– Сейчас мы на работе, сейчас девки могут гулять спокойно. Так где, ты говоришь, видел людей? Место указать сможешь? Может, они не идут куда-то, а ждут кого-то?

Дальше капитан наемников стал задавать свои вопросы, вплоть до того, много ли золы в кострищах было, и сильно ли загажены кусты вокруг палаток. Я пытался вспомнить и ответить.

В конце разговора наемник ушел в глубокую задумчивость.

***

Нас прервал еще один богато одетый господин. Толстенький такой, румяный.

– Ты что ли поговорить хотел? Я управляющий.

Я извинился перед наемником и стал объяснять, что у меня в наличии две единицы эксклюзивного товара. Из которого может получиться или роскошный ковер, или теплое покрывало для самой большой кровати, или можно шкуру нарезать на куски и сделать полости в кареты и на телеги – укрываться зимой в дороге. Я с такой уверенностью расхваливал медведей, что управляющий сдался:

– Давай посмотрим на твои шкуры.

– Здесь?

– Ну а где? Разворачивай на камнях.

Я развернул. Две шкуры в тесном дворике заняли немало места. Большая – от носа до хвоста почти четыре метра, и примерно столько же в ширину, по размаху лап. Вторая не намного меньше. Даже скучающие наемники-горцы подошли, стали разглядывать этих монстров и мерить шагами длину.

Управляющий назвал смешную цену. Я посмеялся. Управляющий немного накинул.

– Подождите! – сверху, из окна, послышался женский голосок. – Подождите, я спущусь.

***

Через минуту распахнулась дверь и из дворца вывалилась девица в богатом платье. Верхнее платье ярко-синее, вышито золотой нитью, нижнее из золотистого шелка, еще и края рубашки кружевные видны из рукавов и ворота. Выскочила из двери, на крыльце остановилась и дальше степенно поплыла к нам. За ней семенила служанка.

Девушка была совсем молоденькая – только-только вошла в брачный возраст. Невысокая, пухленькая. Она изо всех сил пыталась выглядеть взрослой госпожой, но иногда наружу вырывалось детское любопытство.

– А ты охотник? А ты сам убил этих медведей? А как ты их убил?

– Так это один из них тебе морду попортил? – прилетел вопрос от одного из наемников.

– Я охотник. Убил медведей сам, один. Убил их рогатинами, сделанными из молодых березок. Выследил, одного дождался у дерева с его метками, второго – у туши убитого мною же оленя. Дождался, раздразнил, и когда они бросились – принял на рогатину, пяткой ее в дерево упер, и принял. Лицо мне попортил другой медведь, тот сам на меня охотился. Его тушу пришлось бросить – не до разделки мне было. Его я копьем и ножом убил.

Девушка прошлась вокруг шкур. Шагами их померила вдоль и поперек.

– А можно их сложить, чтобы посмотреть, как на медведе кожа лежала?

– Пожалуйста, – подвернул края шкуры везде, получилось, как будто на земле лежит, растопырив лапы, медведь, попавший под каток.

У девушки прямо глаза загорелись.

– Ух ты! Такой большой! У нас в горах медведей таких нет, только горные коты. А этот экземпляр правда очень большой, или такие здесь не редкость?

– Правда. Этот вот – даже для Большого леса большой. А тот поменьше, но у него шерсть красивее.

– А в Прибрежной марке такие медведи есть?

Я пожал плечами. Ответил капитан наемников:

– Не, в марке даже мелкие медведи нечасто бывают. Там всех выбили давно.

– А у герцога такие шкуры во дворце есть?

Наемник задумался.

– Я не видел. Понятно, в спальне у герцога я не бывал, только в зале приемов, но там ничего похожего точно не было. Хотя на стенах были головы зверей, охотничьи трофеи, но вот медведей такой величины не было.

– Ой, я тогда куплю большую шкуру, герцогу подарю. А вторую – тоже куплю и кому-нибудь подарю. Или себе оставлю, в марке же холоднее, чем у нас?

– В марке зимой холоднее, чем у нас в нижних долинах, но теплее, чем в верхних.

– Угу. Но всё же холодно. И на постели такая шкура или покрывало, сделанное из нее, не помешают. Или ковер на полу, чтобы ноги не мерзли.

– Не помешают, госпожа.

Мне повезло. Для юной баронессы медвежьи шкуры оказались действительно эксклюзивным и очень своевременным товаром, который не стыдно использовать, как подарок самым взыскательным получателям. И цену она предложила эксклюзивную. Я и не мечтал продать их за золото, а вот – удалось. За большую шкуру дала десять золотых, малую я за пять уступил.

После завершения сделки юная леди потребовала:

– Мастер охотник, а теперь во всех подробностях расскажи, как ты охотился, чтобы я смогла потом пересказать это герцогу и другим знатным любителям охоты. Им будет интересно.

Девушка хотела, чтобы ее подарок стал не просто вещью, а еще и сопровождался интересной историей.

Я рассказал, во всех деталях, начиная от того, как обнаруживал следы, как выбирал место для убийства зверя и сооружал засеку вокруг, чтобы он меня обойти не мог, как принимал зверей на рогатины. Рассказ занял не меньше получаса. Девушка внимательно слушала и запоминала. Что было непонятно – уточняла. Не удивлюсь, если она сможет потом дословно пересказать мои слова – есть мнение, что у культурных людей до эпохи всеобщей грамотности была отличная память, не зря же они могли декламировать длиннющие стихи и цитировать труды богословов.

– Спасибо за рассказ, мастер охотник, – довольная девушка вежливо кивнула мне и ушла, отдав слугам распоряжение свернуть и погрузить в карету шкуры.

***

После посещения замка я стал настоящим богачом – у меня в сумме оказалось около двадцати пяти золотых. На эти деньги можно было купить сотню рабочих коней или полсотни скаковых. Или две сотни коров. А сколько бочек зерна можно приобрести – даже считать страшно.

Теперь можно было задуматься о покупках.

В первую очередь я зашел к брадобрею – меня раздражала бородка, но не настолько, чтобы бриться самостоятельно обычным ножом. Мастер выбрил меня. Потом сделал мне модную стрижку, с которой «господа военные часто ходют». Стрижка оказалась вполне узнаваемым «хохлом», который на Земле когда-то любили польские шляхтичи и прочий военный народ – виски и затылок выбриты, а остальное выровнено «под горшок».

– Желаешь смазать лицо от роста волос? – поинтересовался мастер.

– А что за мазь такая?

– Ведьмой приготовлена. На неделю прекращает рост волос. Хочешь, зайди к ней и целый пузырек купи, сам будешь смазывать.

Я согласился на обработку, и у ведьмы решил купить мазь – возможность безболезненно избавляться от щетины стоила затрат.

После бритья я впервые рассмотрел себя в нормальном зеркале. В деревне у Лексы зеркальце было маленькое и из полированного металла, мутное и неровное, а на поверхности воды себя не очень-то рассмотришь. Лицо у меня оказалось правильным, без бороды – даже симпатичным. Вот только шрам всё портил. Понятно, почему Милка сначала кобенилась, не хотела со мной гулять.

***

После стрижки и бритья я зашел к портному. Спросил, есть ли у него что-то из готового платья.

Он на мою одежду посмотрел, напыжился и гордо заявил:

– Я только господ и мастеров обшиваю. Хорошая одежда готовой не бывает, она по фигуре шьется. Широкие штаны и рубахи безразмерные только крестьяне носят.

Я задумался. Мне хотелось, с одной стороны, чтобы одежда была мне привычна и удобна, а с другой – по одежке встречают. Если тут господа ходят в чулках, и мне не стоит выделяться. Чтобы у портного сформировать правильное отношение, вытащил золотой из кошелька и стал подкидывать в ладони. Подкидывать и поглядывать на ткани, выложенные на полках.

У портного от моих упражнений чуть слюна не закапала.

– Расскажи бедному охотнику, какие ткани у вас есть, – начал я разговор.

Ткани, как оказалось, бывают тут трех видов. Изо льна – зимами, когда работы мало, крестьянки из него ткут полотно у себя по избам, но есть и тоньше работа, сделанная на мануфактурах рабынями. Из хлопка – их возят с юга, из-за гор, или через Прибрежную марку по морю. А еще есть разные сорта шерстяных тканей, их делают в горных баронствах. Есть еще шелк, но его нет – дорог и в нашей глуши спросом не пользуется.

Дальше я начал ломать портному стереотипы.

Я заказал ему три короткие, до пояса, нижние рубашки из тонкого хлопка. Из такой же ткани я заказал пять семейных трусов: «как шорты у благородных, только из мягкой ткани». Портной долго доказывал, что так ходить нельзя. Трусы обошлись дорого, но мне очень хотелось.

Потом вместо чулок я заказал штаны, две пары. Портной, бедняга, глаза выпучил, когда понял, что шорты с прорезями я носить не планирую. Оказывается, в наше просвещенное время шорты прикрывают зад, а раньше (в глухих углах и сейчас так ходят) господа носили только чулки, а задница у них оставалась прикрыта нижней рубахой и туникой. Пришлось заверить мастера, что туники я носить не планирую, и все будут видеть, что я в штанах, а не с голым задом.

– Но ты же будешь одет как крестьянин! – не согласился портной.

Я задумался, а потом вспомнил, что я и есть крестьянин. А если я перестану быть крестьянином, то одежду можно обновить в Прибрежной марке. Всё равно вряд ли портной из захудалого баронства в курсе современной моды.

Еще кафтан себе заказал, чтобы видно было, что человек я не простой.

Еще отдельно заказал комплект из штанов, куртки и рубашки на пуговицах (для портного обе последние позиции были кафтанами, только из разной ткани), всё – зелено-коричневых расцветок. Вместо камуфляжа, до которого в этом мире додумаются еще нескоро.

И котомку еще такую же, камуфляжной расцветки. И рюкзак простейший, на случай, если без коня передвигаться придется.

Портной снял мерки и потребовал на работу три дня, считая сегодняшний. У него в задних комнатах бригада белошвеек сидит, так что сделает быстро.

***

У сапожника я заказал сапоги с короткими голенищами. Тут спорить и объяснять не пришлось.

Сапожник посмотрел на мои мокасины, спросил, носил ли я сапоги до этого, подсказал, чтобы портянки из домотканой ткани не крутил – с непривычки натру ноги. Посоветовал купить мягкой хлопковой ткани на портянки. Или чулки носить, как господа носят.

Я сходил в галантерейную лавку, купил ткани на портянки. Заодно купил пару отрезов ткани в подарок Лексе и ее семье.

Потом к кузнецу пошел. Во-первых, игольчатые наконечники для стрел купить, да и листовидных тоже. Если я в поездке с плохими людьми пересекусь, может, придется по бойцам в кольчугах стрелять. А у меня нечем.

Посмотрел выставленное на продажу оружие, захотел себе боевой нож заказать, вроде тех, которые на Земле используются. Кузнец поинтересовался, зачем. Я объяснил – мой охотничий нож сделан для крупного зверя, для человека он слишком длинный: быстро им не махнешь, и застрять в теле может.

Кузнец предложил не изобретать велосипед и купить меч-кошкодер. Длиной этот меч чуть больше моего охотничьего ножа, обоюдоострый, с тонкой гардой, которая завивается в овал – чтобы кисть прикрывать, если меч противника плашмя проскальзывает. Меч хороший, не для рубки, а чтобы быстро уколоть в незащищенное место. Аргументы кузнеца звучали убедительно. Все наемники так вооружены, а они не глупее меня. Но я-то не наемник. Наличие меча не сделает меня воином – ни навыков у меня нет, ни кольчуги. Отказался. Но и нож земного типа не стал брать, решил, что лучше иметь что-то, что пробьет доспех. Взял себе кинжал-мизерикорд, длиной в три ладони, цельнокованый, с прочной гардой, с четырехгранным игольчатым лезвием: хочешь – в щель забрала войдет, хочешь – сквозь кольчугу, если ударить посильнее.

***

После завершения всех покупок я припарковал Овеца к коновязи во дворике перед домом ведьмы и зашел к ней. Мазь от роста щетины купить и вообще – интересно же.

Дом ведьмы был бревенчатым, выглядел, как обычная изба, но двухэтажный. Он, как и другие мастерские и лавки, имел отдельные входы для клиентов и для личных нужд. Внутри на первом этаже передняя половина была отведена под прием клиентов. Там шкафы стояли со всякими склянками и амулетами, прилавок был, в углу – кабинет отгорожен для секретных разговоров и лечения.

За прилавком сидела в кресле ведьма. Увидела меня, встала, почему-то улыбаться стала, как родному. Женщине по виду лет под тридцать, высокая, сексуальная, женственная, лицо чуть скуластое, шея прямая, крупная грудь угадывается под платьем, голос у нее с хрипотцой. Такая улыбнется, заговорит – сразу хочется ее в постель завалить. Мне хочется, а Тиму она староватой казалась, когда он к ней ходил.

– Здра-а-авствуй, красавчик, – мурлычет.

Я даже насторожился. Всё-таки меня, как и большинство мужчин, пугает, если женщина так явно начинает заигрывать. Сразу подозрения появляются – а что это она задумала? А не мошенница ли? Не шантажистка ли? А может она меня усыпит, в печь сунет и потом съест?

– За чем пришел?

– За мазью от роста бороды. А еще за амулетом, чтобы от коня в лесу хищников отпугивал.

Ведьма пошарила на полках, выставила склянку и кусочек кожи на шнурке. Взяла у меня десяток копеек за мазь и рубль за амулет. На прилавок оперлась, прогнулась, чтобы грудь платье натянула.

– Может, что-то еще могу сделать для тебя?

– А что ты можешь?

Задумалась.

– Зубы не болят? Болезни может? Или, – улыбнулась шире. – Дать тебе настой, чтобы девок валять целую ночь без перерыва?

– Не, это не интересно.

– Могу шрам удалить.

– Шрам – это интересно.

– Но это дорого, золотой. У тебя, красавчик, золотой есть?

Я задумался. Золотого было жаль. Но и лицо поправить хотелось.

– А если нет, можем по-другому договориться, – мурлычет ведьма.

Среди крестьян шли слухи, что ведьмы на передок невоздержанны, так что я ее напору не сильно удивился. И даже всерьез задумался: женщина симпатичная и, наверное, намного более умелая и раскованная, чем Милка. А венерических болезней тут нет, да и неплановых беременностей у ведьмы не может быть, как и желания срочно выйти замуж.

Ведьма сообразила, что я не против договариваться. Обошла прилавок.

– Сейчас посмотрю, насколько сложно с твоим шрамом работать будет, – к шраму прикоснулась, замерла.

– Ох ты ж мать моя ведьма!

– Что?

– Ты кто такой и почему так одет?

– Охотник я.

– А проверку на магический дар проходил?

– Нет. Сирота я, некому было об этом заботиться, а потом вообще в лесу жил. Да и зачем – дар же по наследству передается?

– Не знаю, какое у тебя наследство, но у тебя дар некроманта. Сильный. То-то я как тебя увидела, потекла вся.

Новость ошарашила. Я – некромант. Маг. И смогу убивать одним взглядом.

– И что теперь?

– И теперь ты обязан идти учиться в академию некромантии. Приехать туда надо до пятнадцатого ноября, когда учебный год начинается. Мне придется сообщить о твоем обнаружении, так что не вздумай опоздать.

– Почему пятнадцатого ноября?

– Балда, уборка урожая заканчивается и осенние праздники. Во всех академиях с августа по середину ноября осенние каникулы, в апреле-мае – весенние.

Я засомневался:

– Не верится мне в дар. Не могла ты ошибиться? Нет у меня никаких родственников-некромантов.

– Ошибиться не могла, я чувствую дар. Некромантия – это обратная сторона дара жизни, мы одинаково видим, только ведьмы эфирную проекцию жизни умеют усиливать и менять, а некроманты – ослаблять. Женщины – ведьмы, мужчины – некроманты, а так мы одинаковые.

Я всё еще не верил.

– Да ты проверить можешь. Посмотри на что-то неживое, потом на живое. Живое ты будешь видеть ярче. Трава чуть ярче дороги, животные ярче травы, а ярче всего – люди.

Я подошел к окну, присмотрелся. Действительно так. Раньше внимания не обращал, думал – все вокруг яркое, потому что глаза стали молодыми. Но действительно, Овец как будто ярче травы, а трава – ярче вытоптанной полянки. Даже не ярче, а как на некоторых фотоснимках – когда какой-то предмет в фокусе, а остальное размыто, глаз сразу фиксируется на том, что резко видно.

– И как этим управлять?

– Управлять тебя в академии научат. Вообще, убивать взглядом ты можешь и так научиться, это природная способность, заклинаний и мыслеформ не требует. Но делать этого не советую – все сомнительные смерти проверяются на некромантию амулетом и расследуются.

– А если животное убить?

– Животное можно. Но как этому учат, я не знаю.

Вопросов по некромантии и учебе было много, но я не знал, о чем спрашивать в первую очередь. Да и ведьма не знала многого, всё-таки некроманты свои методы стараются держать в секрете. Новость о моем даре надо было осмыслить в спокойной обстановке. А пока…

– Так что ты о шраме говорила?

Ведьма засмущалась. Потом осмелилась:

– Я уберу шрам, а ты мне за это дочь сделай.

– Чего?

– Дочь. Из-под тебя получится сильная девочка, а мне уже пора дочкой обзавестись.

Я обкатал эту мысль в голове.

– Я не готов стать отцом.

– А от тебя и не требуется. Девочек ведьмы всегда сами воспитывают. Ты вообще можешь о ней не вспоминать. Сунул, вынул и уехал. Всё.

Ведьма замерла в ожидании ответа. Что-то мне подсказывало, что ей очень хочется затащить меня в постель с целью зачатия. Намного сильнее, чем просто затащить в постель. Важно для нее это.

– А почему к некроманту из замка не обратилась с такой просьбой?

– Он старый уже, да и дар у него слабенький.

– Если я соглашусь, что от меня потребуется, как это на меня повлияет?

– Ничего не потребуется, никак не повлияет, переспишь да и поедешь дальше.

– Никаких приворотов, долга крови, раздела имущества?

– Ты из какой глуши вылез? Какой еще раздел имущества? – округлила ведьма глаза. – Нет, ничего такого. Наоборот, я тебе потом всегда помогу, если надо будет, ты же будешь отцом моего ребенка, не чужой человек.

Ведьма увидела, что я еще колеблюсь, вдохнула и выдала:

– А хочешь, я тебе сына рожу. Только сначала дочь, а сын потом.

– А сына кто будет воспитывать?

– Тоже я. Потом в школу некромантов его отдам, как по указу Совета баронов положено, потом в академию. А ты будешь ему помогать, если захочешь. Некроманты обычно сыновьям помогают.

У меня от ее предложений окончательно голова кругом пошла. Крестьяне всех этих тонкостей не знают, для меня всё это оказалось сюрпризом.

Немного подумал, потом решил – почему бы и нет? Красивой женщине окажу услугу, от шрама избавлюсь, удовольствие получу, а еще у меня будет должница-ведьма.

Конечно, была вероятность, что она меня обманет и, допустим, принесет в жертву. Привяжет к кровати и ка-а-ак воткнет нож мне в грудь… Но если бы здесь ведьмы направо и налево людей в жертву приносили, об этом сплетничали бы, и я такие сплетни услышал бы. К тому же моя интуиция подсказывала, что ведьма меня опасается. Для нее я альфа-самец и господин в одном флаконе.

Шрам она мне убрала. Касалась пальцами осторожно, я чувствовал жар. Заняло это около часа. Потом еще на плече убрала мелкие шрамы, сустав плечевой немного подлечила, и на руке шрам от укуса волка убрала.

– Ну вот, – закончила, встряхнула она руками. – Я тебе на лице не до конца убрала, оставила линию – пусть люди видят, что ты не простой человек, а человек со шрамом.

Я посмотрелся в зеркало. Симпатично получилось. Кожа выровнялась, уголок глаза на место встал, осталась тонкая белая ниточка на скуле и щеке. И не безобразно, и делает лицо более мужественным. Если бы я такого человека в земной жизни встретил, то отнесся бы к нему серьезно. Пусть будет, права ведьма.

Продолжили мы общение уже в постели. Ведьма оказалась хороша – смелая, умелая, горячая, как кубинка. Я ее обучил некоторым изыскам из земного опыта.

Когда я откинулся на подушку, ведьма поводила пальчиком по моей груди, и спросила:

– Тебя как звать-то?

– Тимос. Тим.

– А меня – Арабелла. Для тебя – Белка.

– Вот и познакомились…

Мы так хорошо провели время, что появились мысли, что можно и переночевать у нее, и утром продолжить, но я мужественно собрался и ушел.

Прощаясь, ведьма попросила:

– Ты когда будешь приезжать за своими заказами в лавках, еще раз зайди, я не уверена, что сегодня получилось зачать. Да и просто – заходи.

– Неужели мы так старались – и ты всё еще не уверена? – усмехнулся я. – Обязательно зайду.