– Ты сам-то этот меч видел? – спросил Панчик.

– В том-то и дело, что видел. Я вчера и вспомнил об этом, потому что разговор о Витьке зашёл. Он же спец по холодному оружию, мы с ним программу вели на пару. Я тогда ничего не знал, а фотку я у Витька дома увидел. Он хотел съехать с базара. Я тогда спросил, сколько такой меч может стоить, он отмычался, дескать, не в курсе. А он же в музее ошивался одно время. Я вчера прикинул, всё сходится. Меч реальный, и лежит он где-то в подвале, вернее, валяется, потому что у нас по-другому к таким вещам относиться не умеют. Прикинь. Лимон валяется на полу, все ходят мимо, запинаются, и всем до лампочки. Только у русских может быть такое отношение к историческим и культурным ценностям.

– А ты бы подобрал, разумеется.

– Ну конечно. Спрашиваешь. Долги бы всем раздал.

– Боюсь, не хватит.

– Да хотя бы половину. Чувствую, что эти псы загрызут меня за эти деньги.

– Или на цепь посадят.

– Никогда такого не будет.

– Опять меня втянуть в авантюру хочешь?

– Да нормальная фишка, Родя. Авантюра, это когда чужой бабе через балкон в постель лезешь. Главное не бздеть, как говорит мой друган. Жизнь должна приносить свежие эмоции, иначе застой и простатит. Я же не предлагаю тебе Албазинскую икону тырить из нашего храма, и америкосам толкать. Те в них ни бум-бум, но всё равно купят. Им бы только ограбить нас за свои фальшивые баксы. С ними я за любые деньги даже за один стол не сяду. У них ничего святого нет. Только деньги. А японцы чтят своих богов и традиции. Меч японский. Вот пусть у них и остаётся. А не мы, так другие приберут его к рукам. Такие, как Протас, например. Подъедут на танке, выломают стену. Им по барабану все менты и охрана.

– И что ты им сказал про меч? – перебил вдруг Панчик.

– За кого ты меня принимаешь? Мне, конечно, деньги нужны, но чтобы ходить и продавать идею… Или ты думаешь, что они мне спишут эти бабки?

– Морду они тебе точно расквасят.

– Было бы неплохо, если бы этим закончилось. Но так не бывает. Значит, фишка не понравилась? Жаль. Япошки эти вещи хавают без приправы. А для русских, поверь, это просто кусок железа. Не удивлюсь, если из него рано или поздно ножей поделают. Так у нас в Забайкалье с казацкими шашками поступали. Отбирали у людей прямо в домах – и на ножи. У моего деда тоже была шашка. От прадеда осталась. Ну, и что ты думаешь? Пришли с обыском человек десять и отобрали. Они по всей деревне шмон устроили. Некоторые сообразили, успели спрятать. А кто-то не успел. Ты не представляешь, что в Чите творилось. Да и здесь, на Амуре. Вас, корейцев, только против шерсти погладили, а моих, казачню, всю под корень извели.

– Как же тебе удалось выжить? – не скрывая удивления, спросил Панчик, чувствуя некую ущемлённость от того, что корейцев всего лишь погладили против шерсти. Взгляд его блуждал по дымчатому горизонту, но мысли по-прежнему были заняты новой темой. Однако, наступало время полуденного зноя. Стоять на одном месте Панчику надоело, да и дела тянули вперёд. Несколько раз звонили, но он не отвечал.

– А что я? Вот как есть, голодранец, и всем должен, даже тебе. Кстати, не одолжишь пару тысяч? Я квартиру снял, однушку. Бывшая обещала детей на лето привезти, а куда я их дену без своего угла?

– Твои дела, тебе и решать, – сухо сказал Панчик. – Сейчас нет, давай потом поговорим, – соврал он стараясь не глядеть на приятеля.

Они сухо расстались, бросив друг на друга растерянные взгляды. На какое-то мгновение Панчику стало жаль друга, и даже, стыдно за враньё, захотелось догнать его и дать эти несчастные две тысячи. Но он прекрасно знал, что это не решит проблем Андрея, потому что так он был устроен. Было время когда сорил налево и направо не задумываясь, что другие так не могут. Колотил машины почём зря. Даже умудрялся с завязанными глазами через перекрёсток проскакивать на скорости сто километров. Уходил в канаву и даже не доставал оттуда помятую машину. Вёл себя как золотой мальчик. Куда что девалось от прежнего Андрюши? Теперь вот задумался, а что толку. Потерявши голову, о волосах не плачут.

Потом была куча звонков, от которых села батарея, и его телефон вот-вот готов был отключиться. «Ох уж этот телефон! И кто его изобрёл? Руки бы оторвать тому, кто всё это придумал».

Номер был засекреченным, но Панчик почему-то догадывался, кто мог звонить с такого номера. Он постарался как можно больше расслабиться, хотя понимал, что через две-три фразы все его потуги выглядеть крутым мачо превратятся в труху.

– Алло? – лениво спросил он.

– Здравствуй, дорогой. Почему не отвечаешь? Звоню – не берут. Что случилось? Может, у тебя проблемы, так скажи. Я помогу.

– Голос был тягучим, как смола, переходящим на сип. Панчик сразу увидел перед собой бритую голову с выпученными глазами и толстыми губами. Этакий Муссолини без волос. Это звонил Протас. Вор в законе и местный авторитет, общение с которым делало жизнь игрой в кошки-мышки. Кто был кем, становилось понятно уже через минуту общения.

– Дома телефон забыл. Вот пришлось вернуться, – соврал Панчик, потому что говорить правду, это значит оправдываться.

В трубке посмеялись.

– Ты всё не можешь вылечиться от детской болезни?

– Зачем звонишь – время на меня тратишь? – спросил Панчик, понимая прекрасно тему разговора.

– А ты не догадываешься? Сегодня тебя видели с Андроном. А все говорят, что я вор. Вон кто вор. Я его целый год выпасывал. Хотелось бы посмотреть в глаза этому салитёру. Где он сейчас? Дай мне его телефон или адрес.

Панчик, как мог, объяснил, что дела Андрея его не касаются, а телефона у того нет и вряд ли будет, потому что он гол как сокол.

– Ничего. Мы и с дохлой коровы шкуру снимем и китайцам продадим – ответил Протас и посмеялся. – Ладно. Хрен с вами. Ты мне нужен. Пора, как говорится, звать друзей. Накрывать стол. Что, братан? Я бы не против, посидеть где-нибудь. Например, в «Саппоро», или «Интуристе». А можно и в китайском. Там жрачка тоже ничего. Вы же восточные люди, любите всё острое. Может, лапы медвежьи закажем? Или суп из черепахи.

– На лапы я не заработал, – отшутился Панчик. Борщ вкуснее. Давай в интур, там привычнее? Да и музон человечнее.

Панчику ничего не оставалось, как склонить голову и угощать. Этим звонком Протас напоминал, что год назад кое-кто спустил в казино кучу денег, а потом полез в долги прямо там же, и взял у Протаса под расписку ещё столько же и опять продул. А в расписке заложил половину своей квартиры. Что на него тогда нашло, сказать было трудно, словно его кто-то зомбировал. Он просто не владел собой при виде колоды карт, и даже сейчас вздрагивал, вспоминая это событие. Слава богу, неизвестно откуда появился Слон. Должно быть, кто-то позвонил ему, что его напарник сходит с ума и профукивает последнюю недвижимость. Чтобы Панчик не возмущался, Слон слегка стукнул его по лбу, а потом сгрёб бесцеремонно в охапку и вынес из казино вместе с картами, закинул кричащего, в багажник и увёз далеко за город, на какую-то грунтовку, где никогда никто не бывает. Там он его бросил и уехал. Длинный путь обратно и облако комаров отрезвили Панчика и, кажется, вылечили, но расписку не вернули. Деньги он заработал быстро, но Протас их не брал и предлагал переселиться в хрущобу или выплачивать за его законную половину аренду.

Ещё с юности Панчик знал, что брать взаймы нехорошо, а у бандитов – тем более. Ну а писать расписки – вообще опасно для жизни. Но теперь все эти угрызения не имели смысла.

– Ну что, Панчик. Значит в интур? А то у меня что-то в горле першит и нос чешется.

– Вообще-то я с выпивкой завязал. Тебе со мной скучно будет, – старался не сдаваться Панчик. – Но я не против, давай посидим, – выдавил из себя Панчик, чувствуя как его ухо начинает нагреваться от телефона. На том конце опять послышался сдавленный смех, от которого забегали мурашки.

– А ты молоток! Не падаешь духом. И не клянчишь, чтобы тебя пожалели. Ты, наверное, думаешь, что я всю жизнь буду из тебя кровь пить? Так все думают, я знаю. Мне не кровь нужна твоя. Мне нужно, чтобы вы все наконец-то поумнели и почувствовали ответственность.