– Нет, я без денег, – на всякий случай ответил я, не понимая, пятьсот рублей – это мало или много в текущей обстановке.

– У меня есть, – пожала она плечами. – Я тебе должна, ты меня спас.

– Так ты ж уже расплатилась, – усмехнулся я.

Она залилась румянцем. Детский сад, честное слово.

– Ладно, если не хочешь цыплёнка, давай шакшуку сделаем.

– А это что? – удивилась Глотова.

– Не знаешь, что ли? Круче пиццы, отвечаю. Вон на подоконнике помидоры лежат, порежь.

Я взял открытую томатную пасту, быстро нарубил чеснок и лук, полил на сковородку масло и бросил обжаривать. Быстро нарезал сладкую паприку, и ветчину. Тоже отправил в сковороду. Она была такой, как я любил – старой чугунной.

– Теперь кинзу порежь, – скомандовал я. – В холодильнике возьми, не слишком мелко только.

Я обжарил ветчину с паприкой, добавил помидоры, а потом и томатную пасту. Протушил это всё и разбил четыре яйца.

Когда всё было готово, высыпал сверху кинзу и поставил сковороду на старую деревянную доску. Мы сели за стол и начали есть прямо из сковороды.

– Ну всё, – покачала головой Настя. – Ты теперь точно мой краш.

– Это что значит? – спросил я.

– Дурак, – нахмурилась она и снова покраснела.

Для барышни с такой манерой одеваться слишком уж часто её бросало в краску.

– Ладно, не парься, макай прямо сюда хлеб. Вот так.

– Блин! Капец, как вкусно. Серёж, ну ты меня удивил.

– Ешь-ешь, – усмехнулся я.

– Ты меня спас, накормил. В общем, настоящий Супермен.

– Ага.

– Чё делать будем? Тебе «Пошлая Молли» нравится? Многие говорят, что это отстой, а ты что думаешь?

– Ну, то что она пошлая, мне кажется уже должно настораживать, – пожал я плечами и она захохотала.

– Сейчас на телефоне покажу.

Настя достала из кармана такую же плоскую штуковину, как была у меня, приложила палец, и экран засветился. Телефон, значит. Сенсорный. Ага… Она быстро потыкала пальцем, перелистнула несколько страничек и ткнула в сине-красный значок.

– О смотри, вот эта мне нравится.

Экран превратился в маленький телевизор. Охренеть, конечно… Она поставила его на стол и привалила к чашке с чаем, пододвинула табуретку и прижалась ко мне. Заиграла музыка и на экране появился какой-то малолетний неформал. Трындец. Из того, что он ныл я почти ничего не разобрал, кроме странных слов «Целуйте мой контракт, висюльки на руках»… Точно трындец. Остановите Землю, я сойду.

– Ты что не слышал никогда?

– Да почему, слышал… Просто я другое предпочитаю… «Любэ», «Агату Кристи»…

– Чего?!!

Она захохотала, а на экране замелькало вообще порево какое-то. Куда мир катится.

– Так ты у нас скуф, оказывается, – весёлым колокольчиком заливалась Глотова.

Сколько слов новых за один день. Этак лет через сто от языка, кроме мата ничего натурального и не останется…

– А хочешь, я тебе фотки покажу? Ну, которые я в «инсте» постила?

– В «инсте» постила, – повторил я.

– Я решила забить на «инсту», если честно. Заколебалась уже эти ограничения обходить.

– Ага, – кивнул я. – Правильно решила.

– В общем… но только… чтоб между нами, ладно. На «инсте» только самые безобидные были.

Она снова потыкала в экран и протянула телефон мне. На экране она стояла в одних трусиках, а верх прикрывала подушкой. Я офонарел, честно говоря, а она с интересом наблюдала за эффектом.

– Насть…

– Чего? Ты листай, это так вообще, там намного интересней есть!

– Ты это на общее обозрение что ли выкладывала?

– Ну только вот эту, с подушкой.

– А это… это нормально?

– А чего такого? – округлила она глаза. – Тебе не нравится что ли?

– Да как такое может не понравиться?

Я быстро пролистал и отдал ей. Честно говоря фотки оказались слишком уж откровенными для девятиклассницы и мне прям стыдно смотреть было. Видно, девчонки хорошенько жахнули перед съёмкой.

– А как ты их в телефон загнала? – уточнил я. – Отсканировала?

– В смысле? – округлила она глаза. – Сразу на телефон снимали. У Снежи «Айфон», там камера огонь. Она мне перекинула потом.

Я понимающе кивнул. Типа.

– Ну как? – спросила она.

– Отпад…

– Тебе кто больше понравился – я, Ирка или Жанка?

– Я на них и не смотрел. Слушай, Настя, ты никому их не показывай, ладно?

– Почему? – насупилась она.

– Потому что я запарюсь от тебя всех этих Назаров отгонять.

– А я, может, хотела, чтобы только ты увидел… – сделалась она серьёзной.

Капец, надо было это срочно прекращать.

– Послушай, Настя, – нахмурившись начал я, подбирая слова, чтобы не обидеть и не ранить, а то они в этом возрасте совсем дурные, но в это время хлопнула входная дверь.

– Мама, – сказал я.

Глотова быстро схватила телефон и убрала в карман.

– О! – воскликнула мама, входя на кухню. – А я думаю, чьи это кроссовки такие гламурные? Привет, Настя. Как дела?

– Здравствуйте, Тамара Алексеевна, – улыбнулась моя гостья, моментально став скромницей.

– Серёжа! Боже мой! Что случилось?!

Мама, мама, мама… а мама у меня врач. Точно. Она педиатр. И всё детство таскала меня по больницам… Вернее, не меня, а своего болезненного отпрыска…

– Решил имидж сменить, – улыбнулся я. – Привет, мам.

– Какой имидж! Что у тебя под глазом?

– Фонарик.

– Кошмар! А на затылке?!

– Да вот, Настя стригла и перестаралась.

–Я?! Нет!!! Тамара Алексеевна!

У Глотовой от ужаса глаза стали, как блюдца, и я засмеялся. М-да… Хотя бы небольшая эмоциональная разрядка нужна же?

– Мам, не беспокойся, пришлось отстаивать свои права. Но зато теперь будущее стало максимально безопасным. Не волнуйся, теперь никаких шрамов и синяков не будет. Сто процентов. А как тебе моя новая причёска?

– Да катастрофа вообще. Просто кошмар. Ну-ка, не крутись, я осмотрю.

Она тщательно и долго рассматривала мой затылок и спросила, наконец:

– Это чем тебя ударили.

– Это я сам. По неосторожности, короче.

– По неосторожности. Вроде не страшно. Голова не кружится? Не тошнит тебя? Ну-ка, следи за пальцем.

Она несколько минут крутила меня, заглядывала в глаза и даже в горло.

– Ты знаешь о чём со мной Салихова хочет говорить? Это с твоими побоями связано?

– Нет, – покачал я головой, и Настя окаменела от ужаса, вспомнив о словах Юли в женском туалете. – Это связано с тем, что я ей сказал.

– И что ты сказал?

– Что она педагог на троечку.

– Ужас! Как ты мог?! Да что с тобой происходит?

– Но никто не слышал, мы один на один говорили. Так что ей волноваться не о чем, никто не узнает.

– Зачем ты это сделал? – воскликнула мама.

– Ну, просто я так думаю. Мам, да не придавай ты этому значения. Она сейчас взвинчена, потому что мы статус меняем. Были школой, а станем лицеем, вот у неё нервишки и не выдерживают.

– Так как не придавать значение? Ты же второгодка, они тебя попытаются выдавить из школы, чтобы другим место отдать. Знаешь сколько платят за то чтобы в вашей школе учиться? Сумасшедшие деньги. А вы не цените! Ты только благодаря Юлии…

Она осеклась.

– Мам, мы ценим. Мы цыплёнка не ели, кстати. Разогреть тебе?

– А что вы ели?

– Яичницу с помидорами.

– Странно… Ну… ладно. Настя, а ты почему к нам не заходишь? Тысячу лет тебя не видела уже. Ты заходи, пожалуйста, а то у этого обормота лысого и друзей-то кроме тебя нет никаких.

Зато врагов хватает и будет ещё больше наверное.

– Кошмар, зачем же ты так побрился, Серёжа?

– Как зачем, я на бокс хочу записаться, а туда хипарей не берут. Ладно, мам, я пойду уроки делать. Мне ещё Насте про интегралы рассказать надо, а то она не шарит.

Настя засмеялась.

– Боксёр, – покачала мама головой. – Скажи ещё, космонавт. Этот переходный возраст меня доконает…

– Пойдём, – кивнул я своей новой подружке.

Мама осталась на кухне.

– Ты правда, давай осторожнее, – сказала озабоченно Глотова, когда мы перешли в гостиную и уселись на диван. – А то выпрут из школы, что я тогда делать буду? Ты же, правда, второгодка.

А почему же я два года-то в девятом просидел? Я начал тыкаться по разным папкам своего архива, но отдел с информацией об этой истории был закрыт. На учёт, наверное. Что за хрень…

– А почему меня на второй год оставили? – спросил я.

– Так ты же… – недоумённо посмотрела на меня Глотова. – Ты же болел целых три четверти.

– Вот именно.

– Нет, я же не говорю, что ты типа… – она смущённо замолчала.

– Да ладно, договаривай. Что? Тупой?

– Да почему сразу тупой… Я же знаю, что ты просто забил, потому что тебя ну… Обзывали там… Но ты же сам сдал экзамены после девятого. Мне, кстати, эта канитель ещё предстоит весной. Эх, была бы я на полгода старше, а так… Говорят, экзамены будут прям пипец, лицей ещё свои профильные поставит и всех будут отсеивать прям конкретно. Чтобы там разных сыночков принять… Короче, ты тоже берись за учёбу. Хватит уже, ладно?

– Слушай, Насть, мне надо человека одного найти, не знаю, как?

– Какого человека? – нахмурилась она. – Это ту девку, с которой ты в больнице лежал?

– Да блин, какую девку. Это когда было вообще? Нет чувака одного надо пробить.

– Ну, а ты гуглил?

– Нет.

– Ну, загугли, может есть инфа в сети. Или в ВК. Что за чувак? Он кто?

– Ему уже за пятьдесят.

– О, зачем тебе скуф какой-то? – она прищурилась. – Или это… Это твой отец биологический?

– Тьфу! Ну и фантазии у тебя. Не отец.

– Ну, скажи, кто? Давай, я сейчас поищу в ВК. А почему ты никак не зарегишься? Давай тебе тоже акк сделаем.

– Потом сделаем. Ты сможешь пробить в ВК?

– Давай попробуем. Говори имя.

– Щеглов Никита Антонович, – назвал я Никитоса.

Она ткнула на значок на экране телефона и на появившейся на том же экране клавиатуре, набрала имя Никитоса.

– Смотри сколько здесь Никит Щегловых, – помотала она головой. – Двести человек… Есть тут твой?

Мы стали листать. Там в основном были молодые пацанята, хотя и взрослых дядек тоже хватало. Но на моего Никиту никто не походил.

– Ну… давай в Яндексе поищем, – пожала плечами Глотова и, смахнув с экрана программу, запустила другую.

В принципе это выглядело довольно просто, но надо будет хорошенько разобраться.

– О! – удивилась она. – Смотри. Сразу выдало. Начальник областного УВД генерал-майор Щеглов прокомментировал слухи о вызове в Следственный комитет. Вот фотка. Посмотри.

Она протянула телефон, и мне пришлось хорошенько постараться, чтобы не выдать эмоций. Это был Никитос. Заматеревший, раздобревший и ставший седым, но, безо всяких сомнений, Никитос. Сердце забилось, как перед боем. Я сжал зубы.

– Он? – засмеялась Настя.

– Нет, – тихо ответил я. – Не он… А можешь глянуть Екатерину Викторовну Шалаеву в ВК?

Сердце застучало ещё сильнее и даже голос будто бы стал другим.

– А это кто? – нахмурилась Глотова.

– Ну… девушка там одна… семьдесят третьего года рождения.

– Тоже мне девушка, – усмехнулась Настя. – Даже на милфу уже не тянет. А вот, тоже в Яндексе… Но это старая заметка, десять лет назад было. Жена начальника ГУВД задекларировала недвижимость на астрономическую сумму… Но это желтизна какая-то, не…

– Дай! – излишне резко воскликнул я и вырвал телефон из рук Глотовой.

– Ты чего?

– Где фотографию посмотреть?

– Ну, ты нажми на ссылку, там, может, и фотка будет. Это она что ли?

Я не ответил и жадно впился глазами в фотографию десятилетней давности. Сердце оборвалось, во рту пересохло. Вне всяких сомнений это была Катя. Моя Катя. Повзрослевшая, но всё ещё красивая. С той же улыбкой и тем же мягким, проникающим в душу взглядом. Ухоженная. Дорогая…

Я, значит, сидел тут на диване с малолеткой, пытавшейся меня соблазнять, а она… А она была женой начальника городского управления Щеглова. А теперь, стало быть и областного…

– Молодец Никитос, – процедил я сквозь зубы и сжал кулаки. – Молодец…

– Какой Никитос? – удивилась Настя.

Я не ответил.

– Слушай, – вдруг воскликнула она. – А этот ваш Мэт? Ну, из твоего класса… Это не её сын? Он же тоже Шалаев? Ей сколько, значит, сейчас? Пятьдесят два что ли? А ему шестнадцать. Значит она его в тридцать шесть родила?

– Что-то поздно… – покачал я головой.

– Почему поздно? – пожала она плечами. – Нормально. Вполне может его матерью быть. Дай-ка я его профиль в ВК проверю. Да, точно, вот он. Мать Катя. Она у него в друзьях, прикинь?

Настя засмеялась.

– Почему ты смеёшься?

– Маменькин сынок! Она его контролирует. А, смотри, у него ещё старшая сестра есть. Живёт в Америке. Ни фига себе. У сестры муж и двое детей.

У моей Кати двое внуков… В голове это не укладывалось…

– Ну что? Её ты искал?

Лучше бы не нашёл! Я нахмурился. Нужно было возвращаться. Туда, в лес, в снег, к яме с перепуганной Юлей. Хоть чучелом, хоть тушкой, но возвращаться, потому что получалась полная хрень! В этот момент я чувствовал гнев, ярость и острое желание оторвать Никитосу башку.

– А адреса там нет? – спросил я, немного справившись с захлестнувшими чувствами. – Этой Кати.

– Ты прикалываешься? Может там ещё номер банковской карты поискать?

– Сука… – прошептал я.

– Ты чего? – обалдела Настя.

– Да, это я о своём. Извини…

– Ну, блин, Серёга, ты даёшь. Ты что, решил Мэту что ли отомстить? Ну… это же он тебя сегодня?

– Да ну нафиг, – сжал я кулаки. – Дочь в Штатах и сын в крутой школе, да? А самого его вызвали в следственный комитет… И куча недвижки… Так-так-так…

– Краснов, да что с тобой? —напряглась Настя. – Ты чего возбудился так? Главное, на меня не возбудился, а на милфу какую-то… Может, ты извращенец?

– Может, Катя, может… То есть Настя… Ну-ка покажи мне свой акк в ВК.

– Всё самое интересное я тебе уже показала сегодня, – нахмурилась она.

– А можешь меня зарегистрировать?

– Да какие сложности-то? Давай телефон.

Я подал.

– Фу, ты почему экран не заменишь? Как ты с такими трещинами вообще живёшь?

Я внимательно следил за тем, что она делала, пытаясь запомнить, что к чему. Я в компьютерах немного шарил, даже на специальные курсы на ФПК ходил. Меня шеф посылал. Я отлично помнил все команды MS DOS, но тут было всё другое.

– Придумай пароль. Сейчас тебе смс придёт с кодом, его ввести надо будет…

Мы ещё некоторое время просидели за телефоном. Настя показала, что к чему в этом ВК, и я более-менее понял логику.

– Слушай, а как можно узнать адрес Мэта? – спросил я.

– Ну, – усмехнулась Глотова, – не знаю. Напиши ему сообщение, типа Мэт, здорово, куда тебе бабки завести, скажи адрес. А за что ты ему пять тысяч задолжал?

– А об этом что, вся школа знает? – нахмурился я.

– Может и не вся, а только те, кто тобой интересуется. Слушай, как думаешь, Салихова стуканёт родакам? Просто кринжово получается. Я как бы пострадавшая сторона, а этот урод Назаров на меня стрелки перевёл. И, самое обидное, Юля даже разбираться не стала, а сразу ему поверила. Как так? Я в шоке. И главное, я что родителям буду говорить?

– Скажешь, как есть, – отстранённо пожал я плечами. – Они не Салихова, они поверят.

– Ага, поверят точно. Ты отца моего не знаешь? Он прилетит тебе мозг выносить, а на меня пояс целомудрия напялит и бабкино платье в пол. А из дому только по пропуску будет выпускать.

– Я с ним поговорю.

Настя невесело засмеялась.

– Ладно, пошла я домой, – махнула она рукой.

Мы вышли в прихожую.

– Тамара Алексеевна, – крикнула Настя. – До свидания.

Мама вышла из кухни.

– Уходишь уже, Настя?

В этот момент раздался звонок в дверь.

– Открой, Серёжа, – кивнула мама. – Кто это там…

Я повернул ручку замка, потянул дверь на себя и… Добрый вечер, я лось… На пороге стояла Юля Салихова.

– О, и Глотова здесь, – нахмурилась она, одарила нас долгим испытующим взглядом и тихонько прикрыла за собой дверь. – Ну, здравствуйте, дети…

4. Год не пей, два не пей, а после бани выпей

Юля по-хозяйски скинула туфли и шагнула вперёд.

– Ну-ка, Глотова, иди сюда, – кивнула она в сторону моей комнаты и схватила Настю за локоть. – На пару слов.

Они зашли в гостиную и дверь закрылась.

– Серёж, отойди, не подслушивай, – строго сказала мама.

Я кивнул и отошёл от двери. Меня этот разговор вообще не интересовал, я думал совсем о других вещах. Я судорожно пытался понять, что нужно сделать, чтобы улететь обратно. Погостили и хватит. Будущее прекрасно и удивительно, но, как говорится, есть у нас ещё дома дела…

Никита был ближайшим другом. Братом! Что должно было произойти, чтобы он вот так поступил…

– Да я-то не виновата! – долетел вдруг из комнаты Настин голос. – Это же Назаров! Он напал на меня, вы понимаете? А потом у подъезда поджидал! Хотел увезти на машине.

– Даже если ты не фантазируешь, – тоже повысила голос Юля, и в нём зазвенели железные нотки, – ты сама своим поведением провоцируешь таких, как он.

– Как?!

– Да ты посмотри на себя, как ты ходишь, в каком виде! Будто сама приглашаешь! А в «Инстаграме» твои фотографии! Это же просто ужас какой-то! Я вот сейчас зайду и покажу твоим родителям!

– Я их удалила давно! Да в них нет ничего такого! Обычные фотки!

– Нет, Настя, не обычные! Ты должна прекратить свою сексуальную революцию, если не хочешь, чтобы к тебе приставали все эти Назаровы и Шалаевы! Ты поняла меня?

Глотова что-то ответила, но тихо, и мы с мамой не услышали.

– Пойдём лучше на кухню… – смутившись, что невольно подслушала чужой разговор, предложила мама.

Но дверь гостиной открылась и из неё выскочила красная Настя. Она впрыгнула в свои кроссовки, бросила «до свидания» и вылетела из квартиры. А Юля, покачав головой, двинулась к нам.

– Тома, напоишь чайком? – спросила она.

Вид у неё был озабоченный и невесёлый.

– Да, конечно, проходи, Юль. Я курицу запекала, будешь? Сейчас помидорки со сметанкой сделаем. Серёжка поел уже, так что мы с тобой сами посидим.

– Нет, пусть он тоже. Ты знаешь, что он мне сегодня разнос устроил, что я хреновый педагог?

– Сообщил уже, – расстроенно вздохнула мама. – Ты извини, пожалуйста… Что у вас там с этим лицеем, вообще что ли жесть?

– Не то слово, – махнула Юля рукой, и в этом жесте и в выражении лица я вдруг увидел ту самую Юлю из ларька у старого цирка. – Это ты ему сказала, что я в ларьке торговала в девяностых?

– Ты что! – распахнула глаза мама. – Зачем бы я это делала?

– Как узнал? – хмуро и равнодушно кивнула мне Юля.

– Вы сами как-то обмолвились… – неохотно ответил я и даже не соврал.

– Не помню такого, – прищурилась она и посмотрела на меня долгим взглядом. – Молодец, кстати, что состриг свою гриву. Хоть на человека стал похож. В общем, обстановка у нас аховая…

Мы сели за стол. Мама поставила тарелки с едой, а перед собой и Юлей ещё и бокалы.

– Ну-ка, кавалер, обслужи дам, – кивнула она мне. – В холодильнике возьми.

Я достал из холодильника начатую бутылку белого вина, заткнутую пробкой и налил по бокалам.

– Садись-садись, – бросила мне Юля. – Тебя это в первую очередь касается. С Назаровым постарайся не цапаться. Его родственница – министр образования области и заместитель губернатора. А сам он, не Прохор, естественно, а его родитель, практически единовластный владелец «РудАгроХим Ресурса». А про «РудАгроХим» можно ничего не говорить, и так всё ясно.

– Ну да, всей областью владеет, – кивнула мама. – А к школе-то какое имеет отношение?

– Прямое. Они фонд организовали, «Открытая перспектива» называется. И всем учителям прямо конкретно по предметам обещают гранты. И суммы приличные фигурируют. Хотят, чтобы наша школа, а точнее, лицей, стал лучшим в стране, чтобы сюда из всех городов дети учиться ехали и даже из других стран. Ну, естественно не бесплатно.

– Так у вас там битва сейчас, наверное? – участливо спросила мама.

– Не то слово, Тома, не то слово. Штат же будут пересматривать. Хотят каких-то профессоров привезти, а из нас оставить только самых эффективных. Так что у нас там сейчас подковёрные войны, интриги, скандалы и расследования. Все друг дружку пасут, провоцируют и стучат. Русичку новую, молодую девчонку, затюкали совсем, житья не дают. Я про Серёжину классную, Елену Владимировну Алфёрову. А она, между прочим, очень сильная и прогрессивная. Но я уверена, сожрут её наши крокодилы.

– А с учениками как будет? – спросила мама.

– И с учениками так же. Как только станем лицеем, тех кто по месту жительства к нам относится, но не тянет по баллам будут вышибать коленом под зад.

– А плату за обучение высокую планируют?

– Высокую, но вроде только для приезжих пока, точно не знаю. Очень много неопределённости. Но ты же понимаешь, дело не в стоимости обучения, а в том что мест мало, а желающих уже сейчас много. Головами-то подумайте своими. Понимаете?

Мама нахмурилась.

– Там у вас взятки что ли? – прошептала она.

– Тома! Ну ты прям… В общем, Сергей, пойми, нужно быть ниже травы, тише воды! Никаких конфликтов, особенно с Назаровыми, Шалаевыми и прочими сильными мира сего. И показатели. Всю лень и обиду отбросить и взяться за учёбу. Жизнь, знаешь ли, вообще штука несправедливая, так что замучаешься рефлексировать на эту тему. В общем, ты меня понял?

Я задумался. Откуда он взялся, Назаров этот? Я не мог вспомнить ни одного Назарова, из которого бы вырос такой олигарх.