2

Звонок мобильного не разбудил его, Брагин не спал, просто лежал с открытыми глазами, думая, чем бы занять сегодняшний день. Уже больше месяца на пенсии, а привычка просыпаться в одно и то же время никуда не делась. Солнечный свет от неплотно сходящихся портьер прочертил на паркете косую линию. Каждое утро весь последний месяц он наблюдал за этим солнечным зайчиком и теперь безошибочно мог назвать время. Сейчас было начало восьмого. Брагин протянул руку и нащупал на тумбочке вибрирующий аппарат.

– Слушаю.

– Подъем, Сергеич, – голос участкового в трубке прерывался шумом просыпающегося мегаполиса. – Ты просил позвонить, если что случится. Вот, случилось.

– Когда?

– Похоже, ночью. Давай быстрее, может, успеешь до приезда следователя.

– А кто у нас следователь?

Участковый назвал фамилию.

– Кравченко? Не знаю такого.

– Из молодых, да ранних. Эффективно-дефективных. Пришел сразу после твоей отставки.

Брагин поморщился – не любил, когда ему напоминали об отставке. Сейчас, спустя месяц, он уже жалел, что пошел на принцип. Уступил бы, как ему советовали, – может, и работал бы до сих пор в Следкоме. И сегодняшнее дело было бы его, и не этого эффективного. Но нет, уперся как осёл: «Если закроете дело, уволюсь». Глупо, по-мальчишески вышло, совсем несолидно для подполковника за пятьдесят. От расследования его тогда отстранили, сказав: «Незаменимых нет. Сам виноват». Потом, при закрытых дверях, кулуарно, начальство сетовало: «Вот зачем ты так, Сергеич? Зачем на принцип? Ты же нам не оставил другого выхода. Дело резонансное, результат нужен был быстро. Что тебе мешало закрыть его, а потом потихоньку расследовать, если уж душа требовала? Оказался бы прав, привел бы убедительные доказательства, вернули бы дело на доследование, какие проблемы?»

Да, много он совершал глупостей, и эта была из самых-самых. Только он и тогда был уверен в своей правоте, и потом, когда нашли второй труп, – аккурат на следующий день после его увольнения. Он тогда вновь попытался поговорить с начальством – убедить объединить дела, да только его вежливо выпроводили: «Ушел на пенсию? Вот и отдыхай, без тебя разберемся». А теперь, получается, уже третье убийство… Так что же он сидит?

Брагин засуетился. Тапок как всегда не было… К черту тапки! Босыми ногами он зашлепал по паркету. Наскоро умылся, пригладил редеющие на макушке волосы. Кофе?.. Нет времени. Брюки и свежая рубашка, приготовленные с вечера по заведенной издавна привычке, висели на створке шкафа – так быстрее. Он завертелся в поисках пиджака. И только когда обнаружил пропажу на вешалке в шкафу, сообразил, что уже месяц не одевал его. Это когда каждый день ходишь на службу в Следственный комитет, без пиджака никак, а когда в ближайшую «Пятерочку», да просто прогуляться – то и обычная рубашка сойдет. Без галстука. Он схватил со стола телефон и ключи от старенькой «шевроле», и, ругая себя за медлительность, бросился к двери.

И все-таки он опоздал…

Александровский сад выглядел по-утреннему безлюдным, лишь возле одной скамейки собралась целая делегация. Светлые рубашки полицейских были заметны издалека. Рядом с ними опирался на метлу дворник в ярко-оранжевой жилетке до колен.

Полицейский постарше, заметив Брагина, кивнул, а затем извиняющее развел руками, качнув подбородком в сторону стоящего поодаль молодого человека в сером костюме, бодро наговаривающего отчет на диктофон: дескать, я предупреждал, чтобы поторопился.

– Здорово, Васильич. Где? – запыхавшись, спросил Брагин, подходя к пожилому участковому.

– Ты про что? Знак – на фонтане, а труп – на скамейке, – хмыкнул участковый.

Брагин оглянулся. На гранитной чаше фонтана действительно чья-то варварская рука оставила смайлик необычной формы. И этот смайлик нагло ухмылялся прямо в лицо мертвой девушке на скамейке.

Старинное платье с пышной юбкой и открытыми плечами. Руки в длинных шелковых перчатках сложены на коленях. Голова с громоздким белым париком, украшенным стразами, наклонена вниз. Поза спокойная, словно барышня времен императрицы Екатерины в перерыве между мазуркой и кадрилью уселась на скамейку передохнуть и неожиданно сомлела.

– Почему она так странно одета? – поинтересовался Брагин.

– Вечером на Дворцовой представление было. Устраивают в угоду иностранцам, всё белые ночи отмечают, никак не наотмечаются, – проворчал участковый.

– Когда обнаружили труп?

– Да вот когда я тебе звонил, примерно тогда и обнаружили. Смотри сам: дворник вышел на работу в семь, а она тут – сидит, ручки сложила. Он меня сразу и набрал. Я сначала хотел молодого отправить – участковый кивнул на своего напарника, – но потом решил сам посмотреть. Минут через десять уже был у фонтана, сразу тебя и набрал. Позвать дворника?

– Потом.

Брагин окинул сидящую на скамейке фигурку жадным взглядом, натянул перчатки и, внимательно глядя под ноги, направился к девушке. Аккуратно прикоснулся к ее плечу. Была у него такая фишка – начиная расследование, непременно дотронуться до покойника. Вроде как поздороваться.

– Почему здесь посторонние? Немедленно покиньте площадку! – прозвучал окрик за спиной.

С лицом, не предвещавшим ничего хорошего, к Брагину направлялся молодой и «эффективный» следователь.

– Какой же это посторонний, товарищ капитан, – вступился за старого знакомого полицейский. – Это же Викентий Сергеевич, подполковник, он в Следкоме еще тогда работал, когда…

Участковый проглотил конец фразы, не договорив, – не стоило конфликтовать с тем, кто здесь главный.

Красивое лицо следователя исказила гримаса недовольства.

– Если вы не в состоянии обеспечить порядок, я буду вынужден доложить о препятствии следствию, – отчеканил он.

– Сергеич, ты… пожалуйста, – в голосе участкового слышались просительные нотки.

Брагин с неохотой отошел в сторону.

Увидеть удалось немного. Поза расслабленная, девушка будто заснула, рядом на скамейке шприц. На открытых частях тела – шее, руках, груди – никаких следов насилия, значит, она не сопротивлялась. Выражение лица спокойное, даже сквозь толстый слой грима это было заметно. Получается, она сама спокойно пришла сюда с Дворцовой, сделала себе укол, отложила шприц и отдала Богу душу. Самоубийство, намеренное или случайное. Именно такая картина возникала перед глазами. И именно ее хотел создать убийца. Да, убийца, ведь пришла она сюда, к фонтану, не одна. Брагин был уверен в этом, потому что преступник оставил знак.

Значит, убийца привел ее сюда. Усадил на скамейку и… Да, что «и»? Кстати, когда они пришли? Наверняка, когда представление закончилось. А когда представление закончилось, около фонтана наверняка еще были люди. Лето, отличная погода, зачем сразу расходиться? Вон, банки пивные на газоне, обертки, фантики. И никто не заметил, что девушка мертва? Хотя могли и не заметить. Хоть и лето, но белые ночи позади, все-таки уже темновато. А, может, они сидели рядышком на скамейке до тех пор, пока сад не опустел? Зачем же она с ним столько времени сидела? Или это был ее знакомый? Или втерся в доверие так, что она ничего не заподозрила? Одни вопросы без ответов.

Брагин отошел к томившемуся бездельем дворнику. Тот щурил на солнце и без того узкие глаза, с тоской поглядывая на мусор на газонах.

– Это надолго, – сказал Брагин, протягивая мужчине початую пачку сигарет.

От сигарет дворник отказался, и Брагин убрал пачку в карман. Врачи давно намекали, что пора завязывать. «Сердце у вас одно, второе не вырастет», – говорили ему. Врачам подполковник доверял и старался следовать советам. Курил лишь в таких случаях, как сегодня, когда нужно было расположить к себе свидетеля. А это вроде и не курение, а профессиональная необходимость.

– Когда же убирать-то? Начальство придет, а у меня тут мусор. Премия тю-тю, – жалобно проблеял дворник.

– А ты начальство к участковому посылай или еще дальше – к следователю, капитану Кравченко. Вон он со смартфоном стоит, красивый такой, – хмыкнул Брагин. – Скажи, следователь ни в какую не разрешал метлой трудиться, велел стоять при нем по стойке смирно. И при этом строго так сказал: если будут лишать премии, то сразу звони в прокуратуру или лично ему.

– А он точно такое говорил? – с сомнением спросил дворник.

– Точно-точно, не сомневайся. Ты лучше расскажи, что утром было. Необычного ничего не заметил?

Надежда была слабенькая, ничтожная, и, конечно же, не оправдалась. Ничего странного дворник не углядел. Обычное субботнее утро, ничем не отличающееся от других таких же, разве что презервативы на ветках висят, да все кусты вокруг фонтана загажены.

– И часто на Дворцовой такие представления? – поинтересовался подполковник.

– Часто. Летом почти каждые выходные. Я ходил. Танцы, красиво. Музыка красивая. Потом плохо. Пьют, дерутся, наркотики.

– Вчера тоже ходил?

– Нет, вчера нет. Надоело.

Брагин посмотрел на часы и направился к участковому, перебравшемуся в тенек поближе к деревьям.

– Хоть Питер и северный город, а летом здесь жарко как в бане, – пробормотал Васильич, промокая платком вспотевшее лицо.

– Влажность высокая, – заметил Брагин, оглядываясь. – Что-то трупологи задерживаются.

– Да, должны уже быть здесь, – подтвердил участковый, обмахиваясь папкой с протоколами, но вдруг сделал испуганное лицо и отскочил в сторону.

– Шайтан!

Кусты сирени заколыхались, затрещали сломанные ветки и из зеленой листвы выглянуло круглое очкастое лицо. Затем из раздвинувшихся кустов навстречу Брагину шагнул большой, грузный, но довольно подвижный мужчина лет пятидесяти с чемоданчиком в руках

– Тьфу ты! – выругался участковый. – Так ведь и заикой стать можно. Фишман, ты когда-нибудь научишься по-человечески появляться?

Судмедэксперт, по своему обыкновению срезавший путь по газонам, удивленно уставился на Брагина. Улыбка стала еще шире.

– Сергеич, здорово, старый! Вернулся, значит? Сейчас в лучшем виде оприходуем твой труп!

– Это не мой труп, – хмыкнул Брагин, пожимая протянутую руку.

– Я в том смысле, что дело твое в лучшем виде…

– И дело не мое, – вновь усмехнулся Брагин, – а вот того молодого человека со смартфоном.

– А ты, значит, энтузиаст-тимуровец Не-Могу-Спать-Когда-Другие-Работают?

– Можно и так сказать.

– Не сидится на пенсии? Или, думаешь, это как-то связано… – уже серьезнее спросил Фишман.

– Вот ты мне и скажешь, связано или нет.

Брагин подхватил судмедэксперта под руку и потянул к нарисованному на фонтане смайлику.

– Михаил Натанович, – послышалось сзади укоризненное. – Я вас жду-жду, а вы со старым приятелем беседуете.

Кравченко возмущенно постукивал пальцем по экрану смартфона.

Фишман не стал спорить, молча накинул одноразовый халат и поманил за собой Брагина, несмотря на протесты следователя.

– Идем-идем, все равно потом придется тебе пересказывать.

Спустя час судмедэксперт разрешил унести тело. Предварительные выводы были довольно скромными. Смерть наступила от полуночи до двух ночи, точнее Фишман обещал сказать после вскрытия. Следов насилия на открытых частях тела не заметно, ни ссадин, ни гематом. На локтевом сгибе левой руки след от укола. Сама ли она его сделала или кто помог, до вскрытия судмедэксперт сказать затруднялся, как и о том, какое вещество содержится в шприце. Ни документов, ни телефона, ни каких-либо других вещей, по которым можно было опознать девушку, у нее не нашлось. Единственная зацепка – бирка на платье, из которой следовало, что оно принадлежит ООО «Карнавал-студия».

– Основная версия – передозировка, – заявил Кравченко, дослушав доклад. – Ее и будем придерживаться.

Он повернулся к Фишману:

– Сегодня успеете с заключением?

– Надеюсь, – вздохнул судмедэксперт. – Мне затягивать никакого резона нет, у меня завтра выходной.

– Отлично. Значит, завтра можно закрыть дело.

– А граффити? – не вытерпев, Брагин кивнул в сторону ухмыляющегося с чаши фонтана смайлика.

– А что граффити? – неприязненно скривился капитан. – Каждую писульку прикажете прикладывать к делу? В моем детстве все стены в городе были исписаны «Цой жив». И что? Жив?

Он махнул топтавшимся неподалеку санитарам:

– Можете забирать тело.

– Ничего себе, – удивленно протянул Фишман, провожая взглядом удаляющуюся фигуру Кравченко. – Теперь так принято?

Брагин грустно улыбнулся.

Судмедэксперт собрал чемоданчик, стянул с плеч халат, скатал из него шар и только потом поинтересовался:

– Ты действительно уверен, что это серия?

– Да.

Фишман покорно вздохнул.

– Отдам криминалистам фото смайлика и соскоб краски, скажу, что для тебя, все равно же не отстанешь. Пусть поднимут результаты предыдущих дел и сравнят. Посмотрим, что скажут. Подъезжай ко мне часиков в девять, думаю, управимся.

– Спасибо.