Я взял, но, прежде чем нести на стол, зашёл в комнату Сани. Она была совсем небольшой. У стены с тёмно-изумрудным ковром стоял угловатый диван, гэдээровский вроде, раздвижной. У окна – небольшой письменный стол. А ещё шкафчик с ключом, две полки с книгами и уголок со спортивными наградами. Кубки, медали, грамоты.

Второе место на чемпионате Москвы по вольной борьбе. Неслабо. Пусть среди школьников, но неслабо. Молодец, Саня, молодец. А ещё на полочке лежал голубой берет. Отслужил, стало быть, товарищ Жаров в десантуре. Я хмыкнул. А у нас с ним было гораздо больше общего, чем можно было ожидать…

После ужина я порылся в шкафчике, выбирая бельё. Ну, извини, брат, твоё тело, и бельё тоже твоё. Принял душ, намылившись «Земляничным», и пошёл работать. Бабушка удивилась, но машинку дала.

– Мне отчёт нужно о командировке составить, – сказал я. – Там некогда будет, так что я сейчас, если ты не против.

– Ты же вчера сидел над отчётом. Строчил весь вечер.

Блин…

– Это наброски были, черновик. А теперь красиво напечатаю.

– И давно ты печатать научился? – хмыкнула она.

– На работе.

– Глядите на него! Первопечатник Иван Фёдоров. Давай, уж лучше я по старой памяти. Ты диктуй, а я махом. Пальцы не те уже, но всяко быстрее тебя справлюсь.

– Не надо, – помотал я головой. – Спасибо, но нет. Во-первых, пальцы твои мы побережём, а, во-вторых, мне там ещё переделать кое-что надо по тексту. Ты не дашь мне копирку и бумагу?

– Прямо не швейная фабрика, а литературный институт. И царство бюрократии, заодно. Возьми в шкафу, знаешь же, где бумага лежит. Там и копирка есть, и синяя, и чёрная.

Я, разумеется, не знал, но нашёл довольно быстро. Там же оказались и конверты.

– Ба, ты дверь закрой к себе, когда спать ляжешь, а то я могу допоздна засидеться.

Я заперся в комнате и приступил к работе. Машинка оказалась практически старинной. Это была «Москва». Слышать о такой я слышал, но печатать не доводилось. Размер у неё был довольно небольшой, но усилия, по сравнению с клавиатурой ноутбука, пришлось прикладывать значительно большие.

Всё это дело грохотало, клацало и звякало, хотя механизм работал идеально. Потыкавшись и помыкавшись, я минут через двадцать более-менее освоился и с ходом каретки, и с заправкой бумаги, и даже с раскладкой. Цифр «3» и «0» не было, нужно было печатать вместо них буквы. Зато «ё» имело отдельную кнопку, хоть и не там, где я привык её искать.

В общем, я приспособился и начал печатать. Глаза слипались, но я мужественно боролся со сном. Без энергетиков, без спиртного, только с помощью молодости и слова «надо». А в своей работе в будущем я давно уже без допинга не обходился…

Под утро я закончил составлять короткий список известных мне преступлений с датами, географическими названиями, именами потерпевших и именами преступников. Коротко я сообщал сведения и о том, как преступления были раскрыты. Но, правда, очень коротко. Времени было мало.

Работал я, как робот. Молотил по клавишам с одержимостью и самозабвением. Если бы я в своей жизни так работал, то минимум «Тэффи» была у меня в кармане. Под утро, запечатав три конверта, я поднялся со стула. С трудом разогнул затёкшую спину и прилёг на диван. Отрубился я моментально и спал беспробудным сном безо всяких сновидений.

– Саш, ты чего, в спячку впал? – разбудила меня бабушка. – Не заболел часом?

Я еле разодрал веки. Чувствовал себя так, будто месяц не спал. Тёплые и липкие объятия сна никак меня не отпускали. Я сел на диване и потряс головой.

– Ты почему бельё не постелил?

– А? – я покрутил головой, соображая, где нахожусь и что это за симпатичная старушка передо мной.

Диван действительно был не застелен. Я сразу всё вспомнил и… немного напрягся. Честно говоря, думал, что проснусь у себя в квартире…

– Да… засиделся с отчётом, а потом прилёг передохнуть и неожиданно отрубился…

– Отрубился?

– Да, как в яму провалился. Ничего не чувствовал и не видел.

– Нельзя по ночам не спать, тем более, у тебя акклиматизация, – покачала головой бабушка. – Ты смотри, одевайся теплее, а то после сибирских морозов тебе кажется, что в лето приехал. Можно легко простудиться. Во время акклиматизации очень сильно понижается иммунитет. В программе «Здоровье» рассказывали.

– В программе «Здоровье»? – машинально спросил я.

– Да, в ней. Всю ночь тарабанил, разве так можно? Иди умывайся. Я сейчас кофе сварю. Завтракать пора давно.

– Погоди…

– Что такое?

– Так ведь восьмое же. Стало быть, завтрак я должен готовить.

– Ой, – махнула рукой бабушка, – тоже мне, готовщик. Не наготовился ещё в своём Верхотомске? Вот вернёшься к себе и опять начнёшь готовить в своей общаге, а здесь я уж сама как-нибудь. Да и что за праздник, честное слово? Празднуют, что женщина может наравне с мужиком пахать? Так я и безо всяких праздников пахала всю жизнь.

– Давай хоть уборку сделаю тогда. С праздником, ба… бушка…

– Всё уж сделано давно. На стол накроешь перед Женькиным приходом и хватит с тебя. Иди, я сырников напекла.

– Так у нас же пирог яблочный.

– И пирог, да. Всё успеем.

Ну что же, успеем, значит успеем. Сейчас позавтракаю, скажу, что надо сходить куда-нибудь, отправлю письма и поднимусь туда, где софиты. Поднимусь и… вперёд. На сорок четыре года. Хорошего помаленьку, в общем. Кстати, если мои письма дойдут, рискую остаться без работы. Я усмехнулся. Не велика потеря, честное слово.

Завтракали мы на кухне. И было это просто чудесно. Даже не знаю, как в меня всё это входило, но и сырники, и пирог я с удовольствием уплетал за обе щеки.

– Сметана фермерская? – удивлённо спросил я.

– Какая-какая?

– Ну, колхозная? С рынка?

– Нет, обычная, в нашем гастрономе брала, – пожала плечами бабушка. – Чем ты там питаешься в своей тьмутаракани, что обычная сметана тебе в диковинку.

Дошираком, бабуля, шаурмой и прочими неземными яствами, богатыми усилителями вкуса и химическими добавками. Сметана была прямо как в детстве. Густая и невероятно вкусная. Неужели действительно так изменился вкус продуктов за последние годы? А может, это молодое восприятие и ещё не отравленные разными гадостями рецепторы?

– Ты не забыл, обещал мне крючки прибить в прихожей?

– Забыл.

– Вот, как всегда. Давай, в честь восьмого марта прибей сегодня.

– Ты же не признаёшь праздник, – улыбнулся я.

– Зато признаю трудовые подвиги.

– Это я всегда рад. Сейчас только схожу по делам, а потом сразу всё прибью и прикручу.

– Куда это схожу? – всплеснула бабушка руками.

– Да-а-а… – постарался я обойти этот вопрос.

– Чего «да»? Куда ты собрался-то? Скоро ж Женька придёт.

– Да я ненадолго.

– Так скажи, куда!

– Мне по работе.

– По работе? Вся страна отдыхает, по какой ещё работе?

– Ну, – пожал я плечами. – Страна отдыхает, а я…

Договорить я не успел, потому что в прихожей раздался звонок и бабушка тут же пошла открывать дверь.

– Неужто Женя? – пробормотала она. – Вот будет номер. У меня же ещё не готово ничего.

Что там за Женя ещё, что бабушка так его ждёт? Родственник что ли какой-то? Судя по мужскому голосу, донёсшемуся из прихожей, это действительно был он. Блин, не успел смыться до его прихода. Входить в близкие контакты ещё и с другими родственниками Сани Жарова я не собирался. Пора было освобождать его тело и возвращаться в собственное. Всё-таки, как ни соблазнительно было остаться здесь, нужно было и честь знать.

– Саша, иди сюда! – позвала бабушка. – Это к тебе.

Вот незадача… Я нехотя поднялся из-за стола и пошёл в прихожую. Ёлочки паркета проскрипели что-то насмешливое. Бабушка отошла в сторонку, и я увидел, стоящего в дверях, старшего лейтенанта милиции. Блин! Это же был тот самый пират, что вчера пытался догнать бандитов и спас меня от преследователей. Тот, что обыскивал бича.

– Вот, Саша, это старший лейтенант Зубатый. Хочет с тобой поговорить.

Японский городовой! Как он меня нашёл? Блин, я же паспорт ему давал, и он, вероятно, запомнил адрес. Тот, что предшествовал моему теперешнему, Верхотомскому.

Бляха-муха! Встреча с ним совершенно не входила в мои планы. Да и ничего хорошего от этой встречи ждать не приходилось. Зачем бы ему приходить? Только за подробностями преступления, о котором я сообщал. Или за информации о выкупе.

– Здрасьте, – кивнул я, подходя ближе.

Старлей в глубоко надвинутой фуражке уставился на меня цепким холодным взглядом. На его широком лице застыло привычное дежурное выражение безо всякого намёка на эмоции.

– Нужно поговорить насчёт вчерашних событий, – равнодушно сказал он.

– Проходите, – взволнованно произнесла бабушка. – Только скажите, всё же, в чём дело? Саша куда-то вляпался? Что там за события такие?

– Да нет вроде, – пожал плечами милиционер. – Наоборот, содействие органам оказал.

– Какое содействие?

– Он вам потом расскажет. Я сейчас пару вопросов задам и всё.

– Проходите тогда… – растерянно ответила она.

– Нет, зачем я вас в праздничный день отвлекать буду? Мы на улице поговорим и всё. Пять минут. Пойдём, Александр.

– Куда вы его забираете? На каких основаниях?

– Да что вы, не беспокойтесь. Никуда я его не заберу. Пять минут поговорим и разойдёмся.

Судя по тому, что старлей был не из уголовного розыска, подробности его интересовали вполне определённые. Те, что были связаны с деньгами. Поэтому я хотел сказать, мол, сейчас не пойду, занят, вызывайте повесткой и все дела. Но бабушка уже протянула мне пальто и буквально вытолкнула на площадку.

– Что конкретно вас интересует? – спросил я, очутившись на лестничной площадке. – Всё это вот здесь произошло. Я вышел из квартиры и вызвал лифт, а эти двое были наверху. Я дверь тихонько прикрыл, так что они, вероятно, не обратили внимания.

Милиционер Зубатый недоверчиво хмыкнул, а я показал на лестницу, ведущую наверх. В голове тут же возник план.

– Что именно они сказали, можешь повторить?

– Они сказали, мол, целый дипломат – это отличный выкуп за похищенную девчонку.

– Целый дипломат? – прищурился мент.

– Да, – пожал я плечами и сделал несколько шагов вверх по лестнице, ощущая немного нервирующий электрический гул от софитов.

Старлей прикусил губу, внимательно глядя на меня.

– То есть, – сказал он и поднял вверх указательный палец, – они ничего не говорили о том, что было в дипломате?

– Ну, а что там, по-вашему, могло быть? – удивился я и сделал ещё несколько шагов. – Не золото же. Я видел этот дипломат в руках у одного из них. Слишком тяжёлым он не выглядел.

– Так они упомянули деньги или нет? – уточнил сотрудник и тоже начал подниматься по лестнице.

– Они сказали, что теперь, когда выкуп у них, заложницу можно спокойно убирать.

– Но что именно находится в дипломате они не говорили.

– Не знаю, – как бы задумался я и встал на последнюю ступеньку. – Вроде нет…

– А что же ты мне заливал про деньги?

Старлей чуть приподнял левую бровь.

– Я думаю, там были деньги, – кивнул я.

– Думаешь. Хм… А кого они похитили, ты знаешь?

Знаю, конечно. Как не знать. Только тебе не скажу.

– Нет, – помотал я головой и, на мгновенье замешкавшись, поднял ногу, чтобы сделать шаг вперёд, на площадку, освещённую софитами. – Понятия не имею.

Под ложечкой засосало, а софиты загудели громче и, пару раз вспыхнув, как стробоскоп, зажглись на полную мощь.

Ну, теперь-то точно…