Цитаты из книги «Саша, привет!»

– Удачи вам. Пусть всё будет не больно. – Спасибо.

– Но ведь можно вас будет вызвать? – Да, пожалуйста. Я не очень понимаю зачем, но, если что, вызывайте. – Спасибо. А может быть, посоветуете мне какую-то медитацию? – Знаете, я смотрю на вас и понимаю, что вы вряд ли будете практиковать медитацию. Вам это всё на хрен не нужно. Но, если хотите, вот вам медитация. Универсальная медитация, вечная, альфа и омега. Короче, надо сесть поудобнее. Вот, у вас тут кровать хорошая. Сесть с прямым позвоночником. Подышать немного. Глубокий вдох и выдох. И дальше сидите и останавливаете внутренний диалог. Пришла мысль – прибивайте её, как муху. Старайтесь, чтобы в голове мыслей не было. Это самая главная медитация в жизни.

– Ну, может быть. – В общем, мне кажется, лучший вариант – просто подписать бумагу, чтобы я к вам больше не приходил. – Вы прямо вот не хотите ко мне приходить? Не хотите поддержать человека, приговорённого к смертной казни? – Вот вы спросили меня, и я вам прямо отвечу – нет, не хочу. – Да? Странно. – Потому что я вам всё равно ничем помочь не могу. Это какая-то дикая бюрократическая идея – что мы, представители, блин, традиционных религий России, должны приходить к приговорённым и как-то их, типа, утешать. Мне смешно от этого, если честно. Я ржу просто. – Да, я вас понимаю. Давайте, если хотите, я подпишу эту вашу бумагу. – Да, давайте. Тем более, если вдруг надо будет, чтобы я пришёл, вы сможете подать специальную заявку. И я приду. Но я не думаю, что это нужно. – Хорошо. Я, если честно, думал, что вот придёт лама и меня как-то успокоит. Буддисты вроде бы такие умиротворённые, спокойные, мирные. – Буддисты все разные. Обычные люди. Если бы вы не были в заключении, я бы посоветовал съездить в Туву. Там живут буддисты, и там такой ужас творится, что не приведи господь, как у вас, православных, принято выражаться. – Я не православный. – Да всё равно. Там просто такое творится. Первое место в России по убийствам. Грабят, насилуют. Это всё буддисты. Японцы тоже буддисты. Знаете, наверное, что они с людьми делали в войну. Это же поверить нельзя. Буддисты! Последователи Будды! А вы говорите. Обычные люди. Такие же, как и все остальные, мусульмане, христиане. Такие же примерно мудаки.

– А вы верите? – Во что? – Ну… в реинкарнацию. – Вы знаете… кстати, как вас зовут? Как по батюшке? – Сергей. Можно просто Сергей. – Сергей. Хорошо. Очень приятно. Сергей, знаете, вот вы спрашиваете, верю ли я. Я верил, конечно, раньше. Но сейчас я даже не знаю, как вам сказать. Это просто то, что я должен говорить. Я как-то свыкся со всем этим, а верю я или не верю – я не знаю, вот честно. Знаете, когда ты буддист, ты как-то немного теряешь ощущение прочности реальности. Всё немного начинает плыть. Это довольно трудно объяснить. – Я, кажется, понимаю. – Вряд ли вы это понимаете.

В буддизме такая утешительная концепция множественности инкарнаций. Я думал, вы мне что-то об этом расскажете. – Да что в этом утешительного? Что хорошего в этой самой реинкарнации? Сначала дикие муки рождения. Ну, родился. Страшное детство. Привыкание к этому миру. Где вы переродитесь – неизвестно. Знаете, хреново переродиться в касте сборщиков пластикового мусора где-нибудь в Мумбаи, врагу не пожелаешь. Вот. Дикое детство с осознанием своей беспомощности. Страшные все эти мучения детские. Когда понимаешь, что родился в хреновой семье и вообще в хреновых условиях. Потом школа, взросление, мучают тебя там по-всякому. Ужас! Потом стал взрослым и понял, что у тебя в жизни нет никаких перспектив. Потом живёшь. Потом дико, мучительно болеешь, потом умираешь. Что в этом хорошего? – Ну как же. Можно ведь хорошо переродиться. Ну вот вы же, например, лама. – Да, я лама. Если я расскажу вам, как протекала моя жизнь до того, как я стал ламой, вы, наверное, поседеете. Да я, если честно, и не очень помню, потому что это было очень страшно. Если переродиться хорошо, то рождение и детство всё равно будет мучительным, юность тоже, ну потом нормально, конечно, станет, уже в зрелом возрасте, если хорошо переродиться. А там опять болезни, мучения и смерть. Толком и не насладишься. Нет, если, конечно, переродиться сыном британской королевы или президента Бурятии, то можно неплохую жизнь прожить, но это мало кому так везёт.

– А много вас, таких вот волонтёров? – Нет, не много. Сейчас я одна. Не хотят студенты, люди. – Не хотят общаться с приговорёнными к смерти? – Да. Не хотят. Простите.

Вы очень привлекательная девушка. Почему бы перед смертью не пообщаться с таким красивым социологом.

Серёжа идёт по коридору в сопровождении Никодима, поворачивает в Основной коридор, останавливается перед широкой белой полосой. Серёжа спрашивает Никодима: – А можно сфотографировать Сашу? – Да, конечно, пожалуйста. Серёжа фотографирует Сашу – страшный белый пулемёт с многочисленными дулами, который когда-нибудь его убьёт.

– А зачем вот это всё сделали? Ну, вот эту систему, когда при тюрьме… – При Комбинате. – Ну да, при Комбинате, сделали вот эту систему священников разных религий? И почему только четырёх религий? Почему нет католиков, протестантов, индуистов, не знаю… даосов каких-нибудь? – Я не знаю. Мне кажется, и в вашем, и в моём положении лучше просто с этим смириться. Наше с вами положение, по сути, одинаковое. Мы оба скоро умрём. Мне кажется, не стоит заниматься такими поверхностными вопросами, как номенклатура священников разных религий в тюрьме, где содержатся приговорённые к смертной казни.

– Я, знаете, тут работаю… это не лучшее место работы для муллы. Но вот так. И я как-то понял, что моя задача – не привлечь людей в ислам (хотя и это тоже), а просто как-то помочь человеку, без религиозных различий. Я не строю иллюзий, что вы броситесь в ислам, станете истовым мусульманином. Это было бы очень хорошо, и я был бы искренне рад этому, но это всё хорошо, когда впереди жизнь, а когда впереди жизни нет, как вот у вас, это всё глупые иллюзии. У нас тут четыре священника так называемых традиционных религий России, мы постоянно общаемся, да что там, мы дружим, и мы уже давно знаем, что человек, когда над ним нависла неумолимая смерть, не хочет принимать никакую религию, тем более не хочет никуда переходить. Всё это глупые бредни – что я сейчас вам расскажу об исламе, и вы примете ислам. Не примете. – Да, не приму. Зачем? Не хочу. – Да, я вас понимаю.