…Старший инспектор столичного Департамента уголовного сыска Скотленд-Ярда сэр Гален Гилмор после того, как расстался с доктором Аттвудом, незамедлительно вернулся в офис. Там он поручил одному из детектив-сержантов порыться в картотеке и найти любую информацию на имена Джон Коул и Метью Такер. Последнего, несмотря на то, что он являлся осведомителем Скотленд-Ярда, Гилмор также решил лишний раз перепроверить. Сам же, прихватив с собой констебля на непредвиденный случай, направился прямиком на Хайгейтское кладбище, путь к которому был весьма не близок. Провинциальная деревенька Хайгейт располагалась на севере Лондона. Чудное место, утопающее в зелени, где воздух был настолько чист, что любой приезжавший из столицы был им пьянен, а многие не могли привыкнуть к подобной чистоте и свежести, что ощущали даже недомогание тела. Так сильно их легкие пропитались лондонским смогом. Начиная с XVI века, когда в этой маленькой деревне была построена престижная школа, чье появление именно в этом месте инициировала Елизавета I, Хайгейт получил старт своему развитию и становился все более безопасным для путников. Дело в том, что эта местность имеет множество холмов, с которых великолепно виден Лондон, а также богата растительностью, что делало ее привлекательной для разбойников. Пользуясь такими природными «преимуществами», они успешно грабили экипажи аристократов на дорогах, ведущих в столицу и обратно. Теперь же этот пригород Лондона был во многом безопаснее, чем тот же Ист-Энд, благодаря становлению Хайгейта как культурно-просветительского центра. Здесь стали возводить дома и особняки, утопающие в зелени, в которых жили состоятельные британцы и лондонская знать. Однако, несмотря на это, все равно следовало проявлять осторожность, потому что даже здесь все еще промышляли «джентльмены удачи», желающие пополнить свои карманы награбленным. Само же Хайгейтское кладбище было открыто в 1839 году в рамках плана так называемой «Магической семерки» – создание семи кладбищ вокруг Лондона, задачей которых было разгрузить городские кладбища при церквях. Они уже давно были не в состоянии справиться с возрастающим количеством захоронений. Репутация престижности погребений усопших тут же закрепилась за Хайгейтским кладбищем. Это место стало пользоваться уважением, его посещали все больше и больше лондонцев, а затем и приезжих гостей столицы империи, в том числе из-за границы. Наравне с этим вокруг кладбища распространялись всевозможные мистические истории про ведьм и вампиров, про обряды нечистой силы. Даже столичная пресса не оставалась в стороне и с превеликим удовольствием во всей красе расписывала страшные истории о Хайгейтских вампирах. Поэтому когда в «Дейли Ньюс» и «Иллюстрейтед Лондон Ньюс» вышли статьи о загадочном проникновении неизвестного в фамильный склеп Уэйнрайтов, эта история не стала исключением и многие возбужденные умы стали нанизывать на нее свои выдумки, связанные с нечистой силой и вампирами. Этого стоило ожидать, потому что держать втайне информацию, которая известна более чем двум персонам просто невозможно. О чем, собственно, и предупреждал леди Уэйнрайт доктор Аттвуд при их первой встрече.

Экипаж остановился у центрального входа на кладбище. Смотритель Метью Такер оказался на месте и был весьма удивлен, увидев вновь инспектора Гилмора без предупреждения с его стороны о желании посетить Хайгейт.

– Господин инспектор! – подобострастно воскликнул могильщик. – Я делаю все, как и обещал! Никому ни слова! Но здесь уже побывали чертовы газетчики…

– Знаю, мистер Такер, – кивнул Гилмор и нахмурился. – Иначе в тех газетах мы бы с вами прочитали иное. Мне есть смысл говорить вам о том, что и впредь следует сохранять полнейшее молчание?

– Я иногда совершаю глупости, сэр Гален. Но это не означает, что я глуп. Мне ведь известно, что будет, если я ослушаюсь вас.

– Это верно.

– Неужели вы приехали лишь затем, чтобы еще раз предупредить меня о молчании? – удивился Такер.

– Нет.

– Тогда зачем я вам понадобился?

– Джон Коул, – жестко произнес Гилмор.

Констебль стоял в нескольких шагах от своего начальника, будучи полностью готов ко всякого рода неожиданностям. Сам же смотритель кладбища прекрасно понимал это и невольно вздохнул.

– Он здесь совершенно ни при чем, сэр, – тихо ответил Мэтью, и потупил взгляд. – Клянусь вам. Это не его рук дело.

– Откуда вам известно?

– Вы все знаете про Джона, ведь так?

Вопрос могильщика прозвучал скорее как смиренное утверждение. Гилмор молча ожидал ответ. Такер обреченно вздохнул, понимая, что скрывать информацию бесполезно и это повлечет за собой последствия.

– Зачем ему отрезать голову, если можно взять все тело целиком? Так дороже. А Джон человек прагматичный, осторожный. И умный. К чему залезать в склеп знатной особы, если вокруг полно обычных могил?

Гилмор молчал, понимая правоту своего осведомителя.

– Вижу ваше неверие ко мне, сэр, – с нотками грусти продолжал говорить смотритель. – Разве я когда-нибудь подвел вас?

– Мне нужен Джон Коул.

Метью Такер видел решимость инспектора.

– Джон не виноват, сэр, – повторил он слабым голосом. Вышло не уверенно.

– Я просто хочу поговорить с ним, – настаивал Гален.

– Получиться, что я сдал своего друга?

– Скажем, устроили нам случайную встречу. Или сами отправитесь за решетку!

Такер несколько секунд переминался с ноги на ногу.

– Хорошо. Я скажу вам, где его найти. Одно условие.

– Слушаю.

– Не говорите, что это я.

– Слово джентльмена.

– Пивная «Олд Парр Хэд» на Миле дьявола, – Такер отвел взгляд чуть в сторону, будто стыдился сказанного.

Инспектор Гилмор безучастно глядел на могильщика.

– Если я не найду мистера Коула – я вернусь, – угрожающе произнес он напоследок и ловко запрыгнул в карету. Констебль поспешил за ним. Экипаж тронулся с места, оставляя позади себя клубы дорожной пыли и Метью Такера, провожающего их удрученным взглядом. Если Джон каким-то образом пронюхает, что он его выдал полиции – ему несдобровать.

Милей дьявола жители Лондона называли Аппер-стрит (Верхняя улица) в Ислингтоне. Появившись на заре XII века, она пролегала среди полей, которые были основной сельскохозяйственной территорией в близости к быстрорастущей столице Британской империи. Со временем вдоль улицы стало появляться множество пабов, магазинчиков и забегаловок, которые обслуживали живущих тут фермеров. А уже с XVIII века Верхняя улица Ислингтона начала перестраиваться в жилой район. Тут же возник «высокий тротуар», придающий улице необычный вид. Его соорудили для того, чтобы защитить пешеходов от попадания большого количества животных и домашнего скота, использующих дорогу, дабы добраться до задней части нового Королевского сельскохозяйственного зала. Отстроились первые дома Хорнси-Роу, а с середины-конца девятнадцатого столетия район Аппер-стрит стал известен на весь Лондон своими шумными ночными развлечениями. Разного рода «темной» публики на главной проездной улице Ислингтона стало несчесть – толпы пьяных, множество проституток и преступников различных мастей. Именно из-за этого Аппер-стрит стали называть Милей дьявола. Гилмор очень хорошо знал этот район Лондона, как был наслышан и о пабе «Олд Парр Хэд», чья репутация была весьма нелестной. Соваться туда в одиночку, или даже вдвоем с констеблем было безумием. Поэтому Гален скомандовал возвращаться в Скотленд-Ярд. Он возьмет с собой дюжину полицейских и устроит облаву. Джон Коул не должен уйти.

Пока инспектор был озадачен поимкой похитителя тел, доктор Аттвуд поднимался по лестнице в гостинице «Кларидж». Апартаменты его австрийского коллеги Рихарда фон Крафт-Эбинга находились на третьем этаже. Поравнявшись с дверью, Валентайн шумно постучал по ней кулаком.

– Рихард?

За порогом послышались шаги и вскоре дверь открылась.

– Ожидал вас позже, – проговорил фон Эбинг, – но входите. Мне хватило нескольких часов на сон.

– Вот и славно, – Аттвуд шагнул внутрь. – Потому что нас ожидает леди Уэйнрайт. Я хочу представить вас, заодно и познакомимся с некоторыми влиятельными гостями ее дома.

– Полагаю, из числа тех, кого вы собираетесь опросить.

– В точку!

Сэр Валентайн улыбнулся, присаживаясь в кресло, любезно предложенное австрийским ученым.

– Однако вначале я хотел бы поговорить с вами, Рихард. Услышать ваше мнение.

Крафт-Эбинг слегка кивнул, ожидая этого. Он подошел к зеркалу, придирчиво осматривая себя. Поправил ворот сорочки, надел жилет.

– Вы полностью правы, Валентайн, – начал Рихард. – Я имел возможность сталкиваться с подобными преступлениями. Более того, я целенаправленно собираю аналогичные данные о них с целью изучения подобных отклонений в психике.

Аттвуд с интересом внимал каждому слову своего коллеги.

– Перед некоторыми своими выводами, которые я уже сделал, будучи знаком с этим жутким делом с ваших подробных описаний, скажу: сексуальное насилие над трупом мисс Моллиган не что иное, как демонстрация влияния, кое оказывает половая жизнь на чувства человека. На его мышление и поступки, противоречащие устоям общества. Это психопатологические явления, результатом которых есть половые преступления, – фон Эбинг развел руки в стороны. – Такая себе темная сторона человеческой жизни, отвратительное бедствие души и ума.

– Следовательно, наш преступник болен, – утвердительно резюмировал доктор Аттвуд, убеждаясь в своей правоте.

– Совершенно очевидно, что да. Не будем входить в научную дискуссию, дабы не тратить время попусту. Вы читали в прессе о поимке жуткого убийцы – сластолюбца и некрофила Адека Келлера? Он орудовал в Граце на протяжении нескольких лет.

– Только в общих чертах. Подробностей еще не было.

– Не удивительно – идет следствие. Мой приятель инспектор Пауль Йенс, возглавляющий криминальную полицию Граца, бдит о сохранении большинства фактов в секрете. Но я уже имел возможность беседовать с убийцей. И первое, что отметил: ряд действий вашего осквернителя очень схожи с подобными действиями герра Келлера! Само собой, сексуальное насилие над трупом.

– Однако я не могу с уверенностью утверждать, что мисс Моллиган подверглась проникновению, – возразил Валентайн.

– Это придется установить, но само половое действие все же было совершено. Над мертвым телом, что очень важно. Далее, отрезанная голова. В хронологии преступлений Келлера этот факт также присутствует. Я пока что не выяснил доподлинно истинную суть такого действия, но в скором времени это станет понятно.

– Из бесед с Келлером?

– Да. Хотя уже могу предположить, что отрезанная голова своего рода фетиш. Напоминание об эмоциях в момент совершения преступления.

– Или желание посеять страх, – вставил доктор Аттвуд. – Почувствовать собственное величие.

– Не исключено. Однако ваша версия может расходиться с фактом о психических расстройствах преступника. Предполагаю, он не настолько умен, чтобы желать чего-то большего, нежели удовлетворить свои больные, животные инстинкты. Страх в обществе – это власть над ним же. Мощное оружие влияния, применять которое требует высокого ума. Думаю ваш осквернитель личность малоразвитая, больше мыслящая примитивными категориями: сон, еда, опорожниться, удовлетворить себя, выжить. Отсюда вряд ли он руководствуется столь изощренными мыслями. Его мотивация – похоть, извращенное сластолюбие. И, как итог, его привлекает полная покорность мертвого тела. Это основной возбудитель.

– Я не ошибся, когда просил вас приехать в Лондон, – уважительно произнес сэр Валентайн. – Ваш некрофил возвращался к одному и тому же телу дважды?

– Вот! – воскликнул фон Эбинг, указывая пальцем в сторону Валентайна. – Это, кроме найденных вами следов ароматных масел корицы на руке покойной, есть существенное отличие между вашим осквернителем и Келлером! Как и разорванная одежда. Адек всегда насиловал только раз, потом закапывал труп. Одежду просто снимал, но не рвал на теле жертвы. И он не наносил на кожу трупа никаких ароматизированных веществ.

– Однако не исключено, что аромат корицы на руку покойной наносил не наш осквернитель. Это могли сделать, к примеру, в похоронной лавке, когда готовили тело к захоронению.

– Ритуальный обряд? Возможно. Или же перед самой смертью мисс Моллиган использовала масло корицы, а его запах весьма стойкий.

– Как вариант. Правда, леди Уэйнрайт утверждает, что Эдит предпочитала мускусные ароматы, а корицу не использовала вовсе. Но вероятность существует. В любом случае, будем считать все версии верными, чтобы не ограничить кругозор в поисках мерзавца.

– Как бы то ни было, – я говорю о ряде отличий в поведении, – вернулся к теме фон Эбинг.

– И что это нам дает?

– Если ряд поведенческих шаблонов схожи, следовательно, схожи и черты личности преступников, зная которые, мы сузим поиск насильника. А мы их будем знать, кроме ранее установленных, потому что я пристально наблюдаю и изучаю Адека Келлера. Как, собственно, и иные половые преступления с патологиями психики. А то, что разнится в поведении при совершении акта насилия даст нам ту индивидуальность преступника, разгадав которую, вы его и поймаете!

– Превосходно, Рихард! – довольно воскликнул сэр Валентайн. – Нам еще многое следует обговорить, но боюсь, нет времени. Пора ехать в «Уэйнрайт-хаус». Негоже заставлять леди ждать!

Гостиница «Кларидж» находилась в относительной близости от владений графини, поэтому путь занял немного времени. У входа гостей встречал Эрл Парсон, дворецкий графини Уэйнрайт. Среднего роста, чуть полноват, но оттого не менее проворен, вышколенные жесты и осанка свидетельствовали о долгой службе семье Уэйнрайтов. Лицо овальной формы с тщательно ухоженной кожей, песочного оттенка густые волосы аккуратно напомажены назад и отдавали заметным блеском. Маленькие глазки, чуть впавшие в глазницы, смотрели бесстрастно.

– Джентльмены, вас ожидают, – ровно произнес он. – Следуйте за мной.