Цитаты из книг автора «Дмитрий Бовыкин»

Одним из таких условий термидорианцам виделось неправильное понимание народного суверенитета, из-за которого небольшая часть народа — политические активисты секций или члены Якобинского клуба — присваивали себе право говорить от имени всей нации

Первыми были исключены и, соответственно, лишились влияния те, кто более всего ассоциировался с диктатурой монтаньяров: Барер, Бийо-Варенн и Колло д’Эрбуа. В Комитете общей безопасности к ноябрю и вовсе не осталось никого из тех, кто входил в него при Робеспьере.

Эти два примера показывают, сколь разные люди входили в число тех, кого стало принято называть термидорианцами. Одни, как Барер, фактически выступали за сохранение диктатуры монтаньяров, но без Робеспьера, другие, как Баррас, давно уже стремились конвертировать свою власть во что-то более осязаемое и, главное, долговечное.

Барер не стремился упразднять какие бы то ни было институты власти, созданные во времена диктатуры монтаньяров, полагая, что их нужно лишь очистить от сторонников Робеспьера и реорганизовать с той «мудростью, которая улучшает, не ослабляя и не разрушая». Иными словами, он предполагал использовать их и далее, но уже в интересах термидорианцев.

На следующий же день после переворота в Париже начались «чистки» и казни. Всего 10, 11 и 12 термидора гильотинировали около ста человек, включая тех, кто собрался ночью 9 термидора в Ратуше. Репрессии обрушились на всех, кого посчитали робеспьеристами (вскоре их начнут называть «охвостьем Робеспьера»), включая членов Конвента, Коммуны Парижа и Якобинского клуба.

Переворот 9 термидора, который впоследствии будет восприниматься многими историками как контрреволюция, важнейший поворотный момент Французской революции или даже ее финал, летом 1794 года виделся совершенно иначе

В заговор против триумвирата вошли другие члены правительственных Комитетов, многие монтаньяры (Фуше, Тальен, Мерлен из Тионвиля и другие), а также депутаты Равнины

10 июня 1794 года (22 прериаля II года Республики) Кутон выступил в Конвенте с предложением принять новый декрет о Революционном трибунале, отменявший защиту подсудимых и прочие «излишние» формальности.

Важным шагом на пути к нему должно было стать введение новой религии — культа Верховного существа. По сути, он представлял собой сакрализацию республиканских добродетелей: обожествлялись обязанности гражданина перед государством.

ночь на 31 марта по приказу правительственных Комитетов Дантон, Демулен, Делакруа и Пьер Филиппо были арестованы.