***

В окна «Кавалета» заглядывали звёзды. Мерно гудела автономка, обогревая застрявший посреди пустыни грузовик. Павел лежал на нижней койке, закинув руки за голову и глядя в потолок. Темнота казалась враждебной, чужой, страшной. Воображалось, будто вокруг машины, ощущаемая внутренним чувством, шагала смерть.

Послышался тонкий скрип, что-то негромко лязгнуло. Павел скосил взгляд и увидел, как небольшая дверца позади противоположной койки начинает открываться, впуская таинственного гостя. Повеяло холодом, жутью. Павел вздрогнул, ощутив себя беспомощным.

Внутрь вошёл человек. В простой одежде, в домашнем свитере и потёртых штанах. Ему уже за пятьдесят, но черты лица, пусть изменившиеся, потяжелевшие, всё ещё узнаваемы. Потускневший взгляд усталых глаз отыскал в темноте Павла. Марсобойщик упал с койки, медленно опёрся о пол дрожащими руками и с трудом выпрямился.

– Пришёл, – еле слышным шёпотом произнёс гость.

– Папа. – Марсобойщик едва сдержал слёзы.

Антон Викторович закрыл за собой дверь и присел на деревянный складной табурет возле холодильника. Неспешно потёр руки, дыхнул в ладони. С холода пришёл…

Павел поискал выключатель, но не нашёл.

– Не надо, – сказал папа. – Садись.

Марсобойщик остался стоять, отказываясь подчиняться. Ответы возникали в голове ещё до того, как он успевал задать вопрос.

Да, жив. Где-то жил, не мог или не хотел дать о себе знать. И вот теперь вернулся повидаться. Начать жизнь заново.

– Как ты живёшь? – спросил отец.

– У меня своя фирма, – совладав с собой, произнёс Павел. – Выполняю заказы. Скоро планирую расширяться.

– Это твой грузовик?

Повисла неприятная пауза.

– Нет, не мой. Меня ограбили.

– Ты справишься, – без сомнений и эмоций пообещал папа. – Но ты доволен своей жизнью?

– Вполне, – последовал ответ. – Города растут. Заказов много. У меня большие планы.

– Планы… – глухо повторил Антон Викторович. И внезапно сказал: – Ты давно видел мать? Я заходил к ней на днях. Ей тяжело. Она часто плачет, срывается.

– Она бросила нас…

– Все ошибаются, – вздохнул папа. – И ты ошибаешься. И я не безгрешен. Она не виновата ни в чём. Вот ты, посмотри, сидишь здесь, в темноте, в холоде, лишившись всего. Чего ты ждёшь? На что надеешься?

– Я не собираюсь сдаваться, – убеждённо ответил Павел.

– Да? – его собеседник поднял взгляд, и от той глубокой грусти, что отразилась в его глазах, захотелось кричать. – Что ещё ты понял? Чему научился?

Надо говорить только правду, иначе невозможно.

– Разум человека должен быть как лёд, – принялся объяснять Павел, будто рассказывал об очевидных истинах. – Возможности человека безграничны. Нет ни страха, ни боли. Только цель и движение к цели.

Папа молчал. Он чувствовал себя здесь лишним.

– Ты… надолго? – Павлу стало не по себе. – Может, поешь? У меня есть котлеты и сок.

Папа поднялся.

– Ещё увидимся, Паш. – Он обернулся к двери. – Пойду я. Пора.

Захотелось удержать его, взять за руку, остановить. Но Павел стоял, не решаясь сделать шаг вдогонку.

– Ты придёшь ещё?

Антон Викторович открыл дверцу и остановился в проёме.

– Да, – ответил тихо. И скрылся, исчезнув в темноте. Павел преодолел себя и сделал несколько шагов, встав напротив открытого проёма и наблюдая, как удаляется тёмный сгорбленный силуэт, растворяясь в одиночестве.

Он ушёл!

…Марсобойщик открыл глаза, пытаясь осознать, где находится. Темнота, чужой грузовик, неудобная жёсткая койка. Все события жизни, забывшиеся на эти несколько часов, пробудились в памяти. И стало очевидно, что это был все лишь сон.

Дверь! Павел повернул голову, но со странным смятением обнаружил, что никакой двери за противоположной койкой нет. Только стальная стена «Кавалета».

Он ушёл…

Снаружи послышался нарастающий гул. В окна пробился мощный свет фар. Захрустел под колёсами песок. Павел неловко поднялся, выглянул в окно и увидел разворачивающуюся неподалёку «Европу-15». Тяжёлый и мощный грузовик. Очень редкий и явно модифицированный. На таком ездили всего трое марсобойщиков.

«Пятнашка» встала, открылась дверь, и в песок спрыгнула громоздкая широченная туша.

– Эй! Кому тут помощь нужна? – голосом Большого Бонуса спросила туша, приближаясь к «Кавалету».

Видимо, аварийный маячок ещё работал!

– Бонус! – Павел выскочил наружу.

– Обана! Маня, ты? Здорово, дружище!

– Здоров.

– Это что, твой грузовик? Ты ж на «полтиннике» ездил!

– Это грузовик Димы Тополева.

– А где же сам?..

– А сам он на моём усвистал.

Он коротко пересказал события вчерашнего вечера. Бонус эксцентрично взмахнул руками.

– Вот так да! Димон, пустынная крыса! Не ожидал от него! – Он хитро прищурился, увидев синий прицеп. Точно такой же был и за кабиной «Европы». – А ты сюда в такую даль специально на помощь ехал или ещё по каким делам?

– Название «Свобода» тебе о чём-нибудь говорит? – вопросом на вопрос ответил Манякин.

– Впервые слышу! Ха-ха-ха!

Павел заметил на «пятнашке» следы попаданий пуль.

– Вижу, ты тоже с «Арктикой» познакомился.

– Не поверишь, уходил сразу от двух! Сосунки, я ещё полгода назад себе поставил малокалиберную скорострельную пушку. Разметал хулиганов по пустыне как школьников!

– Не задело тебя?

– Да так, – качнул головой Бонус. – Отделался переломом уха. – Он нетерпеливо хлопнул в ладоши, прерывая беседу. – Давай, забирайся ко мне. Вместе поедем. Мне помощник не помешает. У тебя там в Димкином грузовике ничего личного нет из вещей? Нет? Ну тем более. Поехали.

Павел не возражал.

***

Его сморило в кресле, и когда он в следующий раз открыл глаза, уже «стояло утро, летнего теплей». Под марсианским солнцем раскинулся обманчиво светлый свод цвета ряженки – только вокруг непосредственно солнца был заметен размытый голубоватый ореол.

– Летели по небу тучки, – пробубнил Бонус. – Тучек четыре штучки…

Он что, всю ночь стихи читал? Вот же непоседа, балаболит и балаболит без устали.

– Ага, проснулся, – приметил Бонус шевеление в соседнем кресле. – Голодный? Жрать будешь?

– Не жрать, а есть, – сипло поправил Павел, потирая ладонью помятое лицо.

– Да хоть трапезничать. У меня там, в холодильнике, лапша с сосисками. Лимонада бутылка. Пивко – если хочешь.

– Спасибо, пока не хочу.

– Ну смотри. Потом может уже и не быть.

Большой Бонус, а в миру Борис Борисович, обладал запоминающейся, хоть и не выдающейся внешностью. Объёмный, пузатый. На широком лице выделялись внимательные глаза, поломанный нос, пышные усы. Владельцу фирмы «ГАНГ» исполнилось уже тридцать восемь. Его широкий лоб незаметно перетекал в залысины. Всегда спокойный, рассудительный, Бонус легко сходился с людьми и пользовался всеобщим уважением.

«Европа» неспешно пересекала холмистую равнину. Из-за невысоких песчаных дюн по правую руку поднимались зыбкие испарения: где-то там раскинулось обширное горячее болото, исторгающее фонтаны гейзеров. Область повышенной гидро-тектонической активности, туда лучше не соваться.

– Далеко мы от цели?

Бонус щёлкнул по навигатору.

– Нет. Километров шестьдесят, если по прямой.

– Может, ускоримся? Сколько там на спидометре?

– Благородные пятьдесят километров в час, – гордо ответил Бонус. – По пескам быстрее нельзя.

– Можно, – доверительно сообщил ему Павел. Бонус искоса посмотрел на него.

– Я не такой псих, как ты. Тебе волю дай, ты до двухсот разгонишься и на Юпитер улетишь.

Спорить не хотелось. Да и не в праве Павел был спорить – не его грузовик же. Его внимание привлёк далёкий чёрный дым, поднимавшийся за холмами впереди и левее.

– Что там, как думаешь?

– Где? А, там. – Бонус неуверенно потёр щёку. – Не знаю. Хочешь проверить? У меня боеприпасов не так уж много осталось.

– Думаю, стоит рискнуть.

Бонус посомневался, но всё-таки согласился с мнением друга. Через десять минут они преодолели гребень песчаного увала, и перед ними открылось место сражения. Посреди широкой котловины, надёжно укрытой от ветров, темнели обгоревшие остовы перевёрнутой «Арктики» и трёх мотоциклов. А чуть дальше, наполовину зарывшись в песок, стоял знакомый жёлтый «МААЗ-50» с покорёженным синим прицепом.

Павел наклонился вперёд, пытаясь рассмотреть получше. Сердце забилось сильнее. Бонус осторожно вывел «Европу» на равнину, медленно и с видимой опаской объехал чёрные машины америкобританцев и приблизился к «полтиннику». Остановил грузовик и некоторое время сидел, словно ожидая чего-то.

– Пойду, гляну, – сообщил Павел и выбрался из кабины. Борис Борисович посомневался, но всё же последовал за ним.

В изрешечённой пулями кабине «МААЗа», стукнувшись головой в руль, сидел мёртвый Дима Тополев. Спину и живот его покрывали тёмные пятна крови, руки безжизненно повисли, взгляд из-под полуприкрытых век выражал пустоту. Павел стоял, не зная, что делать дальше. Бонус выглянул из-за его плеча, нервно вздохнул и, отодвинув товарища, извлёк тело из кабины.

Резко пахнуло кровью и смертью. Павел побледнел, отступив на шаг. Попытался себя убедить, что нужно помочь другу, но не смог себя пересилить. Бонус оттащил Тополева от грузовика и вернулся, оттряхивая руки.

– Они его достали. Он был уже мёртв, когда грузовик остановился. Роботы продолжали стрелять, пока не осталось ни одной движущейся цели. И сделали своё дело, но поздно, слишком поздно.

– Ведь это мог быть и я, – не своим голосом сказал Павел.

– Мог быть. Но, видно, судьба у тебя такая – выжить. Во что бы то ни стало. Бережёт тебя судьба.

Они обменялись взглядами. Бонус, конечно же, знал биографию Павла. Знал о том случае с аварийной посадкой лайнера. И его слова не были пустым трёпом. Он верил в то, что говорил.

– Давай-ка, – решил толстяк, – забирай свои вещички и тащи ко мне. Всё равно мы не можем тащить за собой твой грузовик. Я помечу это место на карте, потом на теплоплане вернёшься. Есть у меня один знакомый пилот…

Павел спорить не стал. Очень не хотелось вновь расставаться с, казалось, навсегда потерянной машиной, к которой уже успел привыкнуть, но Бонус прав. Он проник в брюхо грузовика, набил две сумки одеждой, документами и приборами, захватил свой коммуникатор и выбрался наружу.

– Дальше я поведу, – не глядя на друга, сказал он, закидывая сумки в «Европу».

– Как скажешь, – не стал возражать здоровяк. – Водитель ты опытный. Грузовик хоть на Плутон посадишь. Только я тебя прошу, не гони сильно. Ладно?

– Ты всю ночь ехал. Отдохни.

На Павле лица не было. Он по-прежнему избегал смотреть на друга. Слишком много потрясений довелось пережить за эти дни. Нельзя так. Никаких нервов не хватит.

И всё-таки за рулём пришло спокойствие. Появилась уверенность. Опытный водитель чувствует себя за рулём в своей тарелке.

«Европа» заурчала, издала механический скрип и сдвинулась с места, медленно набирая ход. Лихо взлетела по склону на очередной гребень, выбираясь из котловины, и взяла курс к недалёкой уже цели.

– Я же просил не гнать, – взмолился Бонус, почувствовав, как езда по песку превращается в скоростное скольжение.

Но Павел его не слушал.