– Не до тебя сейчас, – сквозь зубы бросил бармен. И уже мне: – Я ж тебя по-хорошему прошу, сталкер. Отойди – и я выстрелю прямо в сердце. А будешь выпендриваться, пальну в живот. И тогда мои кибы будут на заднем дворе отреза́ть голову у живого. Тебе оно надо мучиться?..

– Я тоже прошу по-хорошему! – заорал любитель пива. – Пива мне налей в темпе вальса, а потом свои дела решай!

– Твою ж мамашу! – бармен, по ходу, начал закипать. – А ты в моем баре можешь и по-плохому?

– Ага, – просто сказал странный клиент, доставая из кармана и выкладывая на стойку что-то, смахивающее на пульт от телевизора. – Например, я могу нажать вот на эту кнопку, отключить твоих кибов, а потом посмотреть, сильно ли поможет тебе твое ружье.

С этими словами странный клиент ткнул пальцем в свой пульт, правда, в какую именно из кнопок, я рассмотреть не успел. Да, признаться, и не особо старался. Я дядя уже взрослый, и в чудеса не верю. Особенно в пульт, отключающий живых людей, пусть даже с подкорректированными мозгами. Или в знакомый голос, который ну никак не мог принадлежать живому человеку, ибо труп этого человека я видел своими глазами…

Но Зона – она на то и Зона, чтобы в ней порой случались необъяснимые явления. И проверить, отключил этот тип кибов или нет, я мог только одним способом. А именно – выполнив команду бармена.

Вернее, перевыполнив ее с лихвой.

Я с места прыгнул влево, расслабив плечо, на котором висел автомат. Вскинуть его времени не было, ибо бармен по-любому выстрелил бы раньше, поэтому автомат, соскользнув с плеча, грохнулся на пол. А вот, в рывке разворачиваясь боком, сунуть руку за пазуху, где была грубыми нитками пришита потайная кобура с ПСС, и, не доставая пистолета, нажать на спуск – это я точно успевал сделать. Если не раньше бармена, то уж наверняка одновременно с ним.

Два выстрела слились в один. Первый громкий, аж уши заложило – в закрытом помещении двенадцатый калибр бахает так, словно из пушки саданули. Второй же совершенно бесшумный, дополнительно приглушенный камуфляжем, пробив который пуля из легированной стали пролетела три метра, разделяющие нас с барменом, и тюкнула того точно в лоб.

Лобешник у хозяина «Янова» был солидный – широкий, выпуклый, как и положено хорошему торговцу, у которого в черепе скрывается развитый мозг, способный просчитывать хитрые схемы легального отъема денег у тех, кого природа мозгами обделила. Но даже толстая лобная кость не выдержала напора цилиндрической пули, с двадцати пяти метров пробивающей насквозь стальной лист толщиной два миллиметра. Тут же и расстояние было поменьше, и цель не столь крепкая. Короче, во лбу хозяина «Янова» образовалась небольшое круглое отверстие, а вот затылку пришлось гораздо хуже, как всегда случается при такого рода попаданиях.

Цилиндрический поражающий элемент относительно стабилен в полете, особенно на близкие расстояния. Но при попадании в цель ведет себя совершенно непредсказуемо, кувыркаясь, вращаясь и превращая в фарш все, что встретит на своем пути. В общем, разбитую на фрагменты затылочную кость бармена вынесло наружу вместе с кашей из мозга, не сумевшего просчитать столь непредсказуемую схему развития событий. Причем это серовато-кровавое содержимое вылетело прямо в лицо Касси, стоявшей возле двери в подсобку, все так же картинно облокотившись на косяк.

При всем при этом пуля, вылетевшая из ружья бармена, меня ничуть не задела. И объяснялось это не моей фантастической личной удачей, а элементарным отсутствием специальных навыков у барыги. Многие люди приобретают оружие, и автоматически в собственных глазах становятся крутыми рэмбами. На самом деле, оружие полезно лишь для того, кто умеет им пользоваться. Во всех остальных случаях это крайне опасный предмет, которого лучше лишний раз не касаться во избежание несчастного случая. Такого например, как сейчас произошел с хозяином «Янова».

Я же выдернул руку из-за пазухи, оставив пистолет в кобуре, и метнулся обратно, к автомату, валяющемуся на полу. Конечно, ПСС штука замечательная, но в Зоне оно скорее оружие последнего шанса для внештатных ситуаций. А вот «калаш» – это всегда Оружие с Большой Буквы. Что в аномальной Зоне, что в условиях любого локального конфликта.

Признаться, я ждал, что сейчас мое тело начнут рвать на части очереди, выпущенные из автоматов кибов… Но ничего подобного не произошло. После нашего с барыгой обмена выстрелами, в баре повисла мертвая тишина, какая случается в театре после крайне удачного выступления артистов – либо в любом другом месте, где зрители ждали убийства человека, и таковое произошло у них на глазах.

Этим затишьем я и воспользовался, подхватив с пола автомат и щелкнув переводчиком огня – само собой, патрон был загнан в патронник загодя. Я был уверен, что Касси попытается экстренно отомстить за папашу…

И ошибся. Лишь хлопнула дверь подсобки, а когда я вынырнул из-за стойки, по другую ее сторону уже никого не было. Умная девочка, не поспоришь. Наверняка в подсобке есть потайной ход, выводящий наружу, и Касси предпочла воспользоваться им, нежели личным оружием…

– Ну, что ж, Снайпер, теперь это твой бар.

Я обернулся.

На меня в упор смотрели круглые, слегка заляпанные чем-то окуляры противогаза, за которыми угадывались внимательные глаза.

– Мой?

– Точно, – хмыкнул странный посетитель бара. – Ты завалил хозяина – значит, теперь это твой хабар. А пульт от кибов я тебе дарю. Тут не сложно, разберешься.

– И за что ж мне такой подарок? – осведомился я.

– За то, что помог ты мне в одном важном деле. А я привык долги возвращать. Так что владей, остепенись, женись хоть на вон той мутантихе-официантке, детей наплоди. Хватит тебе по Зонам шататься. Но самое главное – не становись у меня на пути, и все у тебя будет замечательно.

Ишь ты, не становись у него на пути, деловой какой… Впрочем, это было не главное. Перед этим он так и сказал – хватит тебе по Зонам шататься. Не по Зоне, а во множественном числе!

А еще он знал мое имя… Дьявол, как же этот голос и эта ухмылка похожи… Нет, не может быть. Тот человек умер, и я это видел своими глазами. Значит, просто смахивает на того человека. Мало ли похожих людей на свете? Но откуда он знает…

– Ладно, ты думай, а я пошел, – сказал тип в резиновой маске. – Только вот стакан твой прихвачу на память о том, как мы пили за одной стойкой. Удачи тебе, сталкер.

Поднявшись с высокого стула, странный посетитель схватил со стойки мой пустой стакан, и быстро вышел из бара.

Эх, почему я не последовал за ним? Почему остался дубом стоять возле стойки, держа в одной руке автомат, а в другой – странный самодельный пульт с несколькими кнопками, ни одна из которых не была подписана.

Справа от меня послышался шорох – это зрители, находящиеся в зале… тьфу ты, посетители бара решили переменить позы, размяв затекшие спины и задницы. По ходу, представление их захватило настолько, что ни один из них за все это время не пошевелился. А сейчас, когда закончилось самое интересное, можно расслабиться, сходить до ветру, пожевать чего-нибудь…

Или принять участие в спектакле, переставшем быть интересным и захватывающим.

– Чтоб я сдох! – донеслось из-за столика, за которым тусовалась компания крепких парней в зеленой униформе. – Разрази меня «электрод», но это же Снайпер! Тот самый тип, что завалил несколько наших на «Векторе», а после украл грузовик и свалил вместе со своим корешем!

– Снайпер? – резко развернулся к «вольным» плечистый «борг». – Тот самый, что недавно наших в лесу немеряно положил? Ты часом не брешешь, «зеленый»?

– Пусть меня Зона сотрет, если я вру, – обиженно произнес член группировки «Воля», вытаскивая из объемистой кобуры «стечкин». – Слышь, новый хозяин «Янова»! А ты уверен, что сможешь воспользоваться этим пультом и разблокировать «кибов»?

Краем глаза я заметил, как один из «зеленых» тихонько поднялся со своего места и аккуратно, по стеночке направился к двери в заведение. Ага, отсекает мне путь отхода, сволочь. А, кстати, действительно, как понять, какая кнопка на пульте за что отвечает, если ни под одной из них ничего не написано?

Признаться, стормозил я маленько. Как-то вылетело из головы, что за мою персону две самых влиятельных группировки Зоны назначили нереальные суммы. А когда обратно влетело, было поздно.

«Зеленый» уже поднимал свой «стечкин». Еще мгновение – и линия выстрела коснется моей груди. А я очень не люблю, когда эти линии меня касаются. Брезгливый я очень. Поэтому не целясь, от бедра я дал короткую очередь в два патрона – и «зеленый» вместе со своим «стечкиным» отлетел к стене, шлепнулся об нее, словно мешок с жидким дерьмом, и сполз вниз по вертикальной поверхности, оставив на ней широкий кровавый след.

И это было плохо. У тех, кто топчет Зону своими берцами, очень быстро вырабатывается рефлекс: если некто стреляет, и рядом с тобой начинают падать люди, необходимо как можно быстрее вскинуть оружие и начать стрелять в ответ. Если промедлить, следующим можешь упасть ты. И больше никогда не подняться.

Сейчас я остро пожалел, что в «Янове» не было принято сдавать оружие при входе. За столиками сидело человек двенадцать. После моей очереди их стало на одного меньше – что, впрочем, моих проблем не решило.

Остальные посетители «Янова» синхронно рванули со своих мест, одновременно при этом хватаясь за стволы, которые они всегда держали под рукой. А я стою такой с автоматом наперевес и понимаю, что одиннадцать человек, рассредоточенных по бару, мне никак не положить. От силы троих-четверых срежу, пока остальные будут превращать меня в кровавое решето.

Поэтому чисто рефлекторно сунув в карман злосчастный пульт, я со всех ног рванул к выходу из заведения, на бегу поливая из автомата наиболее активно движущиеся фигуры. Эх, как бы мне сейчас пригодилось утраченное умение замедлять время! Я даже на бегу попытался представить свой тотем…

Без толку. Все равно что пытаться завести автомобиль, из которого напрочь выдрали аккумулятор вместе с двигателем. Не работает способность, не раз спасавшая мне жизнь, будто и не было ее никогда. Поэтому я просто бежал, пригнувшись, как обычный человек, которого очень хотят убить, и отстреливался, очень надеясь, что успею добежать до двери раньше, чем одному из посетителей бара повезет больше, чем мне.

Я успел заметить, как плечистый «борг» резко мотнул головой влево, словно хотел успеть рассмотреть правым глазом, как вылетает из глазницы левый, выбитый из нее моей пулей… Как один из «зеленых» выронил свою «Грозу», схватился за горло и кашлянул, выплюнув вместе с кровавыми слюнями фрагмент трахеи, разорванной автоматной очередью… Как сталкер с лицом, неестественно перекошенным то ли старой травмой, то ли мутацией, потянулся было за автоматом, но после резко передумал и схватился за свое изуродованное лицо обеими руками, будто запоздало хотел уберечь его от разрушающего действия пули, уже вошедшей между бровей…

А я несся, слыша, как грохочут ответные неприцельные очереди, и как пули разозленными пчелами свистят над моей головой… Хорошо, что над, ибо ряд столов частично прикрыл меня от стрелков. Но чтобы добежать до двери, мне нужно будет преодолеть несколько метров открытого пространства. Всего ничего. От силы один кувырок с разгону – и я вылечу из бара, словно мячик.

Кувыркаться я умею неплохо, обучен делать это даже с рюкзаком на спине и запасным стволом, засунутым под этот рюкзак – главное грамотно башку подвернуть и правильно толкнуться ногами. Ну, я и кувырнулся, уже видя перед собой полуоткрытую дверь, в которую совсем недавно вышел тот тип с половинкой противогаза на морде. Еще мгновение – и я за порогом…

И в этот момент в меня ударила пуля.

Судя по тому, как рвануло плечо – в руку…

Если не задет крупный нерв, в первые секунды после огнестрельного ранения боли нет. Ты чувствуешь просто тупой удар и онемение в пораженной области. И немедленный страх опустить глаза и увидеть то, что наделал крохотный кусочек раскаленного металла… Боли нет, боль придет потом. Сначала приходит страх – липкий, парализующий – и только от тебя зависит, как ты себя поведешь. Замрешь на месте в ожидании наступления боли, либо мысленно дашь тому страху локтем в зубы, и продолжишь намеченные действия. Ибо в боевой ситуации страх опаснее любого ранения, и умирают от него намного чаще, чем от самых страшных ран. Почему? Все просто. Испугавшийся останавливается, замирает, ожидая прихода боли. А в статичную мишень попасть во второй раз намного проще.

Поэтому я все-таки завершил кувырок, со всей силы пнув дверь подошвами берцев, выкатился из бара, вскочил на ноги и рванул в сторону забора из гниющих голов. При этом я мысленно просчитывал ситуацию. Вот те, кто остался в баре, опрокидывая столы, ринулись вдогонку, вот они подбегают к выходу, на ходу меняя магазины пистолетов и автоматов, вот первые двое перешагивают порог…

Я резко развернулся, намереваясь прошить этих двоих короткой очередью – и понял, что не могу нажать на спусковой крючок. Указательный палец не слушался…

Преодолевая проклятый страх, я опустил глаза…

Твою ж душу! А я так надеялся, что пуля ударила в мякоть, не повредив ничего серьезного.

На самом деле все было очень плохо.

По ходу, тот, кто ранил меня, стачивал напильником острые наконечники своих пуль, а после надрезал их крестом, превращая в печально известные «дум-дум». Такие боеприпасы, по научному называемые экспансивными, запрещены к использованию Гаагской конвенцией в период ведения любой войны. И поскольку в Зоне война постоянное явление, этот запрет соблюдается всеми правильными сталкерами.

Но при этом отморозки, плюющие на законы Зоны, встречаются всегда. И если кто-то из сталкеров поймает урода, пилящего пули, то тот урод имеет все шансы оказаться повешенным на ближайшем дереве.

Правда, в автоматный магазин к каждому не заглянешь, а разрушительное действие экспансивной пули гораздо сильнее, чем у обычной. Поэтому всегда были и всегда будут ублюдки, плюющие на все конвенции мира. Например, сейчас пуля «дум-дум» в хлам разворотила мое запястье. Большой, указательный и средний палец повисли безвольными, окровавленными тряпочками, отделенные от руки вместе с половиной всей кисти. Правда, безымянный и мизинец сохранили подвижность – оказывается, ими я и держал автомат за рукоять, пока бежал к забору.

Все это я додумывал в падении, ибо те первые двое уже выбежали наружу и, вскинув автоматы, стреляли в мою сторону. В следующую секунду голова, в которую попала пуля, разлетелась на части – но это, к счастью, была не моя голова, а одна из тех, что насаживали на колья охранники бара.

Я же плюхнулся брюхом на серую траву Зоны и, с силой удерживая автомат за цевье, безымянным пальцем потянул за спуск.

Автомат задергался, затявкал бешеным псом, изрыгая раскаленный пунктир – и я вместе с ним взвыл дурным голосом. Ибо отдача разбудила боль. Адскую, пронзившую раненую руку от изуродованной кисти до самого плеча. Такую, что сознание изъявило немедленную готовность покинуть мое тело.

Но отключаться было нельзя. Потому, что если я сейчас вырублюсь, через десять минут моя голова займет место той, которая только что украшала собой шест и была разорвана в клочья шальной экспансивной пулей. А в мои планы это никак не входило. Потому, что я привык выживать. Цепляться за жизнь зубами и ногтями – а выбьют зубы и выдерут ногти, один хрен не сдамся. Потому что не по-сталкерски это – сдаваться. Ни черта не по-нашему.

На таком расстоянии трудно было промахнуться даже с фатально раненной рукой. Две ростовые фигуры, срезанные очередью, выбыли из строя. Одного отбросило на стену бара, а второго – как раз в дверной проем, откуда ломились наружу остальные преследователи. Не исключаю, что одна или несколько пуль прошли навылет, на излете клюнув кого-то из тех, что бежал позади самых смелых, быстрых и шустрых преследователей. Потому, что в дверном проеме обозначилась куча-мала, из которой несся надрывный, многоголосый мат.

То есть, у меня появилось несколько секунд для того, чтобы вскочить на ноги и броситься к лесу, который начинался сразу за забором из гниющих голов.

Мне повезло хоть в этом. Я уже влетел в прохладную тень леса, когда за моей спиной затарахтели выстрелы. Засвистели пули, с тупым чавканьем врезаясь в толстую кору мутировавших деревьев, но я уже был недосягаем для вражьего свинца, и просто стоял, прижавшись спиной к толстому дубу. Пусть стреляют, пока не придет пора менять магазины. А вместе с ней осознание, что жертва ушла от возмездия, и, скрываясь за деревьями, может в любой момент начать отстреливать своих преследователей по одному, находясь при этом в относительной безопасности.

Как я и предполагал, просветление наступило скоро. Стрельба стала реже, и почти сразу сошла на нет. Хлопнула массивная дверь бара. Стало тихо, лишь деревья, оцарапанные горячими пулями, недовольно скрипели ветвями над моей головой.

Ага. Предполагаю, что сейчас те уроды в баре совещаются, опасливо поглядывая на неподвижных кибов. При этом самый смелый подходит к стойке, трогает голову сфинкса, испачканную брызгами крови хозяина бара. Потом за стойку заглядывает, удостовериться, что хозяин «Янова» мертв. К нему подходят остальные. Переглядываются. Снова хором смотрят на кибов. Те не шевелятся.

И начинается грабеж.

Я даже отсюда слышал возню в «Янове». Там увлеченно набивали карманы и рюкзаки бесхозным добром. Наверняка уже кто-то курочил барную стойку в поисках скрытого сейфа, другие ломились в подсобку, а самый шустрый между делом ныкал в вещмешок окровавленную голову сфинкса.

Ладно, твари. А что если…

Неповрежденной левой рукой я достал из кармана пульт, оставленный мне загадочным незнакомцем. Блин, как же неудобно! К сожалению, я не левша и ни разу не амбидекстер. Но придется привыкать, и пока правая не заживет, учиться стрелять и подтирать задницу левой.

Пульт немного смахивал на телевизионный. Корпус из дешевой пластмассы, десяток кнопок. Одна красная, остальные серые. Какая из них за что отвечает – хрен его знает. Поэтому я, чтоб не ломать голову, несколько раз нажал их в хаотичном порядке, направив при этом пульт на «Янов». Интересно, добьет сигнал или нет? И если добьет, случится ли то, что я желал всей душой?

Случилось. И, по ходу, сработала все-таки именно красная кнопка, а не какая-то из остальных. Получается, она и есть средство для блокировки-разблокировки кибов. Эх, знать бы раньше…

Не прошло и тридцати секунд, как внутри бара приглушенно грохнул выстрел. За ним еще сразу несколько подряд. А потом с полдюжины автоматных очередей, выпущенных почти одновременно, слились в один сплошной треск, будто кто-то с усилием рвал большой кусок грубой ткани.

Дверь бара резко открылась, из заведения выскочил «вольный», паля внутрь заведения из автомата. Но, видать, его цель оказалась более удачливой. «Зеленого» аж приподняло над землей очередью, вылетевшей из глубины бара – так бывает, когда несколько пуль одновременно бьют в человеческое тело. Приподняло, и швырнуло на землю, словно тряпку, изорванную свинцом, мертвую и бесполезную.