Когда в четвертый раз Депресняк не пожелал откликнуться, Даф прикусила язык и сделала вид, что кричала «Депресняк!» просто так, жалуясь на свое внутреннее состояние.
– Ну-ну! И давно ты поняла, что он смылся?
– Ну с минуту уже… Он вернется… потом… ну, когда ему надоест… – поспешно добавила Даф.
– Не переводи стрелки, светленькая! Уж не хочешь ли ты сказать, что где-то по театру летает психованный, гормонально озабоченный и вечно голодный лысый кот? – уточнила Улита.
– Чем бы дитё ни тешилось, лишь бы никого не убило. Твоего бы котика в мешок да в речку Лету у Харона баржу подгрызать… Эй, осторожно, ты ему крыло подогнула! – комментировала Улита.
– А пусть не сопротивляется!.. Ты, похоже, начинаешь привязываться к моему котику, – заметила Даф, продолжая воевать с Депресняком.
– Этому мальчику валерьянки больше не наливать, – только и сказал он.
– Не в том дело. Просто он уже часа два ни с кем не дрался, – оправдываясь, заявила Дафна.
– Все-все молчу, шеф!.. Считайте, что я уже откусила себе язык и прожевала его вместо ужина, – спохватилась ведьма.
– Приятного аппетита! И чтоб я больше про Лигула ничего не слышал.
– Вот что я подумал. Тебе не кажется странным, что ее зовут Дафна? – прошептал он.
– Если Зою могут звать Зозо, но почему Дарья не может называть себя Даф? И вообще ничего нелепее фамилии Хаврон в природе все равно не существует. Так что сиди и не вякай! – великодушно заявила Зозо.
– На случай, если ты ночью храпишь, учти: я очень метко кидаюсь гантелями, – предупредил Хаврон.
– Ничего. Я не менее метко возвращаю их обратно, – обнадежила его Даф, сбрасывая с плеча свой рюкзачок.
Она уже поняла: хорошо ли, плохо ли, но скучно ей тут точно не будет.