1. Олимпийское спокойствие

Олимпийское спокойствие

Известное выражение «олимпийское спокойствие» давно стало крылатым в значении «невозмутимое, абсолютное спокойствие, его предельная степень». Этот фразеологизм дошел до нас благодаря «Одиссее» Гомера. В поэме легендарного греческого поэта данное выражение употребляется в шестой книге. К Олимпийским играм эти слова отношения не имеют. Соответствующие игры, олимпиада, связаны со словом «Олимп» лишь косвенно: они получили название от небольшого городка Олимпия на реке Ал-фей, впадающей в Ионическое море. Там древние греки устраивали состязания, посвященные их богам. Только во время игр Олимпия принадлежала людям, а в обычное время это был город служения пантеону небожителей.

В выражении «олимпийское спокойствие» речь идет непосредственно о горе Олимп и ее легендарных обитателях. Эта гора, возвышающаяся на 2917 метров над современным Салоникским заливом, воспринималась древними греками как сакральное место. Вершина Олимпа почти всегда закрыта облаками, поэтому ее таинственные высоты в воображении эллинов стали местом пребывания небожителей с определенными качествами и способностями. Из мифологии Древней Греции мы знаем и о ее религии – разные сочетания, иерархии генеалогии божественных существ – «Олимп», различные системы «двенадцатибожия» (например, в Афинах – Зевс, Гера, Посейдон, Аид, Деме-тра, Аполлон, Артемида, Гефест, Афина, Арес, Афродита, Гермес). Олимпийцем стали называть человека, который в любой ситуации сохраняет невозмутимость духа и адекватность поведения. Поэмы Гомера, жившего в IX веке до н. э., помогали его современникам разобраться, как полезнее думать и вести себя. В легко усваиваемой форме он учил, как следует обращаться с чужими или близкими людьми, как встречать опасность или трудности и прочие важные вещи. Поэтому стоит относиться серьезнее и к этому «путеводителю по жизни», и к самому выражению.

Порой невозмутимость принимают за относительное безразличие. Оно относится к тому, что не интересует олимпийца. Но он все же имеет зону своих интересов и уязвим к переживаниям и чрезмерным эмоциям, если дело касается значимых для него вещей. Например, богам Олимпа не было дела до дрязг людей, их поступки и проблемы они воспринимали с равнодушием, походившим на невозмутимость и спокойствие. Но как только дело касалось значимых для власти вещей или других интересов, спокойствие слетало, «как с белых яблонь дым». Мифы Древней Греции свидетельствуют о том, что даже патриархи и старейшины Олимпа достаточно быстро выходили из себя и не всегда демонстрировали логичное и адекватное поведение, если речь шла о сфере их жизненных интересов и предубеждений. Красноречив ответ Прометея Зевсу (в латинской версии – Юпитеру): «Юпитер, ты сердишься – значит, ты не прав». Прометей был защитником людей (между прочим, титаном и царем скифов) и позволил такие слова в адрес разгневанного бога, который был готов бросить в него молнию, не найдя подходящего ответа.

Имя Прометей означает «мыслящий прежде», «предвидящий» (в противоположность имени его брата Эпиметея – «думающего после» и больше похожего этим на людей). По древнейшей версии мифа, Прометей похитил с Олимпа огонь и передал его людям. За это Зевс приказал Гефесту (Гермесу) пригвоздить титана к Кавказскому хребту. Прометея приковали к скале и обрекли на непрекращающиеся мучения: прилетавший каждый день орел расклевывал у Прометея печень, которая снова вырастала. По различным античным источникам, муки длились от нескольких столетий до 30 тысяч лет (по Эсхилу), пока Геракл не убил стрелой орла и не освободил Прометея (указавшего Гераклу дорогу к Гесперидам), убедив Зевса унять гнев. После освобождения титана Зевс оковал у него один палец камнем от скалы и железом. С тех пор, по легенде, люди носят кольца.

Согласно Гесиоду, Прометей вылепил людей из земли, а Афина наделила их дыханием. В более детализированной версии, изложенной Проперцием, – людей вылепили из глины, смешав землю с водой; либо оживили тех, кого создали Девкалион и Пирра из камней. В трагедии Эсхила «Прометей прикованный» к мотиву похищения огня прибавилось изображение Прометея как первооткрывателя всех культурных благ, сделавших возможными достижения человеческой цивилизации: он научил людей строить жилища и добывать металлы, обрабатывать землю и плавать на кораблях, обучил их письму, счету, наблюдению за звездами и т. д. Казнимый за любовь к людям, Прометей Эсхила бросил смелый вызов Зевсу и был готов, невзирая на страшные муки, отстаивать свою правоту.

Некоторые люди полагают, что спокойствие пантеона Олим-па в некоторых ситуациях связано не с совершенством духа и саморазвития, а, скорее, с равнодушием и эгоцентризмом. Нечто подобное легко проследить в сегодняшних реалиях, например в анекдоте об интервью лидера партии, скажем так, пофигистов:

Журналист спрашивает:

– Неужели вам действительно всё пофиг?

– Все!

– А коррупция в органах власти?

– Пофиг.

– А экология?

– Пофиг.

– И женщины?

– Пофиг.

– А деньги?

– Нет… Вот деньги нам не пофиг.

– Как же так? Ведь тут неувязочка получается…

– Да нам пофиг ваша неувязочка!

Доля здорового пофигизма в деле укрепления спокойствия не помешает. А какими еще методами можно достичь подлинного спокойствия и внутреннего равновесия? Уже в далекие времена древних цивилизаций существовал целый свод приемов, которые сегодня психологи и менее профессионально подкованные граждане переоткрывают для себя, порой в русле новомодных психологических или эзотерических учений. В этой книге мы постараемся обсудить их с точки зрения практического использования и научной позиции, а также в рамках исторического контекста.

Аскеза

Самый богатый человек – тот, кто довольствуется малым, потому что удовлетворенность является богатством, данным от природы.

Сократ

Аске́за (от греч. Ασκεσις) – это упражнение, так и следует воспринимать этот термин в свете работы над собой.

Догматика словарей и энциклопедий трактует аскетизм весьма узко, как вид духовной практики, преднамеренное самоограничение, самоутвержение либо исполнение трудных обетов, порой включающих самоистязание. Цель аскезы – достичь определенных духовных целей. То есть можно сказать, что аскеза является составляющей стратегии целеполагания. Действительно, мы можем наблюдать элементы аскезы в любом труде и продолжительном усилии, например при подготовке спортсмена к важным соревнованиям или ученика к сдаче экзаменов.

Аскетическая практика прямо или косвенно распространена во всех типах традиций и культур. Иногда она обретала характер элитарного, мистического или даже сакрального знания и методов, передаваемых в очень узком кругу. Так, в Древней Индии обретение могущества и высокого статуса путем аскезы – тапас – было исключительной привилегией брахманов. Аскеза считалась верным способом достичь сверхъестественных сил и даже обрести могущество, позволяющее встать вровень с богами. По легенде, бог богатства Кубера не родился богом, а стал им после многих лет сурового подвижничества. Возможно, в том числе в связи с такими перспективами, индийские аскеты практиковали весьма экстремальные формы самоистязания – месяцами держали руки над головой или стояли на одной ноге.

В более широком смысле аскетизм – образ жизни, характеризуемый самоограничением прежде всего на удовольствия и роскошь, крайняя скромность и воздержание. Для чего? Не стоит воспринимать это как малопонятный садомазохизм, желание выглядеть оригиналом или святошей в глазах других, жертвуя чем-то хорошим для себя. Ограничение сравнимо с перераспределением ресурсов и перенаправлением их в более значимое русло. В качестве аллегорического примера можно рассмотреть лампу, рассеивающую свет равномерно неподалеку от себя, и прожектор, бьющий узким лучом далеко вперед. Так и видимое ограничение аскета дает ему большой импульс в выбранном направлении интереса.

Каждый спортсмен знает о необходимости концентрации. Она помогает добиваться фантастических результатов. Каждое дело требует фокусировки и наказывает при ее игнорировании.

С давних времен взаимопроникновение знаний и методов формировало наличие аскетических практик во всех традиционных мировых религиях, философских системах и сектантских течениях и одновременно, за счет массового характера и большого количества энтузиастов, их многообразие. Многие могут вспомнить аскетические подвиги христиан – странничество, затворничество, столпничество и т. п., ставшие инструментом совершенствования личности и духа. В исламе аскетизм также приветствуется, его осознанно практикуют дервиши и суфии.

При поверхностном анализе можно сделать вывод, что иудаизм отрицает такой подход. Однако в древности имелись течения (эссеи, терапевты, назореи, рехавиты и многие другие), признававшие и практиковавшие аскетизм. Его элементы присутствуют в более широкой трактовке упражнений и методов той же каббалы и традиционных священных текстов.

В «Технологии себя» Фуко приводит описание, взятое им из текста Филона Александрийского «О созерцательной жизни». Он описывает неизвестную, загадочную группу, существующую на периферии эллинской и еврейской культур. Их зовут «терапевты» и они крайне религиозны. «Это была причудливая община, члены которой занимались чтением, целительными размышлениями, индивидуальными и коллективными молитвами и встречами на духовных пирах (agapē, “пиршество”). Данные практики вытекали из первоочередной задачи: заботы о себе – “De Vita Cont”. Эта забота в первую очередь включала в себя навыки сохранения спокойствия и внутренней гармонии».

В любом деле есть свои «перегибы». Умерщвление плоти и самоистязания могут потерять свой изначальный смысл, если перейдут из осмысленной методики для достижения великих целей в застывшую форму, лишенную содержания. Выхолощенные идеи, повторяемые механически, теряют грань разумного и поэтому нередко превращаются в экзекуции или переходят в мрачные обряды. Вспомним вериги, наших «хлыстов» и «скопцов». Как говорится, научи дурака Богу молиться – он себе и лоб расшибет. Порой мучительная боль аскетов превращала их в наркоманов. Это не преувеличение и не метафора. Практика вызывания у себя боли действительно может стать видом наркомании. Дело в том, что в ответ на сильную боль (она воспринимается организмом как ноцецептивная система) организм включает защитные системы (антиноцецептивные механизмы), которые предполагают и выброс наркотиков, вырабатываемых самим организмом (эндогенные морфины – эндоморфины, энкефалины и даже внутренние каннабиоды, аналоги внешней марихуаны). Для их выброса требуется очень серьезное страдание и существенные самоповреждения. В спорте такие случаи тоже не редкость. Второе, третье и прочие «дыхания», открывающиеся, казалось бы, на пределе возможностей, – это щедрость загнанного в угол организма, готового впрыснуть в кровь допинги и наркотики, но добиться нужного результата (полагая, что это вопрос «жизни или смерти», как преподнесло ситуацию обманувшее сознание). Поначалу такое поведение легко спутать с любовью к тренировкам, но избыточный фанатизм выдает нездоровый оттенок этой любви.