До края совсем уж бесплодной пустыни мы доехали спокойно. Начали деревья и кустарники изредка появляться. От кустика до кустика сотня метров, но даже это пейзаж меняет, потому что на горизонте теперь не песок, а сливающиеся в полосу кроны.

Обогнули большой скальный массив и чуть изменили направление. Еще полсотни километров. Где-то кусты и деревья растут погуще, уже начинаешь надеяться, что выбрались из пустыни, а нет – потом опять становятся редкими.

Однообразненько тут… Мы все чуть не заснули прямо на броне. Кроме Толстяка и Суслика – один броневиком управлял, другой – «Зайчиком». Им не до сна было.

Как-то постепенно под колесами появилась жиденькая сухая трава. Потом гуще стала.

В полусотне километров от границы пустыни объехали деревню. Даже не деревню – стойбище скотоводов. Арабов, судя по прямоугольным домикам и жестяным навесам, поставленным рядами. Поблизости – огромное стадо какого-то скота. Кажется, верблюды, детально разглядывать не стал.

Дальше – опять началась пустыня на несколько десятков километров. Потом опять редколесье. И опять пустыня. Вот совсем-совсем пустыня, даже без обычных акаций с плоскими кронами. Мы специально маршрут проложили так, чтобы как можно глубже проехать по пустынным незаселенным местам.

Через полсотни километров от стойбища пересекли вади – пересохшее русло реки. При редких здесь сильных дождях оно наполняется. Может, даже не каждый год. Вдоль берегов – полосы растительности. Потом еще одно вади попалось.

Дальше местность слегка разнообразилась. Сбоку от нашего маршрута большие скальные массивы появились. В песчаных долинах между скалами – разветвленные вади, вдоль которых растут полосы густых зарослей. Мелочь, но после нескольких часов дороги по голой равнине – и такое изменение радует.

Мимо симпатичной горы проехали – сама коническая, а сверху обрывистое плоское плато торчит, как шапочка.

Жирафа видели. Листья акации ел.

Вдалеке паслось небольшое стадо каких-то мелких антилоп.

Местность, изрезанная частыми вади с полосами растительности. И опять редколесье. И опять коническая гора, небольшой потухший вулкан, похоже. И опять пустыня.

Баобабы видели. Смешные толстые деревья с растрепанными пучками веток на макушках. Большие.

В восьмидесяти километрах от стойбища скотоводов – следующее поселение. Крошечная безымянная деревушка, на десяток дворов. Объехали ее. Деревушка оказалась негритянской: беспорядочно расположенные округлые дворы, огороженные высокими заборами из кривых деревин вместо столбов и вертикально закрепленных пучков слоновой травы. Внутри каждого двора – одна или несколько круглых хижин с острыми крышами, крытыми травой.

Еще несколько километров – и началась местность, которую уже можно считать заселенной. Небольшие негритянские деревушки или группки из нескольких хижин встречались через каждые пару километров. Может, кто-то здесь наш броневик заметил. Нас это не сильно смущало – вряд ли в таких деревушках есть средства связи, и уж точно они не связаны с арабскими бандами. Они вообще никак с окружающим миром не связаны. Да и далеко еще до нашей цели, даже если заметят – не поймут, куда и зачем едем.

Пересекли полосу полей. Первая обработанная земля, которую мы увидели под колесами.

Так и двигались дальше: несколько километров пустоши, безымянные крошечные негритянские деревеньки, поля, опять пустошь…

Наконец, больше чем в двух сотнях километров от пустыни, нам встретилась настоящая речка. С водой. Мутной и серо-желтой от глины.

Дальше мы не стали искушать судьбу, перед речкой спешились и отправили броневик обратно на базу. Сами устроились на отдых в кустарнике, ожидать темноты. С этого места начинались плотно заселенные земли, был большой риск, что нас заметят, поэтому мы решили идти пешком и по ночам.

До нашей цели оставалась сотня километров.

***

Еще при свете дня я убедился, что речушка, которую нам нужно пересечь – мелкая, нам по пояс. Когда стемнело, мы проверили по картинке с «Зайчика», нет ли поблизости кого, и собрались идти.

– Раздеваемся, переходим реку.

Малышка: – Ой, парни, я что-то стесняюсь.

Дублон: – Было бы чего стесняться…

Пинок: – Да, жалко, что стесняться нечего.

Дедун: – А вот правда, жаль, что нашим телам члены не приделали…

Малышка: – А уж мне-то как жаль!

Разговоры велись по внутреннему каналу, так что выдать себя шумом мы не могли.

Болтовня не мешала бойцам снимать и паковать одежду. На первый взгляд, мокрая одежда нам не могла повредить, но я подозревал, что наша обувь может и не перенести марш-броска на сотню километров с водой внутри. И чавканье мокрых ботинок слушать не хотелось. А еще – неизвестно, как поведут себя сочленения пальцев стоп, если долго держать их во влаге, вдруг поржавеют или засорятся? А уж если ботинки снимать, то почему бы и одежду не снять?

Дедун: – Может, нам написать жалобу разработчикам, чтобы приделали органы размножения?

Малышка: – Это не так просто. Ты представляешь, сколько у тебя там рецепторов? А у женщин еще сложнее, до сих пор не разберутся, где и сколько эрогенных зон у нас есть.

Дедун: – Что, совсем нет шансов?

Малышка: – Возрадуйтесь! Шансы есть и хорошие. Пупс считает, что эту тему уже где-то разрабатывают. Потому что у человечества два любимых занятия – война и секс. Мы занимаемся войной, а где-то корпят над секс-куклами. Просто это получится дороже, дольше и не с первой попытки.

Дедун: – А прикиньте, как здорово будет надеть механическое тело и пойти в гости к какой-нибудь девице в реале…

Бонус: – Или арендовать тело в другом городе, если эта девица далеко…

За болтовней все перешли реку и опять оделись. Попрыгали, чтобы проверить, все ли в порядке. Кое-кто поправил снаряжение. Его было много. У каждого – по два ствола, что само по себе неудобно, а еще и трубы противотанковых ракет и гранатометов приторочены к трубчатым рамам рюкзаков.

Собрались, побежали. Бояться постов, имеющих приборы ночного видения, было рано, так что мы включили инфракрасную подсветку в ночниках.

***

Первые пять километров бежали спокойно. По убранным полям, которые начались сразу за рекой.

Вокруг – тишина. Только наш мерный топот звучит, и ветер посвистывает в ушных микрофонах. Насекомые не стрекочут – засуха, не сезон. Львов, рычание которых часто можно услышать по ночам в саванне южнее экватора, тут нет, их вытеснили люди. И гиен с леопардами – тоже. Те земли, которые пригодны для жизни, используются скотоводами или возделываются, пастухи и фермеры убивают хищников, так что они выжили только южнее, на самой границе влажных лесов.

Потом, перед крупной деревней, перекрывающей узкую долину, нам пришлось уходить на скалистое плато, изрезанное руслами ручьев и речушек.

При прокладке маршрута мы видели на этом плато цепочки огороженных участков земли вдоль рек и удобных долин. По спутниковым фото было неясно, что это, мы решили – выпасы для скота. Многие – большие, метров по триста и больше в диаметре.

Лезть напрямик через эти загоны мы не захотели. Потому что пройти ночью по пустым полям – проблемы нет, никому эти поля не интересны. А вот стада скота без охраны вряд ли оставят. Где-то там скрываются хижины пастухов. И у каждого пастуха под рукой старенький автомат Калашникова. По-другому тут не бывает, угон скота – популярное национальное развлечение.

Пришлось обходить цепочки этих выпасов по гребням водораздела. Осторожно, чтобы не сломать ноги. Долго. Если пять километров по полям мы легко пробежали за полчаса, то девять километров по пологим холмам и скалам пробирались часа четыре.

Я уж думал, выбиваемся из графика. Хорошо, сейчас зима, ночи чуть длиннее, можно многое успеть.

Когда выбрались из скал, рванули, как бешеные лоси, по полям, которые покрывали всю равнину лоскутным одеялом.

В механическом теле усталость почти не чувствуется, так что темп держали, как при беге на средние дистанции. Длинную долину, километров в двадцать, проскочили часа за полтора. По дороге миновали несколько деревень. В этой местности деревни были крупными, на десятки или даже сотни дворов. Местами и современные строения встречались – какие-то длинные фермы, кирпичные дома, крытые жестью, гордо стоящие среди круглых африканских хижин из глины или соломы.

После долины мы проскочили проход между двумя скальными массивами и продолжили бег по плодородной равнине, расчерченной на куски полями, огибая деревни и хутора, если можно так назвать группки из нескольких хижин.

Перед рассветом мы прошли последнюю полосу полей и вышли на обширный кусок необработанной земли, который с этой стороны примыкал к Эль-Фаширу. Здесь, видимо, были неплодородные почвы, а может с водой проблемы, так что с северо-запада на десяток километров от города полей почти не было, тут оставалась обычная саванна с редкими деревьями. Хотя совсем пустой эта местность не была, несколько крупных деревень на ней находились.

Мы нашли удобное место среди невысоких холмиков и спрятались на дневку в кустарнике.

***

После восхода огляделись. Мало ли, вдруг мы в темноте не заметили чего и расположились прямо на дороге или пастбище? Дороги тут, кстати, были, грунтовые, довольно много, правда непонятно, куда они вели. Они заканчивались неожиданно, посреди саванны. Может, это скот гоняли на выпас.

Ну и вот. Огляделись вокруг. Место для дневки мы выбрали вполне удачное. Вокруг – слегка холмистая поверхность саванны с сухой травой и редкими деревьями. На горизонте, на северо-западе – обрывистые скалы со сглаженными вершинами и углами. Мы пробегали недалеко от них, но в темноте не разглядели. Я детальнее посмотрел на них сверху, с помощью «Солнечного зайчика». Скальное плато, обточенное ветром и песком, изрезано ущельями, в ущельях на дне песок. Скалы как будто выплывают из него. Что-то это мне напомнило… в мире «Поле боя» похожие места есть, как будто дизайнеры прямо из этих мест их скопировали. Или это в «Далеком крике»? Точно, в «Далеком крике» такого много, там еще холмистые саванны и африканские деревни нескольких сортов, тоже из этих мест…

Экзотично. Думал ли я, что когда-нибудь увижу это в реале? Нет, не думал. Но увидел.

Что тут еще есть вокруг?

Пустошь. Сухая трава на рыжеватой земле. Редкие акации с плоскими зонтичными кронами. Поля. Деревни. Дороги. Хорошее шоссе, ведущее в город с запада. Аэродром на юго-западной окраине, наша цель. Южнее него – сплошная полоса полей, там почва темная, плодородная. Полоса протянулась на десятки километров и шириной в несколько километров. Озеро на ней есть большое. Интересно, но нам туда не надо.

И в центре города тоже есть озеро с цветущей зеленой водой. А к озеру от юго-западной окраины ведет полоса полей, которая разрезает застройку. Еще весь город рассекает на две неравные части широкое вади, сейчас сухое. Это вади – единственное, что нарушает абсолютно плоскую равнину, на которой стоит город.

Сам город довольно зеленый, много деревьев. Ну, для этих мест много, а так-то и зеленее города бывают. Разделен широкими дорогами на ровные прямоугольники кварталов. Застроен в основном небольшими домиками под жестяными крышами. В бедных кварталах, то есть почти везде, домики внутри каждого квартала смыкаются в беспорядочное скопление трущоб. Улицы ровные и прямые, некоторые – асфальтированные, в Конго я такого не видел, да и в Судане впервые вижу.

На улицах – машины, не траки, а старые, маленькие, четырехколесные. Много. Машины совсем старые – некоторым, похоже, лет по пятьдесят, если не больше.

Есть районы с совсем современной застройкой, рядами одинаковых многоэтажек или коттеджей. Есть и широкая полоса хижин на окраине, там строения от деревень в пустыне отличаются только тем, что крыши жестью крыты, и дворы плотнее расположены.

В целом – симпатичный город. Желания разрушить его не вызывает. Пыльный только очень.

***

Я распределил дежурства. Озадачил Будду наблюдением за окрестностями.

– Санта, мы пришли с опережением графика, – подполз ко мне Толстяк. И остальные члены команды уши насторожили.

– Правильнее сказать – мы не использовали резерв времени, который у нас был.

– Ну да. Теперь до объекта десяток километров, если обходить город по дуге – пусть пятнадцать. За час без проблем пробежим. Можем его уже этой ночью взять, времени будет достаточно.

Я призадумался. С одной стороны – можно использовать резерв времени, чтобы лучше изучить объект и окрестности. С другой – этим мы повышаем риск, что нас заметят, пока мы тут загораем.

– Пока сидим, смотрим, – решил я. – Транспортникам с техникой до нас лететь часов пять, они в Крыму стоят, уже загруженные. Значит, крайний срок принятия решения – вечер по нашему времени. Вот тогда и определимся.

– Лучше заранее, – подсказал Будда. – Пока у них там, с учетом разницы в часовых поясах, рабочий день не закончился, а то разбегутся, как тараканы, а кто-то и бухнуть успеет.

***

День прошел спокойно. В десятке километров от нас бурлила (или, скорее, лениво колыхалась) городская жизнь, в километре с небольшим занимались своими делами жители ближайшей деревни, а мы лежали под кустами и наблюдали с помощью «Солнечного зайчика» за городом и аэродромом.

Обстановка выглядела спокойной. Военная техника по городу не передвигалась, охрана аэродрома не суетилась, солдаты вели себя расслаблено.

Сам аэродром сейчас использовался только международными гуманитарными организациями. То есть редко. От местной авиации остались только ржавые останки двух ударных вертолетов и одного истребителя, они стояли в стороне от ВПП, посреди пустого поля.

Охрана не напрягалась, но и сказать, что нам предстоит воевать с пенсионерами с берданками, было нельзя.

Территория аэродрома имела форму, похожую на кривобокого ската. Длинная ВПП, трехкилометровая, проходила вдоль его хребта и хвоста, с юго-запада на северо-восток. Грунтовая ВПП, двухкилометровая – вдоль восточного края его ромбовидного «тела», с юга на север. Здания и стоянки для самолетов и техники были сосредоточены в северо-западной половине «тела», самым большим было здание аэровокзала. Рядом, на северной стороне периметра, находились два въезда на территорию, главный и грузовой, а также хранилище ГСМ, ангары и склады.

Трехэтажная диспетчерская вышка прикрывала всю северную часть территории, на ее верхнем этаже стоял пулемет. И для снайпера там место подходящее.

Главный пост охраны располагался у въездных ворот. Он был защищенный бетонными блоками, там стояли два часовых с пулеметом, рядом – БТР, в котором дежурили водитель и наводчик. Пост был довольно далеко от здания аэропорта, метрах в трехстах пятидесяти.

И еще один пост, два человека, находился рядом с грузовыми воротами, в пяти сотнях метров от главных. Кроме запертых ворот он там охранял склады и топливохранилище.

В самых дальних углах ограды, западном и южном, стояли две сторожевые вышки, на каждой – по охраннику.

На парковке рядом с аэровокзалом выстроились в ряд три танка. Два были совсем старые, еще с круглыми башнями, не оборудованные активной защитой. Один новее, из того поколения, где активная защита уже была, а необитаемой башни и автоматики – еще нет. Все танки производства Русского сектора. Экипажи в них не дежурили. Еще один БТР рядом с танками стоял, вроде тоже пустой.

Около стоянки бронетехники была врыта в землю смешная зенитка, с двумя короткими толстыми стволами, на низком лафете с четырьмя колесами. Сейчас ее стволы были опущены и направлены вдоль въездной дороги. Очевидно, такой пулемет мог уничтожить любую машину, кроме танка.

На столбах забора, сделанного из сетки, с колючей проволокой поверху, Будда разглядел какие-то приборы – скорее всего камеры, подключенные к пульту охраны. А раз есть камеры – нужно предполагать, что есть и софт, который при обработке картинки с них заметит движение и выведет сообщение охраннику. Хорошо, хоть автоматических пулеметов на заборе не было, как на наших базах.

Общее количество бойцов охраны мы оценили в три десятка, не меньше.

После обеда еще раз обсудили всё и решили проводить захват этой ночью.