Цитаты из книг автора «Дина Рубина»

если Всевышний, что так заботится о проявлении объектов в их индивидуальном существовании, все же допускает убийство одного объекта другим – не должен ли упо

– На бесптичье и жопа – соловей!

«А у меня дежурство кончилось, – мысленно ответил я всем. – Дайте мне упасть на свою постель, и подумать о том, что я человек…»

– Это детсадовский эпос, – успокоил я их.

Но вот что было страшно и нелепо: один человек гнался за другим, и тот, не отбиваясь, падал на пол, извивался и беспомощно вопил. И ничего нельзя было сделать, чтобы изменить это в мире.

Гости ели, гости пили и насрали в сапоги! Видно, прав товарищ Сталин, что кругом одни враги!

Я хотела поговорить с тобой о воздействии жизни на творчество. Но сперва поясни, пожалуйста, одну вещь. Твоя нелюбовь к жанру интервью уже стала притчей во языцех. На днях один журналист рассказывал, как долго он вырывал у тебя согласия на запись устной беседы. Ведь это странно, ты не находишь? Вряд ли тебе задают какие-то вопросы специального свойства. Скорее всего, это давно известные тебе банальные темы: эмиграция писателя, творчество, общество и художник… То есть, совершенно небанальные, всегда болезненные темы… Я попробую объяснить: моя профессия – слово. Соответственно и отношение к этой субстанции совсем иное, чем у людей других профессий. Писатель живет словом, составляет из него мир, как из материальных частиц. У меня вообще сложные отношения с этой субстанцией. Особенно, когда передо мной на столик ставят эту дьявольскую записывающую штуку и все, произнесенное тобой, все

сидит, как брезентовый чехол на пирамиде

загадочное, в знак восторга: «Эвентуально

Всю неделю влажная муть носилась над горбами Галилеи, ошметками облаков цепляясь за щетину хвойных лесов. Затем три дня подряд выпали ясными, земля запарила, задышала… С высоты Цфата озеро Кинерет, море Галилейское, казалось выпуклой продолговатой линзой. С такой точки обзора становилось совершенно очевидным, что земля кругла. По склонам глубоких лощин кое-где стелился бело-розовый дымок, будто кто-то печет картошку; это просто зацвел миндаль.