Вам не испытать облегчения, которое я почувствовал, когда взлетел самолет. Ведь до того, как колеса шасси оторвались от взлетной полосы, я сидел с закрытыми глазами, накрывшись пледом, и был готов к тому, что меня схватят и с силой вытащат обратно.
Полет продолжался недолго. В иллюминатор я стал замечать, что погода постепенно ухудшалась. Посадка же не вызвала тех впечатлений, к которым я готовился. Толпа двинулась к выходу, и мне ничего не оставалось, как следовать за всеми. Первое, что я почувствовал, была жара. Сидя перепуганный в самолете, я не замечал любопытных взглядов соседей на мою теплую куртку и шапку, которые я забыл снять. Багажа у меня не было, поэтому пришлось долго стоять возле сопровождающего, в ожидании остальной группы. Он пытался со мною заговорить, но слов я не смог разобрать и поэтому просто кивал в ответ. Подошла остальная группа. Теперь уже я с любопытством стал их рассматривать. В большинстве своем это были французы. Хорошо одетые и явно готовые познать все прелести отдыха. Мы сели в автобус и отправились в отель. Дорога была ужасной. Люди, которые плохо переносили тряску, стали быстро перебираться в начало автобуса.
– Молодой человек, – обратилась ко мне еще не пожилая, но уже не свежая дама.– Могу ли я присесть рядом с Вами?
Её ласковый голос и броский макияж смутил меня.
– Пожалуйста, – пригласил я.
– О, вы такой галантный. Меня зовут Моника, – сказала она, подмигивая мне.
В этот момент одна из её больших грудей коснулась моего локтя. Я вздрогнул. Она томно на меня посмотрела.
– Как хорошо, что мы с Вами будем жить в одном отеле, – сказал она.
– Да, наверное, – все так же смущенно ответил я.
Монику интересовало многое. Как выяснилось она была тоже из Багровицы и жила в соседнем городке под названием Крыжовиц. Из её рассказа я понял, что она одинокая и глубоко несчастная женщина, которой постоянно не везло с мужчинами. Этой поездкой Моника собиралась перечеркнуть прошлое и попытаться начать жизнь заново. Я же на её вопросы не знал, что отвечать. Пришлось соврать, что я просто лечу в рабочую командировку, и времени на отдых у меня совсем не будет.
Наконец-то мы доехали до отеля. Он действительно меня впечатлил. По сравнению с убогими домишками Багровицы, это был просто дворец. Фасад был отделан белым мрамором, огромные панорамные окна, пальмы и прочая зелень – это первое, что я сразу заметил. Группа стала разбирать чемоданы.
– Мирко! – услышал я голос Моники.
Она стояла согнувшись и пыталась достать огромный чемодан из автобуса.
– Будьте так любезны, помогите мне справиться с моим багажом, – стала кокетливо и немного плаксиво просить она.
Почему-то она решила выбрать именно меня, хоть я стоял намного дальше, чем остальные мужчины из нашей группы. Когда все были готовы, гид пригласил нас на регистрацию. В роскошном холле отеля нас встречали шампанским. Вокруг били фонтаны декорированные золотом, росли пальмы, фикусы и всевозможные цветы. У меня от такого резкого контраста стала немного кружиться голова. Ко мне подбежала Моника с двумя бокалами и стала уговаривать выпить за нашу с ней встречу. Я пытался отказаться, но она была так настойчива, что мне пришлось исполнить её волю. От шампанского голова стала кружиться еще больше, но подействовавший алкоголь немного успокоил мои нервы.
– Регистрация, регистрация, – услышал я со стороны.
Это звал гид, который уже успел расселить всю группу и ждал только нас. Мне достался номер на третьем этаже. Моника просила соседний со мною номер, но получила отказ. Её поселили на втором этаже прямо под моим номером.
– Вы хотите, чтоб я жила на этаже, где живут одни немцы? – начала она упрекать гида.
– Других номеров нет, – стал оправдываться он.
– А если эти немцы захотят что-то сделать со мною? – гневно поинтересовалась она.
– Наш отель оснащен камерами видеонаблюдения и лучшей охраной. Если что-то случится, мы сразу придем вам на помощь, – стал успокаивать её гид.
Монику это очень расстроило. И я решив её успокоить сказал, что она может рассчитывать на мою поддержку. Она сделала печальный вид и сказала, что чувствует себя увереннее под моей защитой. Гид повел нас заселяться. Мы стояли в узком лифте, стесненные другими туристами. Грудь Моники вжимала меня в стенку. Но, судя по её игривым огонькам в глазах, она нисколько этому не смущалась. Двери распахнулись на втором этаже. Гид с чемоданом протиснулся к выходу. За ним, томно вздохнув на прощание, последовала Моника.
Я вышел на следующем этаже. Номер был очень уютный. Из огромного окна открывался прекрасный вид. Прямо под окнами располагался бассейн. Закончив осмотр, я почувствовал, что смертельно устал и повалился на кровать.
Услышав по громкой связи, что началась посадка, бандиты закончили принимать алкоголь и направились к самолету. Заняв места повышенной комфортности, они приготовились к взлету. Больше всех нервничал Кабан, который, как было сказано ранее, очень боялся летать. Попытавшись прочитать какие-нибудь молитвы, он подозвал стюардессу и потребовал еще дозу алкоголя. Его примеру последовали и остальные. Не пила одна Сенка. Её страшно мутило от одной мысли о полете, поэтому она решила не усугублять своё состояние. Стюардессы не успевали проверять пассажиров, потому что Кабан, с частотой автоматной очереди, нажимал на кнопку вызова персонала и требовал еще и еще спасительного спиртного. Заметив это, Медведь приготовился к тому, что скоро мочевой пузырь друга не выдержит, и ему понадобится в туалет. С этой мыслью он отправился в конец самолета. Там он нашел двух человек, которые, судя по их одежде и общему внешнему виду, очень нуждались в деньгах.
– Значит так, Братки, – начал Медведь, – сейчас самолет взлетает, вы делаете вид, что вам плохо и занимаете вон те два туалета в голове самолета. Если вы до конца полета там просидите, то каждый получит по сотне багровок.
Это предложение их устроило. Медведь же довольный собой отправился обратно. Вернувшись, он увидел, что за время его отсутствия ничего не изменилось – Кабан продолжал заливать свой страх. Поделившись своим планом с Удавом, они вместе стали подсчитывать количество алкоголя, выпитое их другом.
Пассажиров предупредили о начале взлета. Под громкие негодования Кабана, стюардессы заняли свои места и пристегнули ремни, перестав снабжать его спиртным. От огромного количества жидкости, живот Кабана раздуло так, что он не смог застегнуть свой ремень. Под насмешки товарищей ему пришлось сделать вид, что все нормально и накрыть свою неудачу пледом. Самолет выехал на взлетную полосу.
– А погодка то нелетная, – заметил Удав, который сидел возле иллюминатора.
Погода действительно начинала портиться. Резкие порывы ветра время от времени сотрясали самолет. На горизонте, пугающе клубясь, стали образовываться грозовые тучи. Пилоту была дана команда взлетать незамедлительно, что он и стал исполнять.
Пассажиры приготовились к взлету. Единственным, кого не волновал взлет, был Кабан, который от огромной дозы спиртного обмяк и тихо посапывал, иногда переходя на храп. Самолет взлетел. Медведь заметил, что нанятые им люди отправились исполнять его приказ. Сам он решил немного вздремнуть, надеясь на то, что когда Кабан будет ломиться в туалет, он успеет проснуться и вдоволь повеселиться. Но сон не шел, потому что Кабан время от времени очень громко всхрапывал, чем будил сидящих рядом пассажиров.
– Сенка! – зашипел Медведь, – толкни его, чтоб не храпел!
– Я боюсь, что он меня задушит, – зашептала в ответ она.
– Если он не перестанет храпеть, то тебя задушу я, – пригрозил Медведь.
Сенка попыталась потолкать Кабана, чтоб прекратить его храп. Но Кабан был так пьян, что не реагировал вообще ни на что.
– Сенка! – опять зашипел Медведь, – я тебя предупреждаю, если он сейчас не прекратит, у тебя начнутся проблемы.
– Что я могу сделать? – зашептала Сенка, – на мои толчки он не реагирует.
– Попробуй посвистеть ему на ухо, – предложил в шутку Медведь, – я надеюсь ты умеешь свистеть, – уточнил он, перейдя на злой шепот.
– Я, я, – стала искать слова для ответа Сенка, – я попробую.
Тяжело назвать свистом те звуки, которые издавала Сенка. Но к удивлению всех, кто был свидетелем их разговора с Медведем, это помогло. Кабан что-то пробормотал и храп прекратился. Но как только Сенка замолчала, Кабан всхрапнул так громко, что разбудил не только Медведя и спящего рядом Удава, но и весь остальной самолет.
– У Вас все хорошо? – поинтересовалась прибежавшая на громкий звук стюардесса.
– Да, просто мой друг немного боится летать, – успокоил её Медведь.
Как только стюардесса ушла, он бросил на Сенку такой страшный взгляд, что она сама все поняла: если еще раз такое повторится, ей не жить. Поэтому, следующий час она была занята тем, что свистела на ухо Кабану, охраняя сон Медведя, Удава и всего самолета.
Сон прервался резко и неожиданно. Самолет залетел в грозовое облако. В иллюминаторе сверкнула молния. Прогремел раскат грома. Самолет с силой тряхнуло. От этого толчка Кабан, который не смог пристегнуться, со всего размаха ударился головой о передние сидения. Медведь, который сам только проснулся, но сориентировался в сложившейся ситуации быстрее всех, стал в шутку громко призывать Господа, чтоб тот не дал им разбиться. Удав, понявший к чему клонит его сосед, начал во весь голос просить у Кабана прощения за все злые деяния, которые он ему причинил. От удара глаза Кабана гневно распахнулись. Он начал оглядываться по сторонам, пытаясь понять что происходит. Увидев своих товарищей, которые молились и просили прошения, и ощутив сильную тряску, Кабан не на шутку растерялся. Все его тело покрылось липким потом. Самолет тряхнуло с еще большей силой.
– Что происходит? – запинающимся голосом пробормотал Кабан.
– Падаем, Кабанчик, сейчас в лепешку разобьемся! – начал нагнетать страх Медведь.
Услышав вопросы Кабана, Удав прибавил в голосе душераздирающие нотки и стал еще быстрее тараторить, вымаливая у него прощение.
От следующего толчка, потолка посыпались кислородные маски.
– Мы сейчас умрем? – уже не помня себя от страха, спросил у Медведя Кабан.
– Молись, Кабан. Молись и тогда может быть и пронесет, – ответил ему Медведь, который понял, что сейчас Кабан может поверить во все.
О проекте
О подписке