Как вы наверно уже успели заметить, звали Смолу Колян. Думаете, это прикол. Ни в коем разе, просто видимо в страну пришла эпоха Колянов еще с незабвенных девяностых, то ли это Бог награждал особый тип людей таким именем, как бы маркируя их и ставя свой знак качества данного типа данному типу, то ли это какое-то невероятное стечение обстоятельств, схожести мыслей и идей родителей, в свое время оказавшихся у дверей ЗАГСа, преисполненное фатализмом судеб их новорожденных чад. Правда были еще Толяны и Вованы, но преобладали, нужно отдать им должное, все же Коляны. Да и бог с ними, сути это не меняет, да хоть Евлампий и Ксенофонт, лишь бы как говорится, человек был хороший, по крайней мере в своем деле. А Колян им был, он даже не представлял другого развития своей судьбы. Нет, не из-за недостатка ума, а просто не представлял, без каких-либо причин, следствий и ударов судьбы.

Колян с детским похотливым любопытством разглядывал ноги девушек в коротких юбках, глупо улыбался, посмеивался как дурачек чему-то своему, частенько оборачивался к товарищу и тыкал пальцем в сторону очередных ног, пытаясь привлечь его внимание, при этом что-то пытался для большей убедительности сказать, но лишь бесвязно мычал, расплываясь в еще большей глупой улыбке. Шпала брезгливо косился на него взглядом, полным чувства превосходства цивилизованного туриста над дикарем из дебрей Амазонки, безгранично-наивно радующегося блестящей погремушке, и думал о бессмысленности мира, в чем-то вполне резонно полагая, что творец был не совсем вменяем при его создании. Вышедший из дремы и приподнявший голову с руля третий участник событий Леха "Була", не думал ни о чем, поскольку пребывал в том мерзком состоянии между сном и явью, когда еще ничего не охота, но уже что-то требуется от абсолютно инфантильного и вялого организма.

Вся троица оказалась вместе в машине не просто так, что порой случается с молодыми людьми в этом прекрасном возрасте, не дабы погонять по улицам города в поисках приключений и девушек, которые непрочь чтоб их потанцевали, серьезное дело привело их к зданию университета. Как бы сказал по этому случаю известный в узких кругах бандит по кличке Клизма – качество нынешних серьезных дел заметно отличается от былых, родом из девяностых, дел, по разделу сфер влияния в частном секторе бизнеса, в комплекс которых в обязательном порядке входили: наезд, стрелка и торжественные похороны, а главным действующим лицом был пистолет – как там у поэта: "Ваше слово, товарищ маузер" – нынешние серьезные дела требовали более вдумчивого, разборчивого, душевного, что ли, подхода. Тут с пистолетом не сильно-то и развернешься, с учетом того, что ломом, против которого, как известно, нет приема, в нынешних реалиях выступали небезызвестные госструктуры. Когда тебя прессуют незаконные бандформирования это одно, а когда вполне себе узаконенные… В общем, это раньше абориген криминального мира мог с профессиональной гордостью и сарказмом заявить – дела у прокурора, а у нас делишки – то сейчас недостаточно серьезное отношение к серьезным делам вполне могло вылиться боком, да таким, что на всю жизнь боком и останешься. Как выражался тот же Клизма, "боковой" – это не тот, кого поставили раком, опустили, отпустили, а тот, для кого выпрямиться, стать прямоходящим уже невозможно, вследствии нестерпимых болей в позвоночнике души. Потому даже идя на простой грабеж, сто раз подумаешь в выборе клиента. Это гопникам по барабану, но там свое, из гопников в "люди" фактически невозможный перфоманс, если задержался в этом счастливом блаженном состоянии, где присутствует прежний принцип – поставили, опустили, отпустили, на веке вечные зависая в отпущенниках. У серьезных людей куда как все серьезней. Серьезный человек изначально настроен на новое мышление, напрямую связанное с капитализмом – деньги должны делать деньги, а не тупо пропивасиваться после очередного гоп-стопа. Серьезный человек пушку в руки берет разве что если лоха надо вернуть в реалии земли, после того как тот подрезал тебя на дороге и начал борзеть, а биты как назло под рукой не оказалось. Ну это ладно, не будем больше задерживаться на описании современных деловых людей, все живем сейчас, знаем и без моих потуг.

Так как Колян и К° были рядовыми бойцами и до серьезных пока как-то не дотягивали, то пушки и соответственное к ним отношение все еще присутствовали в их рядах. Покрутить в руках, пострелять на природе по бутылкам они любили. В деле тоже частенько применяли, но конечно не в соизмеримых с девяностыми пропорциях. Серьезность любого дела, скинутого им свыше, подразумевалась сама собой, обсуждению не подлежала и требовала обязательного исполнения, порой даже пошагово и в деталях. Думали наверху, внизу исполняли и радовались упоминанию фамилии и должности бойца в списках поощренных на корпоративном празднике. Типа – киллер Николаев славно постарался в этом месяце на благо процветания компании, устранил недобросовестного конкурента. Или даже так, старший менеджер отдела по связям с конкурирующими компаниями в личной встрече с представителями оных качественно решил вопросы по взаимодействию в работе с банковским сектором. Ладно, опять отвлеклись.

Колян с коллегами работал в отделе киднеппинга. Это было новое направление в их бандитском бизнесе, малоосвоенное, но по мнению начальства весьма перспективное. Банда хоть и была средней руки, но бабло и интересы уже заметно превышали собственные способности пищеварительной системы, старая история про жадность и фраера. Но им пока везло, в серьезные переделки ни руководство, ни рядовые бойцы не попадали. В активе банды было три похищения, два с целью непосредственного приобретения прибыли и одно, связанное с отъемом бизнеса. В первых двух случаях похищенных убивали, в одном случае обоготившись, в другом нет, а в деле с отъемом похищенного пришлось отпустить, ну там своя специфика, жаловаться он вряд ли бы куда побежал. Впрочем, всех подробностей бойцам знать не полагалось, так что особой разницы не было, какая там специфика. Насчет предстоящего дела бандиты тоже не были введены в курс, "на руки" получены пошаговые инструкции и вперед к победе идей и желаний.

– Что, Колян, рецидив любви, – по-прежнему меланхолично разглядывая потолок, сказал Шпала, – беги, Колян, от этих пошлых мыслей. Оно изобилует множеством негативных побочных эффектов. Таковых как дети, празднично-выходные поездки к теще на блины и вечно-недостроенная дача с непрополотыми грядками, домашние тапочки и наваристые борщи служат малым утешением и компенсацией за моральные и физические страдания, как следствие большой, неповторимой и пылкой. Ты наверно искренне считаешь, что халявных секс все сгладит и преобразит будни семейной жизни в ежедневный праздник, позволь с тобой не согласиться, через несколько лет он превратится сначала в работу, без видимых доходов, потом в неприятную обязанность, закончится все обузой, при одной только мысли о которой у тебя будет все опадать, а сам ты станешь во сне наблюдать толстозадую и желанную соседку Вальку, но в реале бояться с ней каких-либо сношений, поскольку законом прописан негласный брачный договор при разделе имущества в связи с разводом, а за ипотеку тебе еще платить и платить. Нет, Колян, эти ноги дурно пахнут…

– Слышь, оставь свои педиковские мысли при себе, – Колян усек, в его понимании, главное в монологе словоохотливого товарища, – если ты баб не любишь, сшей себе килт и хреначь на гей-парад.

– Да, какой же ты все-таки трудный, – Шпала даже повеселел от возможности продолжения развития темы. – Я, Колян, к геям отношусь инфантильно, а не как ты фанатично-нетерпимо, что видимо говорит о том, что из нас двоих латентным гомосексуалистом являешься именно ты. А коль удосужился выучить загадочное слово килт, с гипотетически-отдаленным представлением о нем, то знай, гордые горцы, во главе с Дунканом Маклаутом, никогда тебе не простят грязных намеков на их сексуальную ориентацию.

– Я те щас за педика пальцы сломаю, – Смола резво повернулся к напарнику и злобно уставился на довольное, ухмыляющееся лицо Шпалы, – не гипотетически, а реально.

– Ну, ну, Колян, успокойся, про педика не я, а ты начал, – Шпала вновь струхнул, не выдержав жесткого пронизывающего взгляда, – ты не понял сути моих слов про любовь…

– И понимать не хочу, – фыркнул Колян. – Да и кто тебе сказал, что я в какую-то любовь играть собрался. У меня разговор короткий, как говорит Клизма – увидел тело, действуй смело, трахни его всеми доступными способами.

– Ну, считай, что я тоже о непорочном зачатии, – явно не для Колянова понимания, а может, наоборот, как раз для него, съязвил Шпала.

– Умный да. Телки сами просятся, чтоб их станцевали, и больше чем уверен, никто о скором замужестве во время секса из них не думает. Бабам кайф нужен, а не дети и борщи.

– Как говаривал небезызвестный классик одного из революционных движений – сексуальная революция, о необходимости которой так много говорили в последнее время, свершилась. В умах и поступках освобожденного пролетариата. Тут можно вернуться к предыдущему разговору о ломке моральных устоев. Ура, товарищи, пролетариат теперь свободен, абсолютно свободен от догм и навязанных норм поведения и мыслей. Не дрефь, Колян, я с тобой. Дети все равно в пробирках теперь рождаются. Не..по..ро..чно… А порок теперь не более чем спорт – баб-слей к примеру.

Чиркнула зажигалка и в воздух взвился синевато-серый дымок сигареты. Окончательно пришедший в себя в ходе занимательной беседы сотоварищей Була глубоко затянулся и сказал:

– Не, а я понял Шпалу. У меня двоюродный брательник в деревне вот так танцевал, танцевал и дотанцевался до двойни в одном месте и до тройни в другом. Сейчас в одном месте борщи и теща, в другом алименты.

– О как, отец героин получается. А еще говорят низкая рождаемость у нас, и заметь Колян, без всяких пробирок, прокатился, так сказать, обдуваемый ветрами кайфа на бобе, – усмехнулся Шпала.

– В деревне понятное дело, – возразил Колян, – они ж трахаются без разбору и меры что кролики. Без

предохранительных гандонов. Отвечаю, братана сразу новая родня на стволы и ножи поставила, тут хочешь не хочешь женишься.

– А ты че, Колян, думаешь в городе все на халявку прокатит, бабы щас умные и меркантильные, – сказал Шпала. – Вот что с тебя взять? На секс-монстра ты явно не тянешь, тут еще двояко, получишь с тобой кайф или одни мучения. Посему, танцовщица сразу в уме имеет две вещи – единовременную мзду, за зря потраченное время, либо вечный оброк, который клиент будет отрабатывать всю оставшуюся жизнь. Небольшую мзду ей гордость не позволяет брать, она ж не проститутка, а бриллиантами осыпать ты не в состоянии, поэтому вывод, ноги, которые согласятся лечь с тобой в постель, скорее всего в отдаленной перспективе имеют ввиду замужество с непременным участием твоей персоны.

– Ага, разбежался, пинок под зад и алфидерзейн, – глумливо показал зубы Колян. – Ног много, я один. В пинок я от всей души вложу и мзду, и перспективы…

– Колян, я смотрю ты вообще скоро спать перестанешь, ты ж в школу даж из сексуальной тяги к одноклассницам не ходил. А тут целый алфидерзейн, давича килт…

– Не глупей тебя, улица многому учит. Хошь скажу, как по-даговски пальцы сломаю будет.

– Кто о чем, а Колян о ракетах… Не, реально, Смола, может ты втихушку под одеялом "Что?Где?Когда?" смотришь.

– Блин, ну все достал…

Смола всем телом уже было развернулся к навязчивому подельнику, собираясь не на словах, а на деле объяснить Шпале, как будет по-даговски сломанные пальцы, но в это время Була выпрямился как штык, насколько это было возможно при его габаритах в просторах малолитражки, поднял согнутую в локте руку, дабы привлечь внимание товарищей и тихо, словно боясь посторонних ушей, сказал:

– Моменто море, господа, кажись она тяпает…

Шпала, не сразу въехавший в суть, хотел было развить понимание не совсем в тему сказанного словосочетания "момент аморе", на сей раз глумясь над Булой, но вмиг успокойлся под прицелом пронзительно-уничтожающего взгляда Смолы.

О девушке из высшего общества можно только сказать, что она девушка из высшего общества. Все наше представление о ней исчерпывается сводками светских новостей, глянцевыми журналами и мыльной литературой, зачастую написанной ей же самой либо страдающими катаклизмами души домохозяйками. Известно, что она богата, окружена толпами альфа-самцов либо наоборот, печально одинока. Она является непременной посетительницей презентаций, показов мод, выставок современного искусства, элитных ночных клубов и прочих культурных мероприятий топ-уровня. Ее интересы в нашем представлении лежат в области бриллиантов, яхт и дорогих машин. А ее голубая мечта – получить приглашение на закрытую вечеринку по поводу рождения британского наследного принца – зачастую так и остающаяся голубой мечтой, поскольку наследные принцы рождаются не часто, а девушек из высшего общества много. Еще известно, что она пинками открывает любые двери, даже самые могучие и неприступные, по крайней мере она сама так о себе думает и говорит. А простой обыватель зачастую не видит разницы между девушкой из высшего общества, светской дамой и элитной проституткой. И это пожалуй все, что мы знаем о девушках из высшего общества (ну если, конечно, не считать собственных локальных домыслов), впрочем не более нам известно и о самом высшем обществе.

Лиза была той самой девушкой из высшего общества. Исходя из всего вышесказанного, я не стану описывать, какой она была на самом деле, дабы не вносить сумятицу в умы читателей и не разрушать устойчивые радующие душу мифы, о жизни девушек из высшего общества. Скажу только то, что отец ее был местного уровня промышленным магнатом, а сама она в данный момент спешила на встречу с тем самым альфа-самцом, невзрачным парнишкой из паралельного курса университета, чья принадлежность к высшим социальным слоям была очень и очень условна. Да, да, вы не ослышались, Лиза училась в провинциальном университете, а альфа-самец не был даже перспективным ботаником, не говоря уже о богатстве и положении в обществе. Ну не станем на этом зацикливаться, развивать тему противоположностей, да и вообще отклоняться от заданного повествования, к тому же ни парнишка, ни университет больше нам не встретятся. Лизе было 18 лет, она была стройна, красива и блондинка (вот ржать только не надо, на моем жизненном пути встречалась блондинка, за пару секунд складывавшая в уме десятизначные цифры, другое дело, что они по обыкновению назывались суммами денежных единиц, но суть-то от этого не меняется, сами попробуйте, не уверен, что у вас даже с денежными единицами получится).

Лиза припарковала машину на стоянке, пересекла тротуар метрах в трех от автомобиля бандитов, завернула за угол и направилась в сторону университетского стадиона.

– Вишь, она не только умница и красавица, а видимо еще спортсменка и в душе комсомолка, – сказал Шпала, наконец-то понявший, в чем суть предупреждения Булы. – Давай за ней, там гаражи, она полюбому через них пойдет.

– Щас нет комсомольцев, – усмехнулся Колян, – активисты есть, а комсомольцев нет.

– Ты разницу видишь? А ну да, у комсомольцев идеалы были и совесть. Так они щас лишние, это, Колян, тяжкий груз, это, Колян, гири на шее спортсмена, приготовившегося к заплыву на дальнюю дистанцию жизни, утопнешь, Колян, не станешь победителем, ты даже проигравшим не станешь, ты просто утопнешь.

– Хватит философствовать, ты командуй, – сказал Була, провожая внимательным взглядом девушку за угол. – И кто тебя только старшим поставил, в гробу я таких старших видал.

– В гробу говоришь… Я же тебе сказал, медленно за ней… А все претензии к руководству…

Була нажал на газ, машина дернулась, сидевший впереди Смола, склонившийся вперед, будто желая заглянуть за угол, ударился головой о лобовое стекло и тихо сматерился.

– Була, ну ты как-нибудь поосторожней что ль, нам Коляновы мозги во как нужны еще будут, – съехидничал в очередной раз Шпала, и продолжил на прежнюю тему, пока машина неторопливо поворачивала за угол: – Вот, Николай, смотри, с чем рифмуется слово комсомолец, сразу навскидку, без раздумий…

– Многоженец, – Колян был рад, что Шпала не стал развивать тему его мозгов, потому поддержал разговор.

– Не, Колян, во-первых не в рифму, а во-вторых давай без фрейдовских умозаключений, а по-простому, типа – огурец молодец, – развеселился Шпала и тут же осекся, понимая, что огурец-молодец еще более по-фрейдовски, но вслух ничего не сказал.

– Ну тогда, многоборец, – Колян не знал толком, что такое фрейдовские умозаключения, но благоразумно переспрашивать не стал.

– Ну, конечно, рифма тугая, зато как в точку, – Шпала похлопал одобряюще по плечу Коляна. – Вот, многоборцами они по своей сути были, многого хотели, даже исренне, не их вина что мало получалось, максималисты в общем. Ну а вот навскидку, активист.

– Тракторист, – заржал Була.

– Тупо, конечно, но тоже в чем-то попал, прут как трактора, по бездорожью – ломая кусты, деревья, по асфальту – превращая трассу первой категории в бездорожье, а по целине – вспахивая борозды для посева семян новых веяний, под чутким руководством главного агронома. Но я бы сказал – карьерист, ясно и понятно, без Фрейда и метафор. Эгоист еще более в точку.

– Садомазо…

Машина резко затормозила, свернув за угол первого же гаража, упершись прямо в девушку. Смола, не договорив, вновь ударился лбом о лобовое стекло, видимо на этот раз сильнее, поскольку взгляд его в первые секунды был немного странным и мутным.

Отскочившая в сторону девушка чуть оторопело и зло посмотрела на сидевших в машине парней. Она не выглядела испуганной или растерянной, а даже наоборот, была довольно активной и решительной.

– Куда прешь, баран?!.. Обкурился что ли… Права, блин, понакупают, быдлы…

Смешнее всего в этот момент было смотреть на Коляна, его взгляд и без того был весьма загадочен после удара, а после слов девушки он стал выражать всю накопленную веками боль угнетенного народа вкупе с тоскливой злостью старого импотента на выпускном балу гимназисток. Желания и возможности – вечный плохо решаемый вопрос человечества. Колян, видимо, хотел в этот момент даже не сломать пальцы, а убить девушку, но в то же время было понимание, что товар, по крайней мере до определенного момента, не может быть испорчен.

– Ты че, падла, кобыла, ругаешься, – сказал Колян, не найдя ничего более подходящего соответствующему моменту.

Девушка скривила рот, оценивая интеллект оппонента, и сказала:

– Мудак первобытный.

– Коротко, ясно и доходчиво. Колян, только пальцы ей не ломай, прошу тебя. Визгу будет, за гаражами стадион с физкультурниками, – открывая дверь, сказал Шпала.

Он вышел из машины, девушка отступила на шаг назад. Но с другой стороны уже подходил Була. Только теперь девушка перепугалась по-настоящему.

– Что вам надо, парни. Не трогайте меня.

– Как я понял, наш друг был огорчен твоими неразумными словами. У него к тебе разговор содержательный, – Шпала схватил девушку за руку, – ну, не бойся, он только тебе за оскорбление заяснит.

– Я кричать буду, у меня там друзья каратисты, – Лиза посмотрела в сторону стадиона, искренне надеясь, что футболист и каратист имеют хоть что-то общее.

– Ну да, – кивнул в знак согласия со словами друга Колян, – за слова только ответишь…

– Насилуют, – еле слышно пропищала девушка, ясно чувствуя, как от всевозрастающего чувства беспокоства и страха у нее пропадают силы и голос.

– Кому ты на фиг нужна… Була, хватай ее и в машину, – Шпала уже крепко держал девушку и старался дотянуться свободной рукой до ее рта, дабы заткнуть его.