девятьсот тридцать девятого года в Берлине прошла встреча начальника Главного управления имперской безопасности Райнхарда Гейдриха с представителями Полиции безопасности (Зипо) и Службы безопасности (СД). После победы Германии, гарантированной вторжением в Польшу, он намеревался депортировать тридцать тысяч немецких и австрийских цыган из Великого германского рейха в Генерал-губернаторство (эта часть оккупированной немцами Польши не была аннексирована непосредственно Германией). Генерал-губернатор Ганс Франк, главный представитель гражданских оккупационных властей в Генерал-губернаторстве, расстроил этот план, отказавшись принять большое количество цыган и евреев в Генерал-губернаторство весной тысяча девятьсот сорокового года. Однако германские власти все-таки депортировали некоторое количество цыган из Великого германского рейха в оккупированную Польшу с тысяча девятьсот сорокового по сорок первый годы. В мае тысяча девятьсот сорокового года эсэсовцы и полицейские депортировали приблизительно две тысячи пятьсот цыган, в основном жителей Гамбурга и Бремена, в Люблянский округ Генерал-губернаторства. Эсэсовские и полицейские власти отправляли их в лагеря принудительного труда. Условия, в которых им приходилось жить и работать, оказались для многих из них смертельными. Судьба выживших неизвестна⁴⁸. Так начался параимос – геноцид цыган.

Отношение к происходящему у самих цыган, до которых доходили эти известия, было неоднозначным: кто-то брался за оружие, кто-то, собирая своих, старался уйти от немцев как можно дальше или просто спрятаться, кто-то не верил, считая это все выдумками и слухами. Табор Тшилабы, проведя собрание, начал готовиться к отходу, хотя они находились на территории Франции и им пока ничего не угрожало; все понимали, что так будет не всегда, копилась провизия, деньги, наводились справки о состоянии дорог, постов полиции. Звучал и самый главный вопрос. Куда бежать?

Франция объявила войну Германии третьего сентября тысяча девятьсот тридцать девятого года, однако активных боевых действий вести не стала (так называемая Странная война). Единственной попыткой повлиять на ход войны стала Саарская⁴⁹ наступательная операция, а десятого мая тысяча девятьсот тридцать девятого года немецкие войска перешли границу Нидерландов и Бельгии. В тот же день французские войска вошли в Бельгию. Непосредственно на германо-французской границе боевых действий не велось. Первое боевое столкновение немецких и французских войск произошло тринадцатого мая в Бельгии. В тот же день немецкие войска пересекли бельгийско-французскую границу. Двадцать пятого мая главнокомандующий французскими вооруженными силами генерал Вейган заявил на заседании правительства, что надо просить немцев о принятии капитуляции. Восьмого июня немецкие войска достигли реки Сены. Десятого июня правительство Франции переехало из Парижа в район Орлеана. Париж был официально объявлен открытым городом. Утром четырнадцатого июня немецкие войска вступили в Париж. Двадцать второго июня тысяча девятьсот сорокового года Франция капитулировала перед Германией.

Адриан встретил эту новость достаточно спокойно, многое из его человеческих привязанностей уже перегорело к тому времени, единственное, что его заботило, это судьба цыган табора.

Лейла наследная шувани, которой Тшилаба, должна была передать свою силу, давно жила мечтой дать табору настоящий дом, который бы стоял на их земле. Внешне похожая на тонкий, хрупкий цветок или звучание флейты, всегда улыбающаяся, она производила впечатление человека слабого, легкого, однако это поспешное мнение многих было обманчиво, Лейла обладала силой, не такой, конечно, как у Тшилабы, но достаточной, чтобы позаботиться о судьбе табора. Вместе они решили провести ритуал и узнать то место, где цыганам можно было спокойно осесть. Но, несмотря на их обоюдные усилия и помощь духов в лице Миро и Мириам, у них ничего не получилось, сказывался как страх, ядовитым туманом текший по территории оккупированной Франции, так и груз ответственности за возможную ошибку в выборе неверного направления. Шувани потеряла сон, с мучительной дрожью в руках она пыталась повторить ритуал, но все было тщетно. Адриан был не в силах ей помочь, и заботился, как и прежде, лишь о ее здоровье и защите, впрочем, теперь это было делать гораздо проще. Их маленькое сообщество незримых людей, перестало быть таким уж маленьким. Вначале, еще задолго до начала войны, появился Джура,⁵⁰ вор и кулачный боец многих таверн, где он успел отметиться при жизни, неоднократно подставляя табор, который был вынужден решать его проблемы, Тшилаба даже хотела выгнать его, но не успела. Получив тяжелое ножевое ранение, Джура попросил Тшилабу дать ему разрешение после смерти остаться с ними и уплатить свой долг защитой табора. Потом появились бесы, никто не помнил, как это произошло, то ли Тшилаба провела какой-то обряд, то ли они сами изъявили желание помочь, не за бесплатно, конечно, но, так или иначе, они встали на защиту табора, существенно усилив безопасность цыган. Третьим соратником незримых защитников ромалов стал демон Ур, чья функция защиты была финансовой. Маленький, пузатый, со свисающими, лоснящимися от сала боками и затекшими жиром глазами, он больше напоминал инкуба⁵¹, чем воина, но с его появлением дела цыган пошли в гору: покупались лошади, обозы, золото цыганских украшений. Однако через некоторое время Адриан все же начал чувствовать угрозу, нависшую над табором, – тьма, отчаяние и боль ширились в его сознании грозовыми тучами слез, ту же опасность ощутил и Миро, вдвоем они убедили Тшилабу повторить ритуал, но с оговоркой разрешить им войти в ее тело и провести церемонию без ее, как такового, участия. И шувани согласилась. Сквозь туман и людскую боль, переполнявшие тогда землю, что была вспахана котлованами снарядов и горами братских могил, через все эти ужасающие картины искореженных судеб и людских останков они увидели острова, далекие острова, на которых звучала итальянская речь. Италия не сотрудничала в депортации евреев, как в самой Италии, так и в итальянских зонах оккупации во Франции, Греции и Югославии. Поскольку эта страна была полноценным европейским союзником Германии, она могла сопротивляться давлению в вопросе уничтожения евреев, а отдельные силы в Италии защищали евреев от преследований. Цыгане в Италии и на контролируемых ею территориях также были защищены от депортации. Худшим антицыганским действием, на которое пошло итальянское правительство, было изгнание представителей этой группы на Сардинию и подконтрольные ей острова Адриатики. Итальянские оккупационные войска также защищали цыган от преследования со стороны немцев или местных жителей. Убийства евреев и цыган имели место после капитуляции Италии в тысяча девятьсот сорок третьем году, когда немецкие войска оккупировали север и центр страны. Численность жертв среди цыган в Италии по итогам войны была заметно меньше, чем в других странах Европы. Допустимо предположить, что изгнание цыган на острова, которое имело место перед событиями, описанными выше, сработало в их пользу, ведь они сразу оказались вне зоны немецкого контроля. Тшилаба была вне себя от счастья, наконец-то у них появился шанс, и табор начал спешно готовиться к отходу, но с опозданием: днем в лагерь цыган вошли немцы. Это было настоящая неожиданность: держать в руках птицу счастья и увидеть на пороге старуху с косой. Моросил мелкий дождь, бледное унылое небо нависало над табором свежим саваном предстоящей скорби. Немцы, войдя в лагерь, улыбались самодовольной улыбкой кота, нашедшего неглубокую мышиную норку, их интересовали не только документы, которые Тшилаба тотчас им протянула, их интересовали шатры цыган, лошади, цыганские женщины, они даже не пытались скрыть своего интереса, поддевая автоматами подолы их платьев и приподнимая жакеты, и весело смеялись агрессивно-напуганной реакции девушек. Особенно им приглянулась своей хрупкой, неземной красотой Лейла, лицо которой было перекошено от волнения, хотя держалась она спокойно. Унтерштурмфюрер⁵², изучив документы, чуть улыбнулся, вернее, улыбнулись его губы, а глаза остались бесстрастными и внимательными, а у Тшилабы сжалось сердце и рухнуло вниз. Немец, заметив ее трепет, по-садистски подкупающе улыбнулся, видимо, решив по играть с чувством страха, насытившим воздух. Тшилаба, взяв себя в руки, послала ему твердый взгляд, словно за ее спиной стоял целый бронетанковый взвод. Мириам с невообразимой скоростью меняла стечение обстоятельств этой встречи, одновременно начали действовать и бесы, не особо дисциплинированные, они заинтересовались немцами сразу, видимо, решив поиграть с ними в какую-то свою игру, которая вряд ли понравилась бы последним, но этого было мало, и тут Адриан заметил, как вдруг нескладно, не ко времени с глубоким облегчением вздохнула и выдохнула полной грудью Тшилаба, опустив глаза. Не сразу поняв, что произошло, Адриан машинально повернулся в сторону шатра шувани, незримые цепи, дрогнув, порвались, и Корунд вылетел из ларца, демон был в исступлении от охватившей его ярости и жажды утолить, наконец, голод. Подлетев к унтерштурмфюреру, он вошел в его тело, немец закашлялся, ему вдруг стало настолько жутко, что мысли о цыганских проклятьях сами собой возникли в его мозгу. Демон, выдрав у него кусок энергии, летел дальше, облетая всех вторгшихся на территорию табора немцев, он метил их, запахло гарью. Лейтенант, откашлявшись, думал только об одном, как бы, не теряя лица, покинуть табор, живот скрутил тугой спазм готового вырваться раньше времени завтрака. Собравшись с духом, он решил обернуться и сказать солдатам, что они уходят, сказать это с достоинством и по прихоти офицера, отдающего команды, но никого обманывать не пришлось, он увидел перепуганных солдат с трясущимися поджилками; мысли о цыганках напрочь вышиб из их голов привкус тухлятины во рту и явственное ощущение скорой смерти. Немец быстро изобразил какой-то жест, видимо, означающий отход, который те кинулись с фанатизмом выполнять.