Шестой эпизод. Решение Жуанзубана

Он поднял свое мощное тело из кресла в диспетчерской юго-западного блока сетей и подошел к видовому стеклу. Серп звезды по имени Солнце уменьшался в размерах, заслоняемый близкой, но недоступной планетой. Постояв минуту, человек вернулся к столу, с удовольствием устроив мощное стокилограммовое тело на рабочем месте. Придя к выводу о надвигающемся кризисе всех систем Первограда, Жуанзубан Хо долго размышлял не столько о технических возможностях, имеющихся в распоряжении населения космического города, сколько об общественном устройстве заброшенного мирка.

Более трехсот тысяч человек обречены на жизнь в городе-станции, без какой-либо возможности ступить на твердую землю. При этом еще не известно, сколько углобоков таится в Донных уровнях Primourbem. Сейчас, даже с учетом вменяемой работы систем энергоснабжения, гигантская станция перенаселена до предела. Состояние демографического перенапряжения впервые дало о себе знать через двадцать лет после кризиса, когда граждане Первограда оказались, с одной стороны, отделены от Земли тысячами километров, а с другой, они находились еще в эйфории Золотого века, о чем тогда напоминали забитые продовольственные хранилища для избалованных туристов.

С этого времени многое изменилось. Сначала Primourbem погрузился в череду локальных стычек, в которых гибли наиболее слабые – женщины и дети. Далее начался дикий, архаичный каннибализм. Тогда и вылезли, словно пасынки Ада, новые вожди перевернутого мира – коганы. Это были наиболее сильные и жестокие воины, готовые убить любого, кто просто взглянет им в глаза. Только по истечении полувека в городе, истекаемом кровью, зародилась структура управления Первоградом. Старейшины, выходцы из инженерного сословия, путем регулирования энергопотоков, очистки воздуха и воды усмирили Primourbem, разделив его на четыре сектора. Тогда же и появились стражи, занятые охраной порядка так, как это виделось Старейшинам. Затем из местных набирались паны-управители, которые за эти годы образовали некое аристократическое сословие.

Положение было исправлено, но тем не менее в силу недостатка пищевых ресурсов каннибализм до конца искоренить не смогли. Человекоедение было ограничено: оно вменялось за многие преступления против общества и космической станции, а фактически было договорным и табуировалось стихийно возникшей народной монотеистической религией, в которой Всеблагой следил за неправедным поеданием человечины. Конечно, основу пищевого рациона горожан составляло не мясо себе подобных. В «золотые» времена Первоград был не только легальным центром разврата, азартных игр и наркопритонов. Primourbem вмещал в себя огромную биологическую лабораторию, в наследство от которой первоградцам достались кормовые тритоны – экспериментальные амфибии, неприхотливые куски мяса. В оранжереях гигантской станции выращивались некоторые пищевые культуры, а на подходах к Тсарству углобоков росли огромные грибы – вазоратумы, добыча которых, в силу близости жителей Донного уровня, походила на смертельно опасную охоту.

Но масса людей, живущих в условиях полной автономии, неуклонно переваливала критический уровень. Любой сбой в системах жизнеобеспечения мог повлечь за собой бунты. После короткого периода войны всех против всех число женщин резко уменьшилось, а дальнейший период мира увеличил рождаемость, но девочек на свет являлось по-прежнему катастрофически мало, что также не способствовало гармоничным отношениям в обществе…

Но как бы ни было тяжело, Всеблагой в милости своей оставляет возможность исправить ошибки, искупить грехи, призреть сирых и наказать виновных. Не то чтобы энергетик истово верил в подобное утверждение, скорее, полагал такую возможность рациональной, какой бы нелепой она ни казалась. Словно вырубленная из песчаника физиономия Хо трансформировалась из застывшей маски в лик бодхисаттвы – умиротворенное выражение лица свидетельствовало о том, что Жуанзубан договорился сам с собой и принял окончательное решение.

Седьмой эпизод. Пленение Ныра

Освещаемый призрачным светом бактериального покрытия, Ныр медленно шагал по одному из тоннелей Донного уровня. О погоне он заставил себя не думать, но о причинах – не мог. Де-факто все граждане секторов были свободными жителями, однако резиденты компактных поселений на окраинах являлись таковыми лишь номинально. Чтобы выжить, необходимо было выполнять какую-либо общественно значимую работу, но беднота компактов не имела ни достаточно навыков для высококвалифицированного труда, ни средств для получения даже ремесленного образования. Большинство жителей таких кварталов вынуждены были становиться контракторами, что предполагало обязательное выполнение какой-либо элементарной работы, абсолютное повиновение управляющим и заведомо назначенную встречу со Всеблагим в возрасте сорока пяти лет.

Как правило, все хозяйственные процессы в Primourbem Старейшины отдавали на откуп панам-управителям, а те, в свою очередь, в приказном порядке формировали нормы и законы на вверенных территориях. Несмотря на то что стражи подчинялись Владыкам, управителям всегда удавалось найти общий язык с охранителями: они позволяли им отнимать больше плоти от компактов-общин, становиться временными членами нескольких семей и пользоваться двумя-тремя женами одновременно. Жители компактных территорий не смели роптать – они были многочисленны и заменяемы, а любой, кто бы попытался сообщить о таких вещах Старейшинам, выслеживался и наказывался стражами. Были и неразумные люди, которые пытались воевать с существующим укладом на месте, подбивая народ восстановить справедливость. Как правило, такие даже не умирали сразу, плоть с них срезали заживо. Ныр моментально был зачислен в число безумцев-бунтарей, когда принялся искать следы Гира. У его друга хватило ума заступиться за сестру…

Впрочем, беглец отогнал от себя воспоминания, в Тсарстве углобоков они отвлекали, усыпляли и становились опасными. До Восточного сектора необходимо было пройти еще два-три километра по запутанным тоннелям Дна. Сердце перестало колотиться, давая возможность сосредоточиться на дальнейших шагах, и Ныр почувствовал, как он устал. Присев в углу широкой развилки, уже бывший житель окраинного Юга достал флягу, в которой плескалось около четверти литра воды, и кусок вяленой плоти. По слухам, сухое мясо являло собой пару земных дней назад плоть Гира. Официально его обвинили в попытке кражи водного запаса. Беглец шепотом затараторил Поедальную молитву Всеблагому: «Передай ушедшим, о Господь Всеблагой, извинения наши. Став пищей по воле твоей, они предрекают нам, что и мы обретем вид пропитания для братьев и сестер наших и всех, следующих за нами…»

Ныр слишком утомился и был изрядно голоден, чтобы обратить внимание на легкое движение воздуха – единственное, что выдавало крадущихся к нему углобоков. Тонкие фигуры, облаченные в облегающие доспехи черного и серого цветов, приближались к скрюченному человеку, словно тени-марионетки из индонезийского вайянга. Три силуэта были предельно осторожны, но беглец, пусть и с опозданием, вдохнув спертый воздух Дна, моментально почувствовал чужой запах. Он без оглядки рванул в ближайший тоннель, оставляя позади звон титановых крючьев и шипение углобоков. Преследователи замешкались лишь на мгновение, чтобы сосредоточенно продолжить бег за жертвой. Петляя по извилистым коридорам, Ныр, который испуганно несся по фосфоресцирующемуся покрытию, с удивлением отметил позади себя то ли перезвон колокольчиков, то ли смех ангелов Всеблагого.

Привычно бегущий человек передвигался быстрее углобоков, однако, и Ныр это четко понимал, Донный сектор был знаком ему лишь в общих чертах, а местные жители ориентировались в гирляндах разноуровневых тоннелей с закрытыми глазами, и, если он не успеет выскочить в Восточном секторе в ближайшее время, быть ему свежим мясом для этого отребья. Замечая в переходах других углобоков, которые показывали на него, не стараясь присоединиться к охотникам, Ныр старался выбирать дорогу, ведущую наверх. И вот беглец, несмотря на одышку, с радостью устремился в тоннель, круто взбирающийся к коммунитарным секторам, к спасению! Постепенно уклон становился все круче, и он, помогая себе руками, уже предвкушал, как выскочит в окраинных территориях, как вдруг подъем закончился… Изгой очутился на небольшой площадке, от которой шла узенькая тропинка над отвесной стеной. Метрах в двадцати внизу находилось поле вазоратумов и томатных агав. Растительности хватило бы, чтобы накормить четверть обитателей окраинных территорий Юга.

Позади Ныра раздался перезвон колокольчиков, обернувшись, застывший у пропасти человек увидел двух углобоков, с крючьями наизготовку. «Какая злая ирония, – успел подумать беглец, прежде чем устремился бежать по неширокому уступу. – Оказывается, у этих тварей такой мелодичный смех». Осторожно передвигаясь по узкой тропе, несчастный увидел неспешно вышедшего ему навстречу охотника из команды преследователей. Действительно, сзади так же неторопливо к нему приближались только две угловатые фигуры. Ныр отчаянно бросился вперед, полагая, что сможет справиться с единственным преследователем и добежать до перехода между уровнями.

Преграждая путь, к нему скользила тень, покрытая мерцающими антрацитовыми доспехами. Голову защищал иссиня-черный шлем то ли из керамопласта, то ли из тритоновой кожи, с узкими неровными прорезями для глаз и рта. Ныр метнул левую руку вперед, тень ускользнула от первого удара, но не смогла увернуться от правой руки закаленного в нищих кварталах бойца. Шлем сдвинулся набок, и существо, отскочив на два шага, одновременно скинуло защиту с головы, а другой рукой перехватило крюк. Нападавший с удивлением уставился на стоящую перед ним фигуру. Светло-русые волосы, заплетенные в множество косиц, рассыпались по узким плечам. Перед ним стояла женская особь возраста двадцати земных лет. Бледную кожу прочерчивала струйка крови, текущая из уголка рта, – последствия удачного удара, выражение ее лица не отражало ни гнева, ни злости, скорее было сосредоточенно. Секундной растерянности Ныра хватило на то, чтобы девушка небрежно метнула крюк ему под ноги. Титановый механизм щелкнул и замкнулся на двух ногах. Беглец нелепо завалился вперед головой, больно ударился о жесткое покрытие, и, уже взглянув на окруживших его охотников, он с изумлением увидел, что два подоспевших углобока, сняв уродливые шлемы, также оказались женщинами. Одна из них достала инъекционный дозатор, прикоснулась к шее обреченного и ввела какой-то препарат. «Эти суки и освежуют меня», – обреченно подумал Ныр, теряя сознание.