– М-да, – Михаил Александрович развернулся к Славе. – Да все она понимает, – раздраженно сказал он, – ты зачем ее на сделку притащил?

– Да не с кем оставить было. Я ее потом задушу и в лесу закопаю, – серьезным голосом сказал Слава. – Мы только в цирк сходим.

Света совсем притихла, даже дышать перестала.

– Ну и шуточки у тебя. – Михаил Александрович вышел из машины и громко хлопнул дверью.

Слава завел авто и выкатился на дорогу.

– Пап, а мы в цирк не опоздаем?

– Нет.

– Пап, а ты меня реально задушить решил?

– Нет.

– А-а-а, ну хорошо. Я ведь никому ничего не скажу.

– Свет, ну я же просил тебя помолчать пять минут, ты чего заговорила-то?

– Так пять минут-то прошло, пап.

– С чего ты решила? У тебя ж часов нет.

– А я считала до трехсот: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 20, – застрочила Света.

Слава моргнул, и ему очень остро захотелось на корпоратив. Он позвонил Максу, узнать, как там и что, но тот не ответил.

* * *

Максим, как ниндзя, двумя вениками метелил Александра Степановича. Жара была невыносимая, все заволокло паром, в печи полыхало пламя, трещали дрова, и дым валил из трубы так, словно туда бросили дымовую шашку. Иногда из нее вылетали искры и уносились в звездное небо. Снаружи гремела музыка и визжали девушки.

Александр Степанович кряхтел и стонал, будто раненный на фронте солдат, а Макс бил, бил и бил не останавливаясь.

– А-а-а-а-а-а! – вдруг утробно зарычал Александр Степанович, сорвался с лавки, вышиб ногой дверь и вывалился на улицу.

Тут же залаял огромный цепной волкодав в клетке. Александр Степанович, матерясь и спотыкаясь, проковылял по шаткому мостику, рухнул в реку и пропал.

Макс вышел следом, неся роскошный махровый халат. Со дна всплыли какие-то ветки, листья, мусор, потом показалась круглая голова Александра Степановича с безумными, как у месячного щенка, глазами. Шеф фыркал и матерился.

Пораженный волкодав изумленно замолчал: такого он еще не видел.

– Шарик! – позвал его Макс.

Но Шарик не реагировал. Он уставился немигающим взглядом на барахтающегося Александра Степановича.

– Бобик, Бобик! – снова позвал Макс и присвистнул.

Но на «Бобика» Шарик тоже не отозвался.

Вообще, Шарик, скорее всего, и сам не знал, как его зовут. Макс называл его то Шариком, то Бобиком, то Джульбарсом, Наташа звала Мишей, так как Шарик был больше похож на медведя, чем на собаку, а обслуживающий базу таджик звал Мухтаром.

Тем временем Александр Степанович, вдоволь наплескавшись, пытался вылезти, вцепился в поручни и выл. Макс пошел помогать. Он искренне любил Александра Степановича, как любят хорошие дети непутевого отца.

– Ну что ж вы, Александр Степанович, шли бы домой, спать ложились, – Макс накинул халат на плечи и укоризненно покачал головой.

В роскошном халате Александр Степанович был похож на средневекового бая. Он стоял, шатаясь, посреди моста и никуда не двигался. Мост угрожающе скрипел.

Неожиданно из-за бани выскочил Олег:

– Вот вы где! Пошли париться, сейчас Вика подойдет!

Олег ломанулся в баню, Макс бросился следом: тяжело быть трезвым на хозяйстве, когда все вокруг пьяные.

Олег разделся быстро, по-флотски, и рванул в парную.

Макс хотел было пойти за ним, но решил вернуться за шефом.

Константин Петрович вышел из душного зала на улицу и всей грудью вдохнул свежий воздух. База светилась, как новогодняя елка. Всюду горели огни. Включилась спринклерная автоматическая система, поливая ухоженные газоны. Где-то смеялись девушки, мужчины переговаривались у горящего огня. В воздухе звенели комары. Кто-то плюхнулся в реку у бани. Всюду была жизнь.

И вдруг сердце остановилось. Ухнуло и встало. Константин Петрович пошатнулся и схватился за поручень, чтобы не упасть, в следующее мгновенье присел, слабея. Сердце снова пошло, но с ужасными перебоями, словно вздрагивая. Замолкли все голоса в голове, и в душу липкой холодной патокой вполз страх. Константин Петрович вдруг четко понял, что оказался в последнем дне своей долгой, извилистой и такой неоднозначной жизни, что за этим днем больше ничего не будет: не будет завтра, не будет утра и терпкого кофе с круассанами, не будет ни-че-го. И внезапно совесть, дремавшая в нем за ложью и разумом, вспыхнула, как умирающая звезда. Ему стало больно и стыдно перед самим собой, перед людьми, которых он когда-то предавал и обманывал, перед любимой женщиной, перед миром. Константин Петрович застонал и прикусил губу.

– Вам плохо, Константин Петрович? – рядом склонилась Наташа и со страхом заглянула в глаза. – Может, скорую?

Константин Петрович закивал и судорожно сглотнул.

– Давайте в домик пока, на диван, – Наташа одной рукой пыталась помочь подняться, а другой набирала номер. – Сейчас аптечку принесу, все хорошо будет.

Константин Петрович молчал.

– Собака у-у-у-у-у какая, – оставшийся без присмотра Александр Степанович залез в клетку к Шарику и схватил его за морду.

Максим забыл, как дышать.

По размерам они были примерно одинаковые: огромная копна шерсти – Шарик-Бобик-Джульбарс и сидящий перед ним на корточках квадратный Александр Степанович в махровом халате.

– Ты моя собака, в-все мое, база тоже моя, – бубнил Александр Степанович, – в-все мое…

Шарик ошалел от такой наглости и даже не рычал.

– Вот ты говоришь – не пей, – продолжил свой монолог Александр Степанович, он вдруг обрел дар речи, заговорил: может, протрезвел после реки и бани.

– Александр Степанович, вы зачем в клетку залезли? Вылезайте! – Макс вышел из ступора. Он и сам побаивался Шарика, кормил его с лопаты, запихивая куски мяса прямо в пасть.

– Максик, ты как здесь? – Александр Степанович стал разворачиваться.

Вдруг дверь распахнулась и из бани пулей вылетел дымящийся Олег, рухнул в реку и пропал, осталось только облако пара. Макс даже моргнул пару раз: не показалось ли?

– Я, наверное, лягу, – Александр Степанович наконец выбрался из клетки и поковылял к бане.

– Да, правильно. – Макс выдохнул и бросился к реке.

Олега нигде не было. Максим озирался по сторонам, не понимая, куда пропал друг. В какой-то миг взглянул на горизонт и обомлел: далеко от берега в лунной дорожке плыл Олег. Он плыл кролем, ныряя и выныривая, как мячик.

Куда он поплыл пьяный по судоходной реке?! Макс заметался по берегу. Попытался окликнуть пару раз, но понял, что это бесполезно, разделся и прыгнул в воду.

Макс греб на пределе сил. Плавал он отлично, как пешком ходил, совсем не уставал. Но сейчас задача стояла догнать пьяного Олега и вернуть его в стойло. Олег был совсем близко, его голова то ныряла, то выныривала метрах в пяти-семи от Максима.

С севера подул холодный ветер, небо заволокло тучами, погода быстро портилась, как это часто бывает в средней полосе России. С утра солнце, в обед дожди, к вечеру опять солнце. За Волгой на той стороне сверкали молнии и гремел гром. Все ближе и ближе.

– Олег! – Макс крикнул, почти догнав друга. – Поплыли обратно! Вика в баню пришла.

– Да чего ты мне чешешь! – Олег заржал и развернулся на спину. – Не придет она, я прикалывался.

– Ты куда поплыл-то на ночь глядя? – Волны были достаточно большие, приходилось бороться со стихией.

– Да я до буйков и обратно, – Олег кивнул на мигающую точку вдалеке.

– Это ж ось судового хода, а не буйки, – Макс истерично засмеялся.

– Какая разница?

– Большая. Вон, смотри, баржа идет, – Макс показал головой в сторону. Давай обратно!

– Да ладно, давай до буйков. – Олегу было море по колено. И вдруг его накрыло волной. – Тьфу ты, блин, давай реально обратно, а то утону – ты отвечать будешь… перед Викой. – Он нервно хохотнул, и его снова накрыло. Волны были как на море. – Опять хлебнул, тьфу, блин, поплыли быстрей обратно.

И они развернулись. Макс плыл молча, боясь растратить раньше времени драгоценные силы. Олег же плыл по-собачьи, как-то неуклюже, на боку и все время оглядывался назад, на спасительный буек, до которого было гораздо ближе, чем до берега. Максим плыл рядом и чувствовал, что друг движется очень тяжело. Но они упрямо плыли вперед. Плыли, плыли и плыли. Казалось, целую вечность.

Пошел дождь. Стало совсем хреново.

Наконец парни выбрались на берег под проливным дождем, спотыкаясь добрели до бани и зашли в парную. Олег тут же растянулся на полатях.

– Кайф. А Вика где? Обманул!

– Ладно Вика, а Александр Степанович где? Он же тут должен был лежать.

Но Олегу было пофигу на Александра Степановича.

– Кайф вообще! Вот бы Вику сюда с Лерой, а Славу в клетке запереть вместе с Шариком, – он потянулся всем телом. Раздался хруст, как будто кто ломал сухие ветки.

– Слушай, а ты не развалишься случайно? Давай аккуратнее. …Слышишь?

– Чего? – Олег прислушался. Крупные капли дождя барабанили по жестяной крыше, было тепло и спокойно.

– Музыки не слышно, а вечеринка в самом разгаре должна быть. Пойду я проверю, странно все это.

– Давай-давай, шуруй. Вику увидишь – скажи, чтоб в баню шла. – Олег засмеялся и плеснул ковшик воды на камни.

Макс оделся и вышел.

База словно вымерла. Правда, шел дождь. Может, поэтому? Но почему музыки нет?

Он медленно подходил к ресторану, когда увидел толпу. Сотрудники стояли сбившись в кучу под дождем, как нахохлившиеся воробьи на морозе, и тихо переговаривались.

Откуда-то справа вышла Наташа с сумкой, бледная как мел. Макс ее окликнул:

– Наташ, что случилось-то? Вы чего тут все?

Жена дернулась и вдруг заплакала:

– Константин Петрович умер. Я захожу, а он холодный, я скорую вызвала, а она, она так и не приехала, больше часа прошло.

– Умер? Как же так? А скорая почему не приехала? – Максиму иногда казалось, что они вообще приезжают зафиксировать какой-то конечный результат: либо смерть, либо полное выздоровление. По крайней мере в их городе так и было. Макс все никак не мог осознать случившегося.

Чуть в стороне от толпы стоял Александр Степанович. Он был какой-то потерянный в своем халате под проливным дождем, по щекам катились слезы, хотя вряд ли это были слезы – скорее, обычные капли дождя. Александр Степанович не способен был плакать.

Максим подошел и молча встал рядом. Надо было, наверное, что-то сказать, но что? Что тут скажешь? Довольно долго они просто стояли молча. Люди рядом переговаривались.

Со стороны бани показался Олег с Викой. Вика плакала. Олег обнял ее и прижал к себе.

– Вик, ну перестань, давай я тебя домой отвезу, – Олег, пораженный внезапной смертью Константина Петровича, практически протрезвел и надел маску благодетеля.

– Хорошо, – Вика всхлипнула.

– Такси только вызову, а то я немного выпил, – его рука скользнула по спине Вики и ниже. Внутри вспыхнуло желание. Слишком много в нем было жизни, чтобы думать о смерти даже в такой момент.

– Олег, ты чего? – Вика слегка отстранилась.

– Да я так. Инстинкты, – он провел рукой по лицу, пытаясь удержать маску, и посмотрел в сторону ворот.

В следующее мгновение в них въехала скорая.

Макс постоял еще немного. Достал из кармана телефон и перезвонил на пропущенный Славе.

– Ты понимаешь, что это значит? – Лера немигающим взглядом уставилась на Славу.

– Да ужас, ужас, кто бы мог подумать, жить и жить бы еще…

– Да погоди ты! Сейчас же весь расклад изменится, нам надо Олега с Максом на себя перетащить.

– Лер, да о чем ты говоришь-то?

Но Валерия напряженно думала, в глазах как молнии мелькали мысли.

– Подожди, а деньги от сделок Константин Петрович тебе отдавал – ты их в ячейку положил, правильно?

– Ну да, и что?

– И чьи теперь это деньги?

– Жены?

– Какой жены, если он их у нее отобрал?!

– Константина Петровича?

– Да, но он умер.

– Надо сказать Александру Степановичу.

– Не надо.

– Слушай, Лер, даже не думай.

– Почему? – Лера села на кровать. – Смотри, Константин Петрович умер, жена с Александром Степановичем не разговаривают, они враги. Уверена, что и Константин Петрович ничего ему не говорил, они последнее время не особо общались на личные темы.

– Да, но я в тетрадке у него расписался за эти деньги.

– Расписался? Зачем?

– Так порядок такой, ты же знаешь.

Константин Петрович вел бизнес по старинке. Флешкам и компьютерам он предпочитал шариковую ручку и коленкоровую тетрадь.

– И где теперь эта тетрадь? Может, в сейфе у него?

– Может.

– Значит так, – сухо сказала Лера, – пока не дергаемся, я ее через неделю заберу.

– Как?

– Скажу Александру Степановичу, что документы нужны по «Техпрому», они в сейфе, он вряд ли что поймет, отдаст ключи от сейфа, и я все заберу. Он мне доверяет, – добавила она через паузу.

– Лер…

– Что?

– Нельзя красть мясо у акулы.

– Можно, если акула старая и глупая.

Слава вскочил и кругами заходил по комнате.

– Слушай, я не могу об этом думать сейчас, это какое-то кощунство.

– Почему?

– Ну ведь Константин Петрович только что, как говорится… Тебе его совсем не жалко?

– Жалко, конечно, но ведь он же уже умер, у-мер, – сказала она по слогам, – это свершившийся факт. А мы-то живы! Слав, сколько там денег?

– Много. – Он помолчал и назвал цифру.

Лера выпрямилась, как сеттер, почуявший добычу.

– И ты еще думаешь? Когда мимо пролетает жар-птица, надо хватать ее за хвост и тянуть изо всех сил на себя!