Цитаты из книги «Синдикат»

Слышали эту песню… Ты хочешь сказать, что падают зарплаты, падает уровень жизни, рушится экономика, а эта сраная шляпа пребывает в благоденствии своих 70 шекелей

Кто ж меня заменит? Я ни разу никуда не выезжал из Страны… А куда? Куда, спрашиваю тебя, ехать? И что я там увижу такого, что хотелось бы мне прижать к сердцу?

переждала поток машин и подошла к нему. Моя черная шляпа висела на болванке точнехонько на том же месте. – А я узнал тебя! – начал он. – Сказал себе: это та куколка, которой идет черная шляпа… – Это та куколка, – перебила я, чтобы сразу сбить с него елейный тон зазывалы, – которая умеет торговаться и ни за что не даст себя облапошить.

Вышла, и сразу увидела на противоположном углу улицы старого шляпника. Он так и сидел на своем высоком табурете, будто никуда не отлучался с него все те месяцы, что меня здесь не было. И вдруг – через дорогу! – он узнал меня и стал приветливо зазывать

плебейское: горячие питы, индюшачья шварма, салат-хацилим – расхожий, но все-таки вкусный набор средиземноморской скатерти самобранки.

Обычная беспощадная драка ногами без всяких правил, какие бывают у нас только между своими…

На журнальном столике перед ним, как обычно, лежал листок, зарисованный чередой картинок. Попугаиха, с лицом Петюни, держала в клюве мешочек с зернышками слогов: «хочу тра-хать-ся, хочу тра-хать-ся!!!» На соседней жердочке сидели два набожных попугая с лицами обоих начальников из Центра. – Брось привычку рисовать свои комиксы, ты попадешь в паршивую историю, – сказала я, открывая почтовую программу в своем компьютере. – Как-то рука сама бежит… – виновато сказал Яша, – помимо воли…

апостол Петр Гурвиц, – если не верить всей душой в чудо, то всем нам рано или поздно придет п…ец!

Я скажу вам, дети мои, дела очень плохи… – произнес Петюня, – мы идем в долину хаоса… И стал молоть такую вот декаданщину. В его лице даже появилось нечто пророческое. Он стал еще более похож на святого Петра, причем сокрушенного и печального, уже после того, как трижды пропел петух. Далее он вообще понес нечто невообразимое. Положение наше – Израиля, то есть, – таково, что мы как бы движемся в узкой траншее, и двигаться можем только в пределах ширины этой траншеи. Можно маленько двинуться влево, можно подвинуться вправо, но идти мы вынуждены вперед и вперед. И только я хотела поинтересоваться – почему бы не выскочить из этой траншеи к чертям собачьим, как он объявил, что нас ждут такие испытания, каких наш народ еще не знал.

Главный распорядитель Синдиката Петр Гурвиц, или как все за глаза его звали – Петюня, выглядел человеком, давно заблудившимся в лесу. Временами он забредал в мой кабинет, останавливался, оглядывался, обнаруживал, что на этой поляне уже был, и тогда убредал прочь. Иногда рассеянно брал бублик или сухарик с тарелки. Петюня сильно закладывал за галстук, поэтому к вечеру вид имел подержанный. Точнее говоря, под конец дня он становился похож на ворону, облитую помоями. Между тем был неглуп, очень осторожен и циничен, как тысяча чертей.