Советское государство также иными способами активно поддерживало кооперативное движение, правда, часто это делалось за счет различных отраслей экономики или в ущерб им. Например, 5 мая 1989 г. решением Госплана СССР из агропромышленного сектора были изъяты и переданы Центросоюзу для продажи кооперативам: 20 тысяч тракторов, 10 тысяч грузовых автомобилей, 1100 экскаваторов, 1677 бульдозеров^[188]. Также при подготовке закона о кооперации предлагалось учредить Государственный банк для финансирования и развития кооперации, который открывал бы специальные счета для различных видов и типов кооперативов^[189].

Практика функционирования кооперативов показала, что предоставленный им по закону правовой статус использовался для злоупотреблений и только усугублял разбалансированность рынка. Например, во многих кооперативах были необоснованно высокие заработные платы сотрудников и членов кооператива (до 3600 руб. и выше); процветала спекуляция в виде перепродажи купленной по государственным ценам продукции, причем наценки на продукцию достигали 1500 %; сами кооперативы в большинстве случаев были нацелены не на производство товаров и оказание услуг, а именно на посредническую спекулятивную деятельность с целью получения быстрой наживы^[190] – негласным лозунгом кооперативов было «делать не товары, а деньги», что в итоге привело к углублению товарного дефицита и росту хозяйственной преступности^[191]. Кооперативы уклонялись от уплаты налогов, нарушали порядок распределения доходов^[192], выпускали продукцию низкого качества^[193]. Распространенной была практика создания кооперативов на базе государственных предприятий не с целью дополнительного производства товаров, а с целью реализации произведенной предприятием продукции не по государственным, а по свободным ценам^[194]. Стремление быстрой наживы приводило не к направлению прибыли на дополнительное производство, а к её переводу в заработную плату – с каждого заработанного рубля 70–90 % шли на доходы кооператорам. В результате выпуск продукции, например, легкой промышленности был в 7 раз меньше, чем на аналогичных государственных предприятиях^[195].

Для борьбы со спекуляцией, осуществляемой кооперативами, Верховный Совет СССР принял специальное постановление, которое, однако, не изменило коренным образом ситуацию^[196].

Кооперативы активно пользовались банковским кредитом, предпочитая при этом его не возвращать, – например, в Латвии в 1988 г. республиканским банком было выдано кооперативам 156 миллионов кредитных рублей, а возвращено заемщиками только 11,6 миллионов рублей, то есть около 7,5 %; за первое полугодие 1989 г. кооперативы получили кредитов на сумму 273 миллиона рублей, а вернули лишь 13,8 миллионов рублей, то есть примерно 5 %^[197]. В Москве в 1988 году кооператоры взяли 311 миллионов рублей в кредит, а вернули 12 миллионов рублей, то есть 3,85 %, в начале 1989 г. – взяли 976 миллионов руб., а отдали 38 миллионов рублей, то есть 3,89 %^[198]. Это, с одной стороны, означало фактически безвозмездное финансирование кооперативного движения, с другой стороны, – банкротство самой идеи кооперативов как формы предпринимательства, с помощью которой активно произойдет насыщение пустующего рынка товарами.

К концу 1990 г. в СССР действовало свыше 245 тысяч кооперативов^[199].

В материале, подготовленном Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, по вопросам развития кооперации указывалось: «В. И. Ленин показал, и вся практика социалистического строительства убедительно подтвердила, что на основе новых общественных отношений с завоеванием пролетариатом политической власти и утверждением общественной собственности на средства производства в корне меняется природа кооперации, и она из коллективного капиталистического учреждения превращается в орудие построения социализма»^[200]. С этим утверждением трудно не согласиться. Но в период перестройки произошел обратный процесс – кооперативы вновь поменяли экономическую природу на противоположную, трансформируясь заново в коллективные капиталистические учреждения. И закрепленный Законом о кооперации в СССР правовой статус кооперативов обеспечил такой переход.

Таким образом, к 1 января 1988 г. круг юридических лиц в СССР изменился не по форме, а по содержанию – существовавшие ранее государственные предприятия, бывшие основой плановой экономики СССР, стали коммерческими организациями, заинтересованными в ликвидации планового хозяйства страны и в переходе к рыночным отношениям.

Аналогично изменился статус кооперативов с 1 июля 1988 г. – из социалистических субъектов они превратились в рыночные.

Новое содержание прежних организационно-правовых форм прививало «вкус» к рынку, зарождало заинтересованность в восстановлении капиталистических отношений.

Появление новых организационно-правовых форм юридических лиц.

Закон от 06.03.1990 № 1305-1 «О собственности в СССР», регулируя правовой режим главного вещного права – права собственности – не мог не затронуть круга юридических лиц, которые теперь допускались в СССР. Исходя из систематического толкования статей 10–18 данного Закона, можно сделать вывод, что с 1990 г. в СССР существовали следующие формы юридических лиц: арендные предприятия, коллективные предприятия, кооперативы, акционерные общества, хозяйственные общества и товарищества, хозяйственные ассоциации, общественные организации и объединения, религиозные организации. Хотя Закон о собственности в СССР устанавливал, что использование любых форм собственности должно исключать отчуждение работника от средства производства, а также эксплуатацию человека человеком (ч. 6 ст. 1 Закона), допущение в экономических отношениях коммерческих по своей сущности юридических лиц – акционерных обществ и хозяйственных товариществ и обществ – полностью нивелировало эту норму.

В июне 1990 г. был издан Закон СССР, закреплявший правовой статус предприятий в СССР^[201]. В соответствии с данным Законом предприятием признавался «самостоятельный хозяйствующий субъект с правами юридического лица, который на основе использования трудовым коллективом имущества производит и реализует продукцию, выполняет работы, оказывает услуги» (ч. 1 ст. 1 Закона).

В соответствии с законом все предприятия СССР подразделялись на три группы в зависимости от собственника принадлежащего имущества.

К первой группе относились предприятия, в основе которых была собственность советских граждан – индивидуальные и семейные предприятия.

Ко второй группе относились основанные на коллективной собственности предприятия: коллективное предприятие, производственный кооператив, предприятие, принадлежащее кооперативу, предприятие, созданное в форме акционерного общества и иного хозяйственного общества или товарищества либо принадлежащее такому обществу или товариществу, предприятие общественной организации, предприятие религиозной организации.

Наконец, к третьей группе относились предприятия, основанные на госсобственности – государственные предприятия: союзные, союзной республики, автономной республики, автономного округа, коммунальные.

Одновременно Закон подчеркивал, что приведенный перечень предприятий не является исчерпывающим, и в СССР могут создаваться и другие виды предприятий, например, арендные.

Закон не называл предприятия коммерческими организациями, более того, неоднократно оперировал понятием «трудовой коллектив», тем самым обращая внимание на интересы работников, которым должна служить данная организационно-правовая форма юридических лиц. Однако внутренняя организация и правовой статус предприятий в СССР позволяет сделать вывод о предпринимательском характере деятельности данного вида юридических лиц. В пользу этого свидетельствуют следующие факты: управление предприятием осуществлялось не самим трудовым коллективом, а трудовым коллективом совместно с собственником имущества^[202]; наряду с трудовым коллективом на паритетных началах собственник имущества участвовал в формировании совета (правления) предприятия, которое уполномочено было распределять чистую прибыль предприятия; основным обобщающим показателем финансовых результатов предприятия являлась полученная прибыль, которая после уплаты обязательных платежей поступала в собственность предприятия – государственное воздействие на предприятия ограничивалось исключительно через налоговый инструментарий и экономические санкции; планирование своей деятельности и установление хозяйственных связей с другими участниками рынка предприятия осуществляли на основе не государственного плана, а договоров на базе свободно определяемых цен – государственные цены допускались в исключительных случаях. Преамбула Закона о предприятиях в СССР прямо указывала, что Закон определяет основы организации предприятия «при многообразии форм собственности и его деятельности в условиях развития товарно-денежных отношений и регулируемого рынка»^[203].

Законодательство о предприятиях появлялось и в союзных республиках, причем со своим «каталогом» юридических лиц.

Например, в Литве к предприятиям относились: индивидуальные (личные); действительные хозяйственные товарищества; коммандитные (доверительные) хозяйственные товарищества; акционерные общества, закрытые акционерные общества; государственные (местного самоуправления) предприятия^[204].

В свою очередь, «предприятие», по литовскому закону не обязательно являлось юридическим лицом, поскольку признавалось «имеющей наименование своей фирмы хозяйственная единица, созданная в соответствии с установленным законодательством порядком для определенной коммерческо-хозяйственной деятельности»^[205]. То есть, хотя предприятие и создавалась для «коммерческо-хозяйственной деятельности», приобретать юридическую личность оно было не обязано. По этой причине, по закону о предприятиях, «действительное хозяйственное товарищество» и «коммандитное (доверительное) хозяйственное товарищество» не признавались юридическими лицами. Такой же статус имели «индивидуальные (личные) предприятия», однако им «по просьбе учредителя» могли быть предоставлены права юридического лица^[206].

В Белоруссии предприятия являлись юридическими лицами, главной их целью признавалось получение прибыли. Предприятия подразделялись по критерию собственности: основанные на государственной собственности; основанные на коллективной собственности; основанные на частной собственности; основанные на совместной собственности; основанные на смешанных формах собственности^[207].

Таким образом, предприятия в СССР являлись формой коммерческих организаций, а сами юридические лица, начиная с 1990 г., стали подразделяться на 2 типа: коммерческие и некоммерческие.

Акционерные общества. Как известно, одним из основных видов коммерческих организаций в рыночной экономической системе являются организации акционерного типа^[208].

Акционерные общества существовали в СССР не только в первые годы советской власти и в период НЭПа – они были известны советскому правопорядку и в период безраздельного господства плановой экономики (начало 1930-х – 1988 гг.). Например, в 1972 г., в период «развитого социализма», Управление иностранного страхования СССР (Ингосстрах)^[209] было преобразовано в «Страховое акционерное общество «Ингосстрах»^[210]. Причём сделано это было при отсутствии какого-либо упоминания в действующем гражданском законодательстве СССР о возможности создания акционерных обществ.

Согласно Уставу САО «Ингосстрах», данное юридическое лицо соответствовало всем критериям коммерческих организаций: самостоятельно несло ответственность по своим обязательствам, имело акционерный капитал в размере 100 000 000 руб., разделенных на 1000 акций по 100 000 руб. каждая, акционеру предоставлялось право на участие в управлении компанией, получение дивиденда, а также части имущества, оставшегося после ликвидации компании. В качестве органов управления в Обществе создавались: общее собрание акционеров (высший орган управления), совет, правление и ревизионная комиссия^[211]. Однако несмотря на коммерческую оболочку, призванную придать для западного обывателя^[212] привычную для страховых компаний организационно-правовую форму, в реальности в условиях централизованной экономики СССР единственным акционером Ингосстраха было государство, что по факту превращало данное юридическое лицо в государственную компанию.

Аналогично действовала в СССР учрежденная 12 апреля 1929 г. Государственная акционерная компания «Интурист». Также, как и «Ингосстрах», она осуществляла экономическую деятельность с большим числом зарубежных стран (по состоянию на 1958 г. – с 60 иностранными компаниями из 37 стран мира, в числе которых: Англия, Франция, Италия, Бельгия, Швеция и т. д.^[213]), поэтому при учреждении «Интуриста» была выбрана акционерная организационно-правовая форма, причем «государственная акционерная». На этом основании § 8 разд. II Устава ГАО «Интурист» предусматривал, что «все акции Общества должны принадлежать государственным учреждениям и предприятиям. 80 % акций остается за учредителями, а остальные 20 % могут быть переданы учредителями другим государственным организациям»^[214]. Таким образом, так же, как и «Ингосстрах», «Интурист» являлся, по существу, формой государственного предприятия^[215] —неслучайно в 1973 г. на Всесоюзное акционерное общество «Интурист» было распространено действие «Положения о социалистическом государственном производственном предприятии»^[216].

В сфере внешнеэкономической деятельности СССР функционировали и иные акционерные общества: советско-китайские акционерные общества «Совкитнефть» и «Совкитметалл»^[217], советско-румынские акционерные общества «Совромпетроль»^[218] и «Совромлес»^[219] и т. д.

В итоге в СССР, начиная с 1930-х гг. и до перестройки, акционерные общества (хотя и преимущественно во внешнеэкономической сфере) встречались, однако «акционерными» они были лишь по форме, а по содержанию являлись государственными предприятиями.

Перестройку в СССР начали лидеры государства, изначально настроенные на введение в СССР частной собственности и, как следствие, на легализацию акционерных обществ. Как вспоминает бывший Председатель Совета Министров СССР В. И. Рыжков, ещё в 1983 г. Ю. В. Андропов поставил задачу перед М. С. Горбачевым, Н. И. Рыжковым и В. И. Долгих изучить экономическую ситуацию в стране и подготовить предложения по ее улучшению. В ходе выполнения данного поручения были привлечены не только различные специалисты, ученые, но был проанализирован мировой опыт. В итоге группа пришла к выводу, что «в руках государства целесообразно сохранить примерно 50–60 процентов собственности – имелись в виду базовые отрасли народного хозяйства и предприятия оборонного комплекса. Соответственно остальные 50–40 процентов могли находиться в акционерной и частной форме…»^[220]