Снег под ногами хрустел как-то очень задорно и весело. Как и положено, наверное, вот-вот выпавшему снегу. Идти по нему было одно удовольствие, особенно как шёл сейчас Куминов. То есть, наступая на него не просто подошвами, а новыми подошвами совсем ещё не разношенных унтов. И именно и в этой, такой незначительной детали, тоже крылась немалая доля удовольствия от этого зимнего утра. Оно ведь как, на войне? Радоваться надо тому, что есть, этому утру, здоровому и целому себе и, уж тем более, самой возможности поскрипывать свежим снегом.

Унты – вообще обувь отдельная, можно сказать, что первостатейная. Оно, конечно, можно носить и замечательные, толстой бычьей кожи, заокеанские ботинки на шнуровке, с меховыми чулками внутри, да с шерстяными носками домашней вязки в придачу. Или, заранее плотно обмотав ногу чрезвычайно плотной зимней портянкой, нацепить щёгольские хромовые сапоги, как постоянный напарник и конкурент Куминова, старший лейтенант Абраменко. А то и вообще, не думая ни о чём, кроме комфорта по минимуму и тепле, нацепить валенки, да-да, именно так.

Но, скажите, вот на хрена козе баян, когда в каптёрке старшины разведывательной роты нашлось чудо, что сейчас на ногах капитана Куминова? Откуда они там взялись, если не входят в норму вещевого довольствия обычной дивизии? Ответ был Куминову известен точно: бардак. Война и бардак прямо родственники, вот и занесло как-то имущество, направленное на несдающийся Мурманск, к ним. Пропажу обнаружили быстро, но по спискам проходило меньше, чем на самом деле. А старшины, особенно старшины разведчиков, люди хозяйственные, да… И цену такой обувке знают, как и весь личный состав. В унтах-то хорошо.

И пусть этой паре выпало скрипеть снегом не в занесённых снегом и продуваемых насквозь ветром степях Бурятии либо Хакассии, или среди торосов Арктики, а всего лишь посреди уральского леса. Даже и не тайги, но всё равно – леса зимнего, с сугробами по колено как минимум. Нет уж, дудки, выпендриваться и форсить там, где этого не нужно капитан не любил. Не мальчик уже, не до того. Тем более унты никоим образом не нарушали установленную форму одежды, да и проверки никакой вроде бы не предвиделось. Что-что, а проверки из штаба армии капитан, как и все прочие в полку, не любил. Ну, а раз её не ожидалось, то можно в штаб идти так, как привычно и удобно.

Снег хрустел, тучи, виднеющиеся в разрывах между плотно стоящими деревьями, наливались тяжелой серостью. Это хорошо, ясное небо в последнее время несло в себе много нехорошего. Тем более сейчас, когда полк перегруппировался. Слухи о наступлении казались не пустопорожними, а это Куминова радовало. Два месяца стояли за линией фронта, лишь изредка выдвигаясь на поддержку обычным пехотинцам. Оно понятно, полк-то не простой, но стоять вот так… тяжело. Капитан радовался хотя бы ходкам на «ту» сторону, случавшимся постоянно, хоть и не очень часто. В их деле застаиваться все равно, что жиром заплывать. А разведчику такое невозможно.

С веток высокой разлапистой сосны неожиданно слетел белый пласт, запорошив двух бойцов, присевших передохнуть рядом с длинным бревном станкового гранатомёта, что те несли в сторону складов. Оба вскочили, ругаясь и выбросив погасшие папиросы, крутили головами по сторонам, не понимая – как такое могло случиться, если ветра в помине нет? Куминов чуть улыбнулся этой растерянности и тому, как та закончилась. Причина неожиданного снегозашиворотопада важно шествовала по просеке справа.

«БШМ-55-2»^³, сразу три штуки, топали к мастерским. Машины лишь недавно прибыли в дивизию, переброшенные с Арктического фронта. Раскраска, хоть и белая, отличалась от привычной для «своих» ходячих танков. Толстые тумбы ног, равномерно печатающие шаг, и кабина-морда водителя, закрытая бронещитом, были белыми с голубыми и черными вкраплениями. Верх обоих башен с толстыми и короткими стволами орудий были полностью белыми.

Все три «медведя» раньше воевали там, на Севере, где солнце выхватывало посреди ровной поверхности снега и льда лишь черные камни и торосы. Сейчас требовался чуть другой камуфляж, чтобы не так выделялись на фоне леса и предгорий Урала. А когда армия выйдет в заволжские степи, во что Куминов верил свято, тогда окраску вновь придётся менять. Да, для «медведей» лесостепные просторы подходили не так хорошо, как горы.

Машины казались обманчиво медленными и неуклюжими, верно. И выпустить их в голую степь смог бы лишь конченый идиот. Но на кручах, порой совсем уж серьезных, «мишки» двигались куда лучше любой колесной или гусеничной техники. Не говоря о вьючном живом транспорте. А вооружение, особенно для гор, было совсем серьезным.

Среди густой чащи эти хорошо вооружённые и защищённые громады тоже были неповоротливы и уязвимы, но раз доставили, то… Наступление не за горами, все верно.

Заволжье… мечта, пока недостижимая. Туда рвалась душа, туда хотелось попасть и скорей бы. Хотя бы попробовать, хотя бы сделать свой шаг к победе. Уже на памяти самого Куминова прошло десять лет, как войска Уральского фронта постоянно пытались продвинуться вперёд пусть на сто, да что там, хотя бы на пятьдесят километров. И каждый раз умывались кровью, выгрызая немного родной земли.

Немудрено, если вспомнить – какой ценой далось создание этого, казавшегося невозможным рубежа обороны. Сам капитан, понятное дело, этого момента не видел, мал был тогда. Но вот командир полка, в ту пору уже лейтенант, как-то рассказал. Тогда Куминову хватило немногого, чтобы оценить весь подвиг, совершенный в середине сороковых.

Москва, стоящая сейчас безжизненным пепелищем, но не сдавшаяся. Сталинград, превращённый в руины, но не отданный врагу. Куйбышев, оставленный армией с ожесточёнными боями, практически стёртый с лица земли, но выполнивший свою роль. Горький, ставший могилой для третьей группы армий вермахта и союзников.

Огненная стена, прокатившаяся вдоль самой красивой и самой великой из всех российских рек, остановила крестоносный шторм, дала возможность вздохнуть и собрать силы здесь, за Уралом. Если бы тогда союзники могли бы вмешаться, если бы могли,… но половина островной Англии была уничтожена в один миг «оружием возмездия», а действия САСШ оказались скованными по рукам и ногам ордой, навалившейся из Латинской Америки и Японией.

Куминов, видевший съёмку из Великобритании, чуть дёрнул щекой, вспомнив. Что остановило тогда берлинских убийц, почему и по всей его родине не ударили ракетами? Осознание того, что всё превращается в бесплодную и выжженную пустыню? Возможно, что и так. Вместо этого фашистская свора, споткнувшись о Волжский и Уральский фронты, встала в позиционную войну, перед этим всё-таки уничтожив большую часть центральной России. И война затянулась на пятнадцать лет, давшиеся всем сторонам с величайшим трудом.

Но происходившее сейчас было неизбежно. Противники восстановили собственные ресурсы, и опять пойдёт битва не на жизнь, а на смерть. Там, за океанами, медленно продолжали вырезать друг друга потомки самураев, ковбоев и индейцев, в своё время не остановившиеся. Здесь же, на его, Куминова, родине, ему и его братьям предстояло уничтожить врага. Навсегда, насовсем, полностью.

Последний «мишка» задел огроменную ель, та толкнула соседку, а снег теперь засыпал Куминова, отогнав непрошеные мысли, настырно лезущие в голову. Думать о возвышенном и героическом если и стоит, так во всяком случае не сейчас. Уж что-что, а про войну, как про сложную, страшную и тяжёлую работу, Куминов для себя уяснил давно. И, в его-то случае, куда уж тяжелее?

А раз командир неожиданно вызвал к себе во время заслуженного отдыха, так стоило ждать чего-то внеочередного. Вот капитан и решил не забивать голову чем-то сейчас вовсе не так уж и необходимым. И просто похрустел себе дальше, в сторону штабного блиндажа.

К слову сказать, но когда часть передислоцировали сюда, в этот лес, то, несмотря на имеющийся опыт, он всё же поразился увиденному. Редко доводилось видеть настолько циклопический размах рытья и преобразования земной поверхности в местах расположения пусть и серьёзной, но, в общем-то, очень даже обычной войсковой части. И это было сделано не только для расположения командования полка, шиш.

Большая часть подразделений моментально оценила сложный вырытый городок и быстро ушла в глубину его землянок и блиндажей, траншей, ходов сообщений и тоннелей, скрытых под брёвнами, маскировочными сетями и бетонными плитами, привезёнными вообще не пойми откуда.

Куминов дошёл до паутины траншей командного пункта, предъявил часовым свой пропуск. В последнее время немецкие диверсанты все чаще пытались проникать за линию фронта, бдительность в войсках была очень высокой. Его пропустили, и Куминов нырнул под накат из брёвен, укрытый толстым снежным одеялом.

Миновал просторную землянку пункта радиолокационного наблюдения. Прошёл мимо помещения дежурной смены взвода охраны. Оставил позади приоткрытый проём столовой комсостава. Есть вроде бы не очень хотелось, но так потянуло манящим запахом наваристого и мясного, что поневоле забурчало в животе.

Куминов, как и большинство разведчиков-офицеров, старался питаться со своими бойцами. Но в «офицерку», где распоряжался огненновзорный усач-кавказец Арслан, периодически заглядывал. Больно уж творчески подходил главный повар полка к своим обязанностям, умудряясь в полевых условиях создавать маленькие шедевры. Чего стоило его харчо, что без стопки водки представить себе было невозможно.

Кроме этого «джигит» старательно ухлёстывал за всем, не очень уж и многочисленным женским составом полка. Хотя по имеющимся агентурным данным (а как разведчику без них?), на самом деле всё это он делал для поддержания реноме. То есть на людях обладатель гордого орлиного профиля и густейшей чёрной щётки на верхней губе вёл себя, как и полагается уроженцу Юга.

Ухаживал за каждой по отдельности и за всеми вместе, преподнося военным в юбках ни разу не повторяющиеся оригинальные комплименты и задорно поводя угольными бровями. Закончив же все свои дела, и проконтролировав порядок на вверенной территории, удалялся в собственные апартаменты, которые ему полагались. КУНГ, палатка или отдельная землянка, в зависимости от места дислокации полка. А там, в свободное от дежурств в лазарете время, его всегда ждала скромная и застенчивая блондинка Верочка из Новосибирска. И мало кто знал, а Куминов-то знал это абсолютно точно, что они уже как два года были мужем и женой. Вот такой вот нонсенс.

Отметив, что после получения либо задания, либо возможно-неожиданного нагоняя от «бати» стоит заглянуть к Арслану – пошёл дальше, свернув в незаметный для непосвящённых ход сразу за пирамидой патронных ящиков. Пригнулся под совсем уж низким косяком, толкнул дверь, и попал в предбанник, плотно заставленный мешками с землёй, из-за которых прямо в грудь входящему упирался страшный ствол «станкача».

1 2 3

...

Стандарт

(1 оценка)