Соответственно, проявление нежности расценивалось как слабость, как недопустимость, как возможность уйти от реалий.

Строгость – вот что могло закалить, и защитить, и воспитать, и направить. Из-за этого Володя не переставал их любить и даже очень гордился, что у него такая семья. Гордиться было чем!

Первый трудовой коллектив, где пытался самоутвердиться Владимир, резко отличался от остального, что до тех пор его окружало. Был еще один человек в ГИПД, мужчина, только Владимир его почти не запомнил. Даже имени. В памяти – большой нос, огромные рыжие усы, нездоровая худощавость, при росте около метра шестидесяти. Привидение. Точно! Он вечно неожиданно пропадал и так же неожиданно появлялся. На первых порах, из чувства мужской солидарности, Володя пытался наладить контакт именно с ним.

Не тут-то было. Начав беседу на отвлеченную тему или же по вопросу рабочего процесса, Володя получал односложный ответ и терял «длинный нос» из вида. Даже какой-то азарт овладел им: «Как это, я и не могу расположить к себе человека?». Этому удивлению были веские основания – Владимир обладал способностью находить контакт с кем угодно и когда угодно. Эта способность была фактически врожденной, его отцу так же удавалось найти общий язык хоть с дворником, хоть с министром. Это качество Володя считал чуть ли не самым главным. Возможно, он был прав, по крайней мере, именно способность проявлять неподдельный интерес к человеку и искренне сочувствовать ему была приобретена им именно через это качество. И вот в случае с сослуживцем обычным талантом не обошлось. Пришлось приложить множество усилий, прежде чем состоялся контакт. В конце концов Владимиру Алексеевичу это удалось, помог случай.

В осенний период, когда сельское хозяйство, как обычно, не справлялось с внезапным обилием урожая в отдельных областях, всех деятелей умственного труда послали на помощь. И посыл этот был ожидаем, хотя радости среди рядового населения Центра не наблюдалось. Приходилось выползать из теплых, насиженных норок, отказываться от модельной обуви и традиционных напитков в фарфоровых чашках.

Взамен увеличение рабочего дня на время выезда в автобусах, ходьбы пешком по разбитым дорогам, потому что «колесо», «карбюратор», «машину на ремонт пора» и «вообще мне вас еще назад везти». Вечный бой, к которому не каждый приучен, и тем более не за свое. Правду говоря, к обеденному времени у многих почему-то наблюдалась радость и искорки в глазах. Нетрудно догадаться, что не единым чаем термос полон. Владимир Алексеевич в то время не был приучен к употреблению спиртного, однако, с какой целью он и сам не знал, всегда имел при себе не очень большую фляжечку с коньяком. В родительском доме этого благородного напитка было предостаточно.

Освоив одну четвертую часть участка, выделенного на коллектив, в котором трудился Владимир, бойцы за урожай направились к месту отдыха. Разложив на свежих газетах, с партийными лозунгами о «догоним» и «перегоним», вареные яйца, бутерброды с колбасой и еще с чем-то домашним, у кого-то возникла мысль, что как-то зябко и сыро, не заболеть бы. И чудесным образом к трапезе появился дополнительный термос, который тут же придал бодрость духа и свежесть взглядов присутствующим. Наблюдая за происходящим, «длинный нос» тяжело вздохнул и произнес, почти шепотом и с нотками отчаяния: «Я бы с вами с удовольствием, да вот только водку не могу, как-то организм не принимает…

Коньячку бы грамм сто…». Недолго думая, наш Владимир Алексеевич, как фокусник, легким движением руки преподнес заветные граммы своему неразговорчивому коллеге. О чудо! Стоит ли акцентировать внимание на том, что именно Володя стал для «рыжеусого длинноноса» самым близким человеком на земле, которому можно доверить любые служебные тайны и домашние секреты! Да! Воистину «дорога ложка к обеду»!

Позже Владимир Алексеевич расскажет мне, что как-то нашел фото, на котором был запечатлен его первый рабочий коллектив, где на обороте подписи, среди которых – Игорь Сокол. И еще он вспомнит, что Игорь всеми фибрами души обожал всех женщин в целом, что его отчество Израилевич и что он очень не любил евреев.

Все шло своим чередом. День за днем. Работа – обед, учеба – ужин, выходные – за город. И ничего примечательного! В Университете каждый был занят своим делом, своими мыслями. Сокурсники Владимира – люди, как правило, взрослые, семейные. Получать свое высшее образование были направлены с мест трудовых подвигов, за великие заслуги в области литературы, педагогики, журналистики. Так случилось, что вечернее отделение филологического факультета в обозначенном учебном заведении – это некий симбиоз. Здесь учились и учителя средних школ, и руководители библиотек, и различные корреспонденты многотиражек, и даже фотографы. Всё дело в том, что факультета журналистики в Университете не было. Филфак давал специализации, под названием «отделения». Вот и Владимир Алексеевич учился на филологическом факультете, отделении «журналистика». Почему именно так? А кто его знает? Выбор был за ним. Когда, после поступления, заполняли очередные анкеты по профилю, Володя указал журналистику. На том и решили.

Однако надо знать Володю, он сумел извлечь из этого пользу. В те времена были очень распространены всевозможные конкурсы на замещение вакантных должностей. И вот в один прекрасный день, когда летние отпуска уже забылись, а к Новому году еще никто и не собирался готовиться, Володя шёл, после работы, в свою «альма матер». До занятий было еще много времени, почти два часа. Как обычно, он купил в ближайшем киоске «Союзпечать» свежий номер молодежной газеты «Ленинец» и заскочил в кафе-мороженое, которое тоже имело очень оригинальное название – «Лира». Владимир Алексеевич очень любил выпить перед занятиями кофе, который готовили из молотых зерен, съесть пирожное «Опера» и прочитать две последние страницы упомянутой газеты. На этих полосах всегда печатали фельетоны, смешные случаи и объявления. Читать объявления – дело тоже очень забавное, так считал Володя. И я, пожалуй, с ним соглашусь.

Сделав последний глоток почти остывшего напитка, Володя уже собрался свернуть газету и продолжить свой путь, как его внимание привлек абзац с заголовком «Внимание» и тремя восклицательными знаками. В нем говорилось о том, что центральная областная газета «Советская Республика» объявляет конкурс на замещение должности корреспондента, в рубрику «Корпункт Молодость». Ниже был приведен перечень необходимых документов для участия в конкурсе.

Еще нужно было написать несколько статей для оценки творческой состоятельности соискателя или же выслать ранее публиковавшиеся. Владимиру особенно понравилось в этом объявление то, что не было необходимости куда-то идти, всё можно было отправить по почте, простой бандеролью.

Наверное, именно этот факт и заставил его ввязаться, как говорится, «во все тяжкие». Уж очень ему не хотелось посещать присутственные места, да еще и позориться, в случае провала. А провалиться он мог! Даже был готов к этому. В душе была мысль об уникальности своей натуры, о неисчерпаемом таланте и обреченности на успех. Грезы и рассудок у Володи всё же были в конфронтации. Эта борьба приводила в равновесие итоговые решения и поступки. Надежды оставались.

Вечером, после ужина и просмотра партийно-популярного блокбастера, боевика и мелодрамы, в одном сюжете «программы «Время», Владимир Алексеевич сел за письменный стол. В доме уже все улеглись отдыхать. Именно отдыхать, засыпали все гораздо позже. Отец любил послушать в полумраке радио, мама – почитать. Разве что младший брат Антошка – у него режим, завтра в школу. Это время Володя очень любил. Было как-то уютно, спокойно, умиротворенно.

Очень хорошо думалось, мечталось. Квартира, где он жил с родителями и братом, была не очень большая, но имела три комнаты. В одной из них и проживали бок о бок два брата. В комнате были шкаф, две кровати, а между ними один письменный стол. Днем этот стол принадлежал Антону, когда он делал уроки и что-то там моделировал, а вечером с десяти часов – старшему брату.

Сев поудобней на мягкий стул, Владимир Алексеевич положил перед собой стопку бумаги, взял в руки ручку и задумался. Задуматься было над чем. Чтобы продемонстрировать творческую составляющую собственного «я», ему нужно было написать что-то острое, животрепещущее, социальное и лирично-описательное. «М-да-а-а… – подумал про себя Володя, – это дело непростое. Что же я могу рассказать такое, чего никто еще не рассказывал. Как удивить? Может, написать про отца? Да нет, я думаю, об этом и вовсе нельзя.

Ах да, напишу про свое детство. Как мы… А кому будет интересно? Думаю, никому. Вот что, мне кажется, главное – нужно писать с открытой душой, правдиво. С лирикой вроде просто. Возьму и опишу то, что я вижу из окна и что чувствую».

Решение – результат. Опус был готов в течение часа и уместился на две страницы ровного и изящного почерка. У Володи действительно был очень красивый почерк, это его гордость. Он вообще очень любил писать. Хотя писал весьма безграмотно. Правописание у него не было, так сказать, «врожденным». Сказывался тот факт, что долгое время, почти пять классов, он учился в далеких сельских школах, где вечно не хватало учителей, да и требования были очень заниженными. Поэтому, прежде чем окончательно согласиться с написанным текстом, ему приходилось подолгу проверять собственные ошибки, даже открывать всевозможные словари и энциклопедии. Видимо, по этой причине Володя очень любил книги, рассказывающие кратко и о многом. Еще с тех пор он стал постоянно пополнять свою библиотеку различными справочниками, атласами с комментариями, теми же словарями и энциклопедиями.

Первый шаг был сделан. На следующий день Володя запланировал написание острой статьи и весь день думал только об этом. Опять случай. Во время очередного чаепития, в составе всей Группы информации и патентной документации, его сослуживец Игорь стал рассказывать о чуде техники, которое появилась этажом ниже. Этой техникой была вычислительная машина. Сейчас все очень просто, мы уже привыкли к компьютерам, которые достигли своих размеров до невообразимо малых. Тогда же под ЭВМ выделялась отдельная комната площадью метров сто пятьдесят квадратных, и работало на ней не менее трех человек. Однако это был прорыв. «Ура! Вот и тема, – подумал Владимир Алексеевич, – и злободневно, и современно! Напишу я, пожалуй, об этом. Может, и для своего предприятия доброе дело сделаю».

Через день все было готово и отправлено по почте. С этого момента жизнь превратилась в сплошное ожидание. Два раза в день, утром и вечером, Володя проверял почтовый ящик. Ответа все не было. И вот в очередном номере любимой Володиной газеты, появилось еще одно объявление, в котором поздравляли победителей конкурса на замещение вакантных должностей. Владимир Алексеевич впал в состояние горестного оцепенения. Трагедия длилась долго. Ему казалось, что все это несправедливо, что если я им не подошел, то, может, нашли бы причину, хоть позвонили, поговорили, сказали, мол, в следующий раз. Всё было бы проще перенести удар. Одно радовало – об этом конкурсе он никому не говорил: «Никто не знает, значит, и нет поражения». На этом и успокоился.

Успокоился ненадолго. В тот день как-то всё удачно складывалось. Вечером занятий в Университете не было, и рабочий день сократили в связи с подготовкой к какой-то конференции. Уже где-то в половине четвертого Володя шагал в сторону дома, привычной дорогой. В квартире пусто. Родители на работе, а младший брат в школе – в группе продленного дня. Переодевшись в спортивный костюм, Володя достал проигрыватель и поставил пластинку Бинга Кросби.

Очень хорошая музыка и песни, а еще это один из немногих музыкантов, пластинку которого можно было купить запросто в магазине. Времена были такие, всё зарубежное было недоступно, а та маленькая толика, что просачивалась в массовое потребление советскими гражданами, подвергалась тщательному изучению со стороны цензуры. Звучащая музыка стала навевать размышления. Нет, скорее фантазии и мечты. Владимир Алексеевич почему-то представил себя известным танцором степа. Мечты завели его так далеко, что он уже очень четко стал видеть сцену, почти осязать ритм музыки, свои движения и восторженные взгляды публики. Как водится, на самом кульминационном моменте, в тот миг, что называется «славой», и чуть было цветы не полетели под ноги «великого таланта», раздался телефонный звонок.

– Алле, – привычно ответил Володя.

– Здравствуйте, будьте добры, позовите к телефону Владимира Алексеевича, – произнес усталый голос.

– Я слушаю вас, – безразлично ответил тот, кого спрашивали.

– Владимир Алексеевич, Вы направляли документы в наше издательство, на конкурс замещения вакансии корреспондента. У нас есть предложение. Нам нужен внештатный корреспондент в редакцию. В его обязанности будет входить подбор материалов для «Корпункта Молодость». Материал должен быть посвящен комсомольцам, готовящимся вступать в партию. Справитесь? – монотонно произнес все тот же голос.

Несколько секунд телефонного разговора и огромный шаг в судьбе человека. Вот так бывает. Бывает еще, когда очень ждешь, волнуешься, трепетно считаешь минуты до важного для тебя события, а в результате – крах, разочарование, обиды на судьбу. Может, именно поэтому люди очень часто говорят: «Не загадывай – не сбудется». Конечно, на первый взгляд, это может показаться глупым суеверием, но будьте покойны – судьба испытывает тебя, и когда ты проявляешь терпение и некую уверенность – получаешь вознаграждение. Такое происходит на каждом сделанном тобой шагу.

«Дом печати» находился тоже на важной улице городка, где жил Владимир. Не просто улица, а целый проспект имени 60-летия Октября. Этот проспект служил неким мостом, соединяющим партийно-элитный центр города и промышленную окраину. Очень символичным было то, что именно здесь находились основные «очаги» местной культуры: Русский драматический театр, Центральная спортивная арена, Цирк и то здание, к которому сейчас направлялся Владимир Алексеевич.

Внешне «Дом печати» напоминал большой куб, без каких-либо отличительных особенностей, этакий «советский минимализм». Внутри помещения располагалось множество издательств, редакций и всевозможных организаций, связанных со средствами массовой информации и производством научно-популярной, партийно-политической и иной периодической литературы. Два этажа этого здания-саркофага занимала самая важная организация – редакция областной партийной газеты «Советская Республика». Володе очень понравилась невольная метафора – саркофаг. Про себя он добавил: «Саркофаг надежды».

Маршируя по длинному и ровному, как взлетная полоса, коридору в поисках комнаты номер 402, он тщетно пытался стереть со своего лица глупую улыбку. За дверями, расположенными по обе стороны коридора, были слышны звуки творческого процесса: телефонные звонки, стук печатной машинки, бурные обсуждения, шуршание бумаг. Эти звуки сливались в один громкий шепот, который как бы вторил Володе на ухо: «Скоро и ты будешь с нами, и ты причастен к общему делу». В душе у него все клокотало от предчувствия успеха.

В голове рождались образы. То он на вершине славы как самый талантливый журналист, то его приглашают взять интервью у самых важных людей Страны, а он в ответ листает свой календарь дел и сообщает, что «найдется время на следующей неделе». Говорят, что перед смертью пролетает вся жизнь перед глазами. Так и у Владимира Алексеевича, пока он шел по коридору, пролетела вся предстоящая жизнь. Не жизнь, а сплошной успех!

– Проходите, садитесь, где удобно. Меня зовут Сергей Иванович Соколов, я – заместитель главного редактора и отвечаю за партийно-политическую составляющую нашего издания, – произнес, не поднимая головы от рабочего стола, круглолицый мужчина лет сорока.

Для Владимира было неожиданностью увидеть столь молодое и жизнерадостное лицо. Образ главного редактора или же замов, рожденный в его сознании, не соответствовал тому, что было воочию. Это должен быть человек в летах, умудрённый опытом, обязательно должны быть курительная трубка в зубах, борода, усы, седина на висках. А тут? Оказалось, что Сергей Иванович вообще не курил, лицо его светилось, и общался он как-то запросто.