Читать книгу «Скреплённое» онлайн полностью📖 — Дмитрия Бутрина — MyBook.

Учение о диктатуре ЖЭКа

28 сентября 2012

Держать в уме рабочую модель того, с чем собираешься бороться или, по крайней мере, того, чему намерен оппонировать, всегда полезно. Эпидемиологу, обнаружившему на месте предполагаемой эпидемии грандиозный коллективный запой, легко – но горе врачу, который, не щадя времени и здоровья, рискуя жизнью, пятые сутки в полевых условиях ищет возбудитель загадочной хвори, легко определяющейся по характерному запаху в дыхании страдальцев, читает в растерянности немецких авторов, изучавших тропические лихорадки, ломает глаза над микроскопом, ищет различия в симптомах, прописывает больным хину и постельный режим. Наконец, душа не выдерживает, из саквояжа достается бутылка французского коньяка, ночь над книгами пролетает быстрее, керосин сам заканчивается в лампе – и наутро доктор понимает: загадочная инфекция сразила и его самого. В деревне неграмотные крестьяне пытаются, дураки, лечить грозные симптомы картофельным самогоном – ну, какое тут просвещение, Бог мой. Prosit.

Возможно, некоторые мои соображения по поводу природы наблюдаемой в политической реальности фантасмагории помогут формированию той самой рабочей модели «режима» или, если хотите, «системы», которая «прогнила сверху донизу» и которую «пора менять», пока она нас всех не упромыслила. С моей точки зрения, в этом месте сообщество активно рефлексирующих над недостатками правящего режима имеет некоторый набор возможно и верных в том или ином смысле, но крайне неудобных в работе и несовершенных моделей, дающих сбой на самом интересном месте. Например, представление о действующей российской власти как о бодрой и циничной, все прекрасно осознающей клептократии то и дело натыкается на неудобные факты. Например, с упорством, достойным лучшего применения, эта клептократия, в рамках нашей модели плевать хотевшая на любое общественное недовольство, инициирует внутри себя антикоррупционные кампании, причем пусть и с низкой, но явно ненулевой эффективностью. Как хотите, а профессионалы-карманники, раз в полгода по своей воле предлагающие полиции расставлять в трамваях видеокамеры или вооружать кондукторов, – это логическая проблема. Конечно, мы уже давно научились снимать все подобные несоответствия в отношении Владимира Путина и иже с ним излюбленным способом средневековых аналитиков-бенедиктинцев – указанием на дьявола, который там за спиной (в российской реальности в роли коллективного нечистого выступает КГБ СССР и его реинкарнации). Но даже бенедиктинцы пытались изучать руководящий состав адовых сил, взаимоотношения князя неправды с прямыми подчиненными и его логику, привычки, повадки – например, много времени было потрачено на то, чтобы определить, глуп ли почти всемогущественный при этом сатана или же он большой интеллектуал, но стеснен в действиях вышестоящей инстанцией. В российской реальности до этих споров доходили редко, достаточно того, что режим авторитарен (есть также особое мнение, что тоталитарен похуже Сталина, и лучшее в его ассортименте придумок нас еще ждет), репрессивен (массовые репрессии впереди и по сути неизбежны), рефлексивен и склонен к размышлениям о том, как творить зло более эффективно (от запрета Интернета нас спасает только желание таинственных архонтов ФСБ сделать это разом и понадежнее), и абсолютно бездуховен. Последнее исключительно важно – каких-либо идеалов, ценностей, воззрений, которые защищают эти люди и на которые можно было смотреть без изумления любому разумному человеку, там быть не может.

Не вдаваясь в эту увлекательную по-своему схоластику, я бы предложил другую – пусть и негероическую, но, с моей точки зрения, чуть более операциональную модель противника. Представим себе, что российская власть есть не скованный маммоной с ее миллиардами долларов и яхтами конгломерат прохиндеев, а явление, хорошо и печально известное любому городскому жителю. А именно, жилищно-эксплуатационную контору, говоря проще – ЖЭК.

Следует, конечно, сразу оговориться – если бы лично мне предложили на выбор: противостоять банде уголовников или ЖЭКу, я бы без всяких колебаний выбрал первое.

ТРАДИЦИОННЫЙ СОВЕТСКИЙ ЖЭК ЕСТЬ ЯВЛЕНИЕ, НЕДООЦЕНИВАЕМОЕ ОБЩЕСТВОМ, – ЭТО СТРУКТУРА МНОГО БОЛЕЕ ОПАСНАЯ.

Никакому бандиту не под силу тот кошмар, в который без видимого усилия, левой пяткой, может превратить существование домохозяйства даже не очень злонамеренный управдом. К тому же ЖЭК есть структура, почти идеально приспособленная для обороны и защищенная от любых попыток на нее воздействовать извне: многие поколения советских людей пытались противостоять этому явлению, потратили на это значительную часть жизни, а многие – и сломали себе жизни в борьбе с этим монстром. Жертв агрессии ЖЭКа в СССР вообще было показательно больше, чем жертв КГБ. Тем не менее, в своих базовых началах ЖЭК – феномен иной природы, нежели тирания плохо видимого союза олигархии и силовиков, нежели диктатура особого класса над остальными классами, нежели филиал мирового тайного правительства и нежели банда злонамеренных кретинов, по необъяснимому капризу истории владычествующая над вполне себе приличным европейским народом.

Я полагаю, что метафора действующей российской власти как ЖЭКа, разросшегося в силу обстоятельств в жилищно-эксплуатационную вертикаль власти, возможна и в силу истории этой власти. Говоря о ренессансе советских порядков в текущей реальности, мы лишь констатируем: реформы первого десятилетия российской власти были достаточно локальны, а распад действовавшей советской системы взаимоотношений власти и общества не был столь всеобщим, как это принято считать. Например, «путинское большинство», существовавшее в каком-то виде в 2003—2010 годах в российском обществе (сейчас, во второй половине 2012 года, я полагаю, его уже не существует – как не существует и оппозиционного большинства, есть вакуум власти между двумя меньшинствами – провластным и оппозиционным), вполне можно считать нераспавшимся по существу советским большинством голосующих за кандидата единого блока коммунистов и беспартийных: в России оно лишь в один момент, на выборах 1996 года, было близко к исчезновению, но известными стараниями этот момент был пройден и к 1999 году все пришло к норме – большинству за власть. То же самое, по моему мнению, произошло и собственно с властью: распад, где-то значительно ускорявшийся реформами, где-то идущий своим чередом, разрушил большую часть советской властной ткани. Институциональное строительство в новых условиях где могло заполнило прорехи новым материалом, качество которого можно обсуждать, но не сейчас: важно, что распад практически не затронул «эксплуатирующую» ветвь власти – вертикаль ответственных за рядовое, повседневное функционирование государственного аппарата, управляющих за «материальную» ее составляющую: недвижимость, трубы, дороги, подстанции, кабельные колодцы, канализацию, вентиляцию.

Было бы глупо говорить, что это плохо: самораспустившийся ЖЭК – угроза жизни много большая, нежели деградировавшее областное законодательное собрание или спившийся губернатор. Любовь населения к «крепким хозяйственникам», в большинстве своем выживавшим в любое политическое волнение последних 20 лет, во многом должна была бы поумерить презрение к ним оппозиции, поскольку населением здесь движет банальный здравый смысл: если выбирать между свободой слова и электричеством, то осудить выбирающего электричество может только очень большой вольнолюбец. Действующая же сейчас в России власть с ее «прагматизмом», «экономоцентризмом», стремлением к «диктатуре права» в специфическом понимании сотрудника ЖЭКа (право есть обязательная к исполнению письменная инструкция прямого действия по всем возможным вопросам человеческой деятельности – бытие, не предназначенное к урегулированию законами, не существует) – это в основном то, что осталось нам в наследие от советской реальности. Это, на мой взгляд, не новообразование (во всяком случае, не «раковая опухоль»), а органическая часть прошлого. Большая часть других составляющих советской власти была или ампутирована (как, например, цельная советско-коммунистическая идеология, армия как социальный институт и как орудие внешней и внутренней политики, политическая полиция, система централизованного экономического планирования), или атрофировалась лишь с частичным замещением новыми элементами (специфическая образовательная система и система подготовки управленческих кадров, федеральное правительство и министерства, торговля и логистика, управление промышленностью и трудовыми ресурсами). Хозяйственная же инфраструктура хоть и обветшала изрядно, но осталась работоспособной: остался почти в полном одиночестве ЖЭК, на которого вся окружающая реальность, как он ее понимал, и свалилась в качестве предмета исключительного ведения. Там, где ранее управление осуществляли ответственный партийный работник, военком, чекист, генеральный директор, главврач, академик и завхоз, остался по существу один завхоз. Схватившись за голову в 1999 году, персонал ЖЭКа начал лихорадочно восстанавливать всю реальность – с результатом этого мы, по моему разумению, в каком-то смысле и имеем дело.

Я развиваю эту метафору не для того, чтобы обидеть кого-нибудь во власти, будь это Владимир Путин, Дмитрий Медведев или любой другой представитель властной элиты.

ОНИ, СЛАВА БОГУ, ЭТО ЧИТАТЬ НЕ БУДУТ, ИМ БЫ ИВАНА ИЛЬИНА ДОЧИТАТЬ, ЧТО ИМ ЭТИ МЕТАФОРЫ.

Но из соображения «российская власть есть гипертрофированный ЖЭК» вытекают некоторые, кажется, полезные следствия.

В первую очередь, в большинстве случаев достаточно бессмысленно противостояние действующей власти в поле идеологий. Как и многое другое, текущая идеология российской власти не рассматривается ею как что-то необходимое с точки зрения логики ее работы. ЖЭК в 2001—2002 годах помнил, что на месте, где с 1999 года зияла изрядная прореха (в 1991—1997 годах там шел процесс замещения одной идеологии другой, но крайне неактивный, в отличие от распада старой ткани), должно быть что-то. В отличие от фановых труб и разбитого изолятора на столбе, этому слишком большого значения не придавалось, поэтому все, что лепилось поверх второстепенными сотрудниками из подручного материала при дефиците любых ресурсов, всегда выглядело и выглядит неубедительно. Для текущей власти это поле, в сущности, неважно: какая разница, есть ли у «Единой России» план, годится и состоящий по существу из одного заголовка «план Путина», и так сойдет. Это на порядок менее важно, чем дело жизни – бесперебойное функционирование домового хозяйства.





1
...