Когда от крысы осталась лишь изодранная шкурка, он отбросил её в сторону и погрузился в свои ощущения. Несмотря на то, что крыса была крупной, полученных калорий и питательных веществ было слишком мало, чтобы восстановить поврежденное тело и уж тем более обернуться в волка. Он мысленно обратился к огненно-красному шарику, не надеясь дотянуться до него, но тут его ждал сюрприз. Возле пылающей горошины появилась ещё одна, бледно-голубая, со стальным отливом. Он удивленно потянулся к ней мыслью и у него это получилось. Он почувствовал её приятную прохладу, идеальную гладкость и плавность формы. Шарик мигнул холодным светом и по телу Блаида, от кончиков пальцев ног побежала морозная волна. Когда она достигла его головы, сознание померкло…

Сколько прошло времени Блаид не знал, но чувствовал он себя превосходно. Открыв глаза, он растерянно захлопал ими, потому что, несмотря на кромешную тьму подземелья, он всё отлично видел, но его камера как-то изменилась, он будто смотрел на неё сверху вниз и в перевернутом виде.

– Демоны вонючие, – выругался мужчина, рухнув на пол с высоты потолка, под сводом которого он висел вниз головой в образе крупной летучей мыши. Вспомнив свои опыты с телом волка, он вновь погрузился в себя и мысленно оттолкнулся от бледно-голубого, вибрирующего шарика и тут же превратился в человека. Вот только тело его, совсем недавно не имевшее и сантиметра живого места, было в полном здравии, а от ссадин и раны на груди не осталось даже шрамов. Оглядев камеру, он обнаружил не меньше двух дюжин обескровленных трупов крыс, удивленно хмыкнув, он поднялся во весь свой не малый рост, потянулся, приятно похрустывая суставами и позвонками и тут же лег на тюфяк, посчитав, что глупо сейчас поднимать шум и суматоху, призывая немедленно отвести его к командиру гарнизона. Всему свое время, а сейчас время набираться сил!

                                                    ***

– Вашу душу мать, – снаружи закрытой двери каземата раздались гневные крики и удары. – Вы там дрыхните, что ли?

– Ничего не дрыхним, командир! – позевывая, ответил Солер Длинный и настежь распахнул дверь. – Блюдем!

– Где Агрикола? – нахмурившись, задал вопрос Крус Одноглазый. – Надо срочно уходить.

– Я здесь, – из дежурки высунулось заспанное лицо мужчины.

– В смысле уходить? – удивился Солер. – Куда? Зачем?

– Часовой на башне случайно заметил движение на том берегу реки, присмотревшись, он понял, что это крупный отряд. Больше сотни человек, может даже две сотни! Об этом срочно доложили лейтенанту, он послал туда двух разведчиков… – Крус крепко сжал кулаки, а на его скулах забегали чугунные желваки. – Один разведчик погиб, второй, пользуясь темнотой безлунной ночи, смог скрытно вернуться в замок. Это люди маркиза Бренье! И они уже перебрались на этот берег.

– Что? Не может быть… – в ужасе произнес Солер и повернулся в сторону камеры, где содержался пленник. – Этот, вчерашний утопленник, говорил нам, что Роак погиб!

– Погиб?! Получается, братья проиграли финальное сражение! – опустошенно сказал Крус, но тут же встряхнул головой и произнес. – Тогда мы остаемся, отступать бессмысленно! Хорошо, что все стрелки еще в крепости

– Ну уж нет, я здесь не останусь, – злобно ощерившись, произнес Солер. – Хотите здесь сдохнуть, это ваше право, а я ухожу!

– Я твой командир и приказываю тебе взять лук со стрелами, – Одноглазый Крус кивнул на рундук, в котором лежала пара луков, колчаны и вчерашняя, найденная им на берегу трубка с проволокой на одном конце.

– Да пошел ты… – договорить свою фразу Солер не смог, так как два мощных хука отправили его в глубокий нокаут

– Ты тоже желаешь покинуть крепость? – глядя на Агриколу и вытирая кровь с разбитого кулака, поинтересовался Крус.

– Нет, капрал. Только можно я арбалет возьму, из лука я совсем плохо стреляю.

– Бери. Жаль, что лейтенант с мечниками покинул крепость. Так бы мы могли знатно потрепать воинов Бренье… но ничего, легко им крепость не захватить!

– Эй ты, лазутчик, – дверь камеры приоткрылась и в ней показалась голова Солера с разбитым носом и набухающим фингалом под глазом. – Если я тебя спасу от расправы от рук капрала, ты сможешь заступиться передо мной перед его светлостью маркизом Бренье. Я всегда симпатизировал ему, а в войско братьев-хищников попал силой, меня принудили…

– Конечно заступлюсь, – лежавший спиной к двери пленник резко вскочил на ноги и через мгновение оказался возле двери. Увидев вместо полутрупа крепкого, сильного мужчину, Солер изумленно выпучил глаза. Но секундой позже его глаза закатились под лоб, а сам он поломанной куклой повалился у двери, от одного точного, но мощного удара в челюсть. – Крыса трусливая, – Блаид выругался и кинулся в дежурку, где находились шкафчики с запасной амуницией. Быстро надев форму стрелка и шлем-капеллину, он взял из рундука самый длинный лук и все пять колчанов со стрелами. Обнаружив тут же трубку-камнемет, но без магического камня, он немало удивился, но тут же схватил её и, быстро метнувшись в камеру, запихал в крысиную нору…

                                                    ***

– Возьми двадцать самых лучших арбалетчиков, – нервно давал распоряжение Замолей одному из сержантов. – И быстро бегите вон туда, к тому небольшому холму. Он хоть и пониже крепостной стены, но с него, по крайней мере, вы сможете увидеть вражеских стрелков, – Замолей грязно выругался, кинув недобрый взгляд в сторону крепости, на первых минутах боя он потерял сразу двенадцать бойцов. – Нам надо добежать до крепостной стены и установить штурмовые лестницы. По моему сигналу, вы должны начать стрелять…

– Командир, с такого расстояния тяжело попасть…

–Мне не надо, чтобы вы попадали, мне надо, чтобы враг не высовывал голову и не стрелял в нашу сторону, пока мои воины приближаются к стене. Стреляйте не целясь!

– Есть! Разрешите выполнять?

– Выполняй!

– Сейчас посадят стрелков на том холме и не дадут нам высунуть голову, – наблюдая за действиями противника, комментировал Крус их действия. – А затем их мечники установят штурмовые лестницы, взберутся наверх и перережут нас здесь, как ягнят!

– Что же делать? – задал вопрос совсем юный лучник, по имени Олус, с опаской поглядывая на отряд противника, идущий к холму кружным путем, чтобы не попасть под стрелы защитников крепости.

– Готовиться к смерти, сынок! Рано или поздно она явится по наши души, так вот лучше её встретить лицом к лицу, гордо держа оружие в руках, чем показывая спину и окрашивая штаны в бурый цвет.

– Мечники откуда-то притащили три лестницы и чего-то ждут, – выглянув наружу, доложил Агрикола.

– Сигнала ждут, чтобы действовать сообща с арбалетчиками, – угрюмо ответил Крус и сильно натянув тетиву выстрелил в сторону холма. – Эх, всем лук хорош, – удрученно произнес он. – Но лежа, как из арбалета из него не выстрелишь. Они сейчас в кустах залягут и не видно их будет…

Глухой удар спущенной тетивы раздался с площадки ветхой, местами разрушенной сторожевой башни крепости.

– Это кто там? – Крус попытался разглядеть стрелка в предрассветных сумерках.

– Судя по росту, Солер Длинный.

– Точно он, – подтвердил юный лучник. – И не боится ведь, его же с дороги видно!

– Совесть заела, – удовлетворенно произнес Одноглазый Крус и криво улыбнулся. – Вот только куда и зачем он стрелял?

– Он там кого-то убил! – мельком выглянув из-за защиты каменного зубца, изумленно выкрикнул Агрикола. – Прямо в горло попал. Мечники бросили лестницы и попрятались за деревьями.

– Чего? – не поверил Крус. – Он что, так далеко стрелу метнул?!

– Ага!

– Ну-ка, – капрал положил стрелу на тетиву и на мгновение показавшись в пространстве между двумя крепостными зубцами, пустил стрелу в сторону врагов. – Попал?

– Не-а, – расстроенно ответил Агрикола. – Шагов двадцать не долетела. Эти вон, до холма добрались.

– Ну всё, готовьтесь, братцы, – капрал повернул лицо к башне и сложив ладони рупором, прокричал: – Эй, Солер Длинный, сейчас стену начнут обстреливать арбалетчики, ты в это время стреляй в мечников с лестницами…

Раздался низкий, протяжный звук горна и по зубцам крепостной стены застукали арбалетные болты.

– Ничего себе, – изумленно хмыкнул капрал, насчитав шесть глухих ударов тетивы, спущенные за минуту. – Что-то я раньше за Солером такой скорострельности не замечал.

– Это он от страха, – предположил Агрикола, перевязывая ногу, в которую рикошетом попал арбалетный болт. – Боится, что его за дезертирство вздернут.

– Да кто его вздернет? – хмыкнул капрал. – Лейтенант приказал всем отступать к городу. Это меня, если живой останусь, вздернут за невыполнение приказа.

Воины Замолея долгие шестнадцать часов пытались захватить крепость «Лунный свет», но всякий раз защитникам крепости удавалось отбить их атаку. От многочисленного отряда осталось всего тридцать человек, но и защитники крепости понесли серьезные потери.

– Отталкивай лестницу, Олус, – командовал раненый в грудь Крус. – Копьем упрись и дави… Эй, – крикнул он стрелку на башне, который убил большую часть воинов противника. – Солер, они уже в мертвой зоне, у самых стен… – Одноглазый Крус тяжело вздохнул и с трудом поднялся на ноги и тут же на стену оперлась ещё одна лестница. А через десять секунд показалась голова в шлеме с бармицей.

Ткнув противника копьем в лицо, Крус бросился на помощь Олусу, но опоздал. Вылезший на стену мечник закрылся от копья юного лучника щитом, а в ответ нанес удар своим клинком ему по голове. Недолго думая, капрал швырнул свое копье во врага и то с вязким, чавкающим звуком пробило его правый бок, отчего мечник сделал шаг назад и перевалившись через защитное ограждение, с криком упал вниз.

Что было дальше, капралу Крусу Одноглазому, командиру отделения стрелков гарнизона крепости «Лунный свет», уже было неведомо, так как оказавшийся у него за спиной расторопный противник, одним махом срубил его буйную голову с черной повязкой на левом глазу. Но контуженный и дезориентированный Олус, сквозь кровь, сочащуюся из-под шлема, как сквозь туман видел рослую фигура в форме стрелка гарнизона, оказавшуюся возле него. Щелканье тетивы слилось в один сплошной звук, а стрелы поражали нападающих противников, не давая им приблизиться на расстояние удара. От кровопотери и травмы головы, Олус потерял сознание, и уже не видел, как стрелок, после того как его колчан опустел, откинул в сторону лук и подобрал с каменных плит два меча. Он закружился в танце смерти, под аккомпанемент свиста мечей и крики боли поверженных врагов…

                                                    ***

– Ваше благородие, господин лейтенант! – в палатку командира гарнизона, разбитую на лесной поляне на полпути к городу, вбежал запыхавшийся разведчик. – Враг не смог захватить крепость. На башне по-прежнему развивается знамя братьев- «хищников».

– Ты в этом уверен? Кстати, тебе по дороге не попалось отделение стрелков капрала Круса?

– Уверен, господин лейтенант. Я, как вы мне и велели, залез на один из пиков хребта и весь день, следил за действиями противника. А также за отделением наших стрелков!

– Что? Крус остался в крепости?! Вот наглец, да я за это дело под трибунал… нет, сразу на виселицу!

– Не получится, ваше благородие, капрал погиб в бою.

– Один чёрт, мертвого повешу!

– Ему отсекли голову, ваше благородие.

– Вот проклятый наглец! – лейтенант витиевато выругался и успокоившись, потребовал, чтобы разведчик продолжил свой рассказ.

– Наши стрелки дрались как настоящие львы. Отряд врага множество раз пытался проникнуть на стену, что он только не придумывал, но наши ребята всякий раз отбивали их атаку. Если бы наши мечники были тогда на стене…

– Они бы все погибли! – перебил его лейтенант. – Не надо тут умничать, докладывай по существу!

– Лучше всех стрелял и бился Солер. На него было жутко смотреть, особенно когда он взял в руки мечи и принялся крошить мечников маркиза Бренье. Никогда бы не подумал, что он мастер меча.

– Солер? Солер? Солер? – лейтенант задумчиво потер переносицу. – Что-то не помню такого мечника в своем гарнизоне…

– Он стрелок, ваше благородие!

– Стрелок рубил профессиональных мечников? Всё ли у тебя в порядке с головой, не перегрелся ли ты на солнце?

– Истину говорю, господин лейтенант. Пусть Мора заберет мою жизнь прямо сейчас, если я лгу.

– Хорошо. Но хоть убей, я не могу вспомнить этого Солера. Ни в турнире стрелков, ни в турнире борцов, даже в турнире кулачных бойцов этот Солер не принимал участия. Я бы это запомнил!

– Да он трусоват малость, ваше благородие, – вполголоса произнес разведчик. – Но помнить вы его должны, высоченный такой, жилистый лучник с вечно недовольным лицом…

– Хм, точно, помню такого. Ни рыба, ни мясо. Он был одним из тех, кто притащил утопленника… так значит, говоришь, что трусоват, но дрался как лев?

– Так точно, господин лейтенант!

– А тебе не кажется, что в твоих словах присутствует две взаимоисключающих вещи?

– Никак нет, ваше благородие. Крыса, она же в драку с котом никогда не лезет, трусливо убегает. Но если у нее нет выхода, она дерется пуще льва!

– Ладно. Пусть так. И чем же закончился штурм моей крепости?

– Все убиты, Солер ранен. Командир наших врагов оказался очень серьезным фехтовальщиком, сумел задеть мечом ребра нашего славного Солера, но это ему не помогло. Длинный срубил ему голову и водрузил её на древко копья.

– Немедленно командовать общий сбор, – громко приказал лейтенант, выйдя из палатки на свежий воздух. – Мы возвращаемся в крепость, на помощь нашим стрелкам. По моим расчетам, враг не должен сейчас ожидать нашего появления, и мы обрушимся на него всей своей мощью.

– Их слишком много, господин лейтенант, – подал голос капрал Ремус Жестокий, командир отделения мечников. – Они задавят нас количеством. Зачем так рисковать?

– Немедленно выполнять мой приказ, капрал! Седлайте лошадей, мы возвращаемся. Я жажду битвы, я хочу сойтись лицом к лицу с врагом и пролить его кровь! Оставьте мою палатку здесь, нельзя терять ни минуты!

– Слушаюсь, господин лейтенант! – рявкнул капрал, вытянувшись в струнку, а затем вполголоса произнес своему старому другу. – Я всё недоумевал, почему у лейтенанта прозвище Храбрый, теперь понятно, почему. Мужик-то со стальным стержнем оказался!

Через пять минут конный отряд скрылся за горизонтом, и никто даже не подумал сунутся в палатку лейтенанта, в которой остывал труп разведчика с перерезанным горлом.

                                                    ***

– Господин лейтенант, мы нашли Солера, он в каземате.

– Что он там делает? – удивился лейтенант.

– Наверное, хотел перетащить туда раненых бойцов маркиза Бренье, – предположил Ремус. – Но из-за полученной травмы головы, потерял сознание и потому, так там и остался.

– Много раненых?

– Одиннадцать человек, – ваше благородие. – Трех тяжелораненых я приказал добить. И ещё…

– Что? – встрепенулся лейтенант. – Что ещё?

– Малыш Олус, сын Круса Одноглазового. У него контузия, но день-два и он встанет в строй.

– Где он?

– Я приказал доставить его в лазарет.

– Ты понимаешь меня, стрелок? Хорошо слышишь? – лейтенант присел на табурет возле койки Олуса. Его голова была перевязана, а на бледном лбу выступили бисеринки пота.

– Да, господин лейтенант, – прошептал он сухими губами и сделал попытку подняться, как предписывает устав, но лейтенант остановил его.

– Лежи! Ответь мне, что произошло, когда я возглавив отряд мечников покинул крепость и занял место в засаде?

– В засаде?

– Да, – лейтенант кивнул головой. – Разве отец тебе этого не сказал?! Я приказал ему удерживать позицию и отступить следом за мной, если противник прорвется в крепость. Я планировал, что разгоряченный битвой враг кинется за стрелками и тогда мы ударим им в тыл!

– Нет, ваше благородие, отец ничего такого мне не рассказывал. Что с ним?

– Он погиб, как настоящий воин, с оружием в руках, защищая свою отчизну… Ты чего, плачешь? Ну-ну, перестань. Не позорь бабской росой светлую память своего достопочтимого отца!

– Простите, господин лейтенант. Это всё из-за раны!

– Прощаю-прощаю. Расскажи мне, как всё произошло?

– … он крушил их, фехтуя двумя мечами одновременно. Его удары были такой силы, что с одного маха разрубали деревянные щиты мечников. А потом я потерял сознание и пришел в себя только тогда, когда вы вернулись в крепость.

– Вернулся, чтобы помочь вам, Олус! Мы добили часть оставшихся в живых солдат противника, а также взяли в плен одиннадцать воинов, – лейтенант легко похлопал юношу по плечу и поднявшись с табурета, пожелал: – Выздоравливай.

                                                    ***

– Вернулся сюда с раной на боку, отправился в камеру, в которой провел ночь и потом просто ушел, так?

– Так, ваше благородие! – согласно кивнул Солер Длинный. На его лицо было тяжело смотреть без содрогания: рассеченная бровь, свернутая на бок скула и сломанный нос. Лицо отекло и налилось желто-лиловым цветом. – Я тогда, по глупости, снова поднялся на ноги, а он меня опять кулаком по роже. Силищи в нем, ваше благородие, меня как ветром сдуло и сознание погасло.

– Значит так. Слушай меня внимательно! Никакой арестант на стороне наших стрелков не бился. Это был ты!

– Я?

– Ты! Или хочешь, чтобы тебя вздернули на виселице, как дезертира?

– Нет, господин лейтенант.

– Тогда слушай, что ты должен говорить, если тебя спросят об этом инциденте… – лейтенант, находясь в дежурке каземата наедине с Солером, около получаса объяснял ему, как героически вел себя его собеседник, защищая крепость. К концу рассказа, внушаемый Солер, даже в некоторой мере сам поверил в то, что ему рассказал Амадор Храбрый. – Так было на самом деле, и никто тебя кулаком по роже не бил, это травмы, полученные в бою. Понял?

– Понял, ваше благородие!

– Тогда расскажи мне, только кратко, что ты делал во время боя.

– Значит так, – принялся рассказывать Солер. – По приказу капрала я занял позицию на сторожевой башне и оттуда расстреливал солдат противника. У меня же очень сильные и длинные руки, поэтому я могу пустить стрелу дальше обычного стрелка. Затем, когда закончились стрелы, я кинулся на помощь капралу и вступил в рукопашную схватку, вооружившись двумя мечами. Я же обоерукий мечник.

– Ладно, сойдет.

– Погодите, господин лейтенант, а что мне делать, если кто-то попросит меня продемонстрировать, как я фехтую двумя мечами или как далеко и метко стреляю из лука?