Все эти вопросы роились у меня в голове. Мой поисковик периодически впадал в кому, но после пары крепких ударов продолжал работать, добывая из сети всю необходимую мне информацию, которую я и перерабатывала в течение следующего дня.

Работала я на корабле быстро и качественно. В перерывах на ланч мы немного разговаривали с Майклом. Так же, как и с Джорджем, это были разговоры по делу, консультации, обмен информацией о неполадках и ничего личного.

Мне не нужны мальчики со звездной болезнью. Я сама ею страдаю. Иногда я ловила себя на том, что мне его лицо странно, неуловимо знакомо. Конечно, я видела его фото в прессе, но это была знакомая мимика. Где-то я его видела живьем. Достаточно долго. Но представлены мы не были. Когда же это могло быть? У меня всегда была феноменальная память на лица и события. Но его я не помнила. Моя голова была настолько перегружена информацией, что я до поры отодвинула этот вопрос, решив, что разберусь с этим позже.

Вообще, странно, но он был мне даже приятен. Не заигрывал, не лез с помощью, с молчаливым уважением признав мой профессионализм. Я лихо управлялась с инструментами, горелками, прекрасно паяла. Словом, руки у меня работали не хуже головы. Но со всеми нашими талантами на отлаживание пульта у нас ушел еще месяц.

Когда мы встретились у главного монитора и привели его в рабочее состояние, мы ударили по рукам и доложили капитану о нашем триумфе. В ответ он тут же разогнал нас по шаттлам. Их было два. Они располагались выше двигателей и ближе к середине корабля. На схемах они значились как 1 и 2. Мы переговаривались с Майклом по радио.

– У меня приборная панель с трещиной, бьет по пальцам, – сказала я, проследив взглядом едва заметную тонкую линию.

В наш разговор вмешался капитан.

– На каком шаттле? – уточнил он.

– На «Касторе»… На первом, сэр, – быстро поправилась я, но они уже услышали.

Да, я дала шаттлу имя Кастор, мне показалось это вполне уместным.

– Буду заказывать панель для дезинфекционной камеры, закажу и для шаттла. Тебе нужна панель, Майкл?

– Нет, у меня все цело, сэр.

– Ладно, отключаюсь, – раздался щелчок, и капитан вышел из разговора.

– Ты назвала корабль «Кастор»? – переспросил меня Майкл.

– Мой «феррари» зовут Леопольд, ну и что? – буркнула я.

– Мне придется своему тоже дать имя, он не может остаться вторым, – серьезно сказал Майкл и продолжил, – у нас есть Кастор и Поллукс… Что же мне остается?

– Не знаю, – честно сказала я.

Близнецов было двое, на третьего как-то имен не припасли…

– Может, Джуниор? – раздалось у меня в наушнике.

– М-х, – промычала я.

– Что ты делаешь?

– Откручиваю косо наверченную гайку на одном очень важном крепеже, – кряхтя после каждого слова, сказала я, в конце фразы гайка слетела и отрекошетила от стены рубки. – Вот черт! – я нашла, наконец, ее взглядом.

– Живая?

– Ага, – я подобрала гайку, – резьба сорвана напрочь, надо другую ставить. У меня таких нет, – сказала я, порывшись в инструментах. – Джордж у тебя?

– Да, возится.

– Я зайду…

Так прошло еще около месяца или около того. Заклинивало и глючило все от гидравлики до механики.

– А как мы проверим шасси, Джордж? – спросила я, пользуясь тем, что механик возился с двигателем на моем шаттле.

– Я проверю их сам, – сурово сказал механик.

А я-то надеялась полетать! За это время я выполнила необходимый минимум вылетов, чтобы не потерять категорию. Словно прочитав мои мысли, Джордж сказал, затягивая очередной болт:

– Еще налетаетесь, мисс.

От сказанной фразы и его медово-бархатного баритона я на миг ощутила себя вздорной южанкой в невозможно пышных юбках. Я тряхнула головой и повела себя в шлюзовой отсек шаттла, где нужно было проверить всё: от дверей до скафандров.

Для скафандров нужны были двое. Майкл быстро засунул меня в один и провел тестирование. А вот я намучилась. Я раньше этого не делала, почему-то это осталось не отработанным, хотя это было странно. Словом, я справилась, но была крайне недовольна собой. Протестировав скафандр, я помогла Майклу выбраться.

– Ты слишком строга к себе, – сказал он, высвободившись из скафандра, – человек не может уметь делать всё.

– Ты умеешь, – сказала я, убирая скафандр на место.

– Все это вопрос опыта.

Я дернула переборку, за которой висели скафандры, раз, два.

– Заклинило! К дьяволу, на этом чертовом корабле закроется что-нибудь с первого раза?! – я треснула по переборке ладонью.

– Отойди, – Майкл взялся за переборку, и она послушно проехалась по пазикам, – ты раздражена.

– Я очень зла, – я всегда была честна перед собой в своих эмоциях, – на аэродром уже не успеть, но трасса открыта всю ночь.

– Трасса? Ты о чем?

– Трек. Меня пускают по ночам погонять на «феррари», выпустить пар.

Он понимающе кивнул. Он вообще довольно толковый, этот Майкл Сэйнфилд.

– А я на своем так и не ездил. Стоит в ангаре…

– У тебя какой? – быстро спросила я.

– «Орион», – отмахнулся он.

В последнее время новым моделям было модно давать названия созвездий.

– О… «Орион»? – пролепетала я.

Даже я еще не смогла его купить. Они записали меня в очередь!

– Ну да…

– И ты на нем не ездишь? – Мои брови поползли наверх.

– Некогда.

– Нек…Ты нормальный? – спросила я.

Он повернулся, но увидев мое лицо, решил не вступать в длинную дискуссию. В данный момент ненормальной была я, и даже я это знала.

– Где ты его держишь? – слабым голосом спросила я.

– В Бофорде.

– Лучшие трассы! – все, мою башню снесло окончательно. – Ты закончил здесь? Поехали!

– У меня планы…

– Перезвони ей, у тебя срочный вылет, – я уже неслась по коридорам корабля к выходу.

Он не отставал, ловко лавируя между рабочими.

– Я не могу отменить эту встречу, – сказал он, догнав меня, наконец.

Я почувствовала, как мышцы моего лица перегруппировались, и ждала обратной реакции.

– Сегодня я не могу, честно. – Искреннее сожаление и умело сформированный мною комплекс вины, теперь дожать – отдельные мышцы моего лица напряглась чуть сильнее, и он сдался: – Но завтра я обещаю…

– Ночью? – мой голос жалобно дрожит, господи, да я сейчас сама себе поверю!

– Ночью, – кивает он.

На том и расстаемся.

* * *

Назавтра я едва дождалась конца работы и от нетерпения уже готова была на стенки лезть. Майкл еще раз окинул поле нашей последней битвы – внешний люк «Кастора».

– На сегодня всё. Поехали?

Побежали!!! Я запрыгнула в свой «феррари» и кивнула на место рядом. Он не спеша сел и тщательно пристегнул ремень безопасности.

Я рванула с места. Могу поклясться, несколько первых метров мы проехали на задних колесах. Майкл молчал всю дорогу до Бофорда, хотя, согласна, говорить было сложно. Моя машина летела, едва касаясь земли. Когда мы остановились у входа в его ангар, Майкл перевел дыхание.

– Я думал, что рассказы о таких спидометрах байки, – вот и все, что он сказал.

Там, где у всех был ноль, у меня было сто. Я довольно хмыкнула и, взяв сумку, припустила за ним.

Я никогда не любуюсь машинами, мне все равно, как они выглядят, мне важно то, что внутри. Поэтому, вместо восторженного поцокивания и оглаживания капота, я быстро натянула гоночные доспехи и запрыгнула внутрь.

– Ну, – сказала я Майклу.

– Что? – не понял он.

– Ключ, – поймав ключ зажигания, я кивнула на ворота, – и дверь.

Он усмехнулся и нажал кнопку.

Створки дверей дрогнули и поползли в стороны. Я завела мотор. Комплимент механикам ангара: мое ухо не уловило ни одного неверного полутона. Я нетерпеливо жала на педаль, прогревая мотор, как только расстояние между створками стало достаточным, я рванула с места.

Последнее, что я увидела в зеркале заднего вида – зажмурившегося Майкла. Я вылетела на трек и в этот миг вспомнила его. Черт! Меня накрыла пелена гнева, ярости и чего-то еще… Я даже не смогу описать эмоции, которые я испытала. Пришла в себя я на третьем круге. Стрелку спидометра заклинило на максимуме, мотор молил о пощаде, но я не могла остановиться. Ярость гнала меня вперед. Лишь когда стрелка с горючим сползла почти на нет, я влепила машину в стену ангара, швырнула шлемом в опешившего Майкла и, запрыгнув в свой «феррари», уехала.

Я не помню, как добралась до дома. Думаю, насчет моей машины у полиции были особые распоряжения.

Короче, я влетела в холл, Генри успел мне подать бутылку отцовского виски, и в следующий момент я сижу на полу в галерее напротив портрета отца, пью его виски из горла бутылки и размазываю по лицу слезы.

– Ублюдок… Ненавижу… – мои губы говорили привычные слова.

Я даже не повернула голову на звук шагов. Я знала, кто это. Он тяжело опустился на пол рядом со мной.

– Я знал, что это вопрос времени.

– Ты который из них? – спросила я.

– Старший.

– Первый. Перворожденный… Сукин сын… Сукин сын! – заорала я на портрет отца и швырнула в него пустой бутылкой.

Стекло брызнуло во все стороны. Майкл едва успел прикрыть ладонями голову и пригнуться.

– Что ты творишь?! – он в ужасе смотрел на холст.

– Там пуленепробиваемое стекло. Я могу гранаты в него швырять, – я взяла пистолет и выстрелила, пригнув голову Майкла.

Сосчитав щелчки рикошета, я сказала:

– Смотри-ка, до восьмого Моргана долетела, – я отпустила голову Майкла и взяла вторую бутылку, – он закрыл свой драгоценный портрет еще при жизни, я пригрозила, что порежу его.

Он не знал, что сказать. Я сделала глоток из горлышка.

– Любишь виски? – осторожно спросил Майкл.

– Ненавижу, – я протянула ему бутылку, – я тебя вспомнила.

– Я так и понял, – кивнул он.

– Мне было десять?

– Девять. Мне исполнилось пятнадцать, и он решил устроить меня в летную академию. Мы заезжали…

Мой взгляд сказал: «Не ври».

– Он показал мне тебя, – он сделал глоток из бутылки и вернул мне ее.

Я кивнула.

– Остальных?

– Их я тоже видел.

– Не хочу ничего о них знать.

– Хорошо, – он снова взял у меня бутылку, – у тебя кровь.

– Знаю, полоснуло над бровью. Стекло. Ерунда.

– Фрэнсис…

У меня заболело сердце. Впервые в жизни у меня заболело сердце.

– У нас будут проблемы? Мне уйти?

– Не знаю, – я отпила еще виски и покачала головой, – нет. Останься.

Он протянул мне руку, и я пожала ее. Все это мы проделали, не сводя взглядов с отцовского лица.

– Прости за машину.

Он кивнул.

– Мне привезут такой «феррари» через три дня. Заберешь.

Он снова кивнул и глотнул виски.

– Почему он не женился на твоей матери? – решилась я на один из мучивших меня вопросов.

– Ее клан был против.

– Он любил ее? – спросила я и сама удивилась отчаянию в своем голосе.

– Не знаю, – он покачал головой, – честно, не знаю.

– Он помогал тебе?

– Да.

– Когда ты узнал, что ты его сын?

– Я всегда знал. Мама вышла замуж, но я был ЕГО сыном.

– Круто. Сволочь, – я снова взялась за револьвер, рука описывала круги широкого радиуса.

Майкл уверенно перехватил револьвер и положил его с другой стороны от себя.

– У меня еще есть, – я вытащила свой табельный и, поставив на автомат, щедро полоснула по портрету.

Майкл довольно проворно пригнулся от рикошета. Я прислушалась к полету пуль.

– О, Морган Пятый, и тебе привет… – я сменила обойму.

– Серьезно, хватит, – он мягко вывернул у меня из руки пистолет.

– А Генри мне еще приготовил, – ухмыльнулась я.

– Я верю, но хватит.

И тут я заплакала.

– Будь ты проклят… Будь ты проклят… – меня трясло, я смахнула слезы и швырнула в портрет вторую бутылку. – Будь ты проклят!!! – ярость и гнев душили меня.

Я видела, как безмолвно появился Генри, и Майкл отдал ему все оружие.

– Я знаю, куда он его уберет. Это мой дом, – сказала я.

Майкл тяжело вздохнул.

– Я знаю. Давай-ка вставай.

Я не хотела никуда идти. Один вопрос вертелся на языке, но я все еще не была достаточно пьяна, чтобы задать его.

– Оставь меня. Генри! Еще этого пойла! А ты иди, иди… Пока, перворожденный.

Его лицо дернулось. А, может, мне показалось. Последнее, что я помню, что галерея крутанулась вокруг меня, и Генри с готовностью распахнул двери.

Почему все вниз головой?

Еще раз карусель интерьера вокруг меня, и я мягко падаю на кровать. Лицо Майкла. Как он похож на отца…

– Я должна напиться…

– Ты уже пьяная.

– Я должна узнать…

– Спи, Тиа, детка, спи…

* * *

Утром ровно в семь я была на месте с ясной, но немного звенящей головой. Холодный душ и пара семейных рецептов творят чудеса. Майкл тоже держался на удивление бодро. Мы, не сговариваясь, вели себя так, словно ничего не случилось. Мы хорошо сработались за последние два месяца, и оба ценили это. Мы отладили пневматику обоих шаттлов. Работы были закончены, о чем и известил нас капитан на общем собрании.

– Теперь, – сказал он, – замыкаем все системы между собой и запускаем. Если все пройдет нормально, ставим корабль на стенд.

Мы оживились. Наконец-то наш отлет становился чем-то реальным.

Мы споро подключали системы друг к другу, я даже отвлеклась от толкающей боли в рассеченной брови, которую я небрежно залепила пластырем под осуждающим взглядом Генри.

– И все же я настаиваю на вызове врача, мисс, – повторил он настойчиво.

– Генри, я тебя умоляю, это всего лишь бровь.

– Это ваше лицо, мисс.

– Это бровь, Генри, заживет, – я похлопала его по плечу и вышла из дома, опустив на глаза черные очки.

На этот раз стрелка спидометра не поднималась выше ста пятидесяти, и это был предел моей осторожности и осмотрительности. Сегодня я не доверяла рукам, постоянно контролируя каждое действие.

– Надо тебя чаще накачивать, – усмехнулся Майкл, подавая мне инструменты, – ты такая осторожно-осмотрительная…

– Отстань, – слабо огрызнулась я, соединила контакты и перевела реле в положение «включено», установив обратно защитную панель, я спустилась со стремянки.

Майкл задумчиво смотрел на меня пару минут, потом спросил:

– Сколько ты не летала?

– Четыре дня, – моментально ответила я.

– Шаттл сама пилотировала?

Я покачала головой.

– Только с инструктором.

Майкл улыбнулся.

– Когда поставим корабль на стенд, нам будет чем заняться.

Я не верила своим ушам.

– Шутишь?

– Ты второй пилот практически без опыта полетов, я должен тебя подготовить.

– Завтра? – я не пыталась скрыть своего нетерпения.

– Все зависит от сегодняшнего запуска.

– Тогда давай запустим эту бандуру, – я решительно двинулась дальше.

Мы подключили все на местах, затем проверили взаимодействие систем с пульта управления.

– Как будто все в норме, сэр, – Майкл повернулся к Ричарду Белфорду, стоящему у капитанского кресла.

Он кивнул и занял свое место.

– Внимание, ремонтников прошу покинуть корабль, команде занять свои места, – объявил он по громкой связи.

После положенных минут посыпались команды.

– Задраить люки!

– Есть, сэр, – руки Майкла пробежали по клавиатуре на пульте, – люки задраены, сэр.

– Джордж? – запросил капитан подтверждение с места.

– Порядок, сэр, – отозвался механик.

– Запуск систем.

– Есть запуск систем, – это уже я.

Мы с Майклом по очереди запускали систему за системой и, наконец, запустили двигатели на полную мощь. Корабль вздрогнул, и пошла мерная вибрация. Мы проверили все системы и все люки и переборки. Шаг за шагом, устраняя всплывающие неполадки, к счастью, их было немного. К концу дня стало ясно, что корабль готов к стендовым испытаниям.

– Сколько он там пробудет? – спросила я капитана.

– Стандартные две недели.

– Хорошо, пришлите мне оставшиеся чеки на подпись, надо заканчивать с бумагами.

– Да, мисс.

– Какие-то еще траты будут? – спросила я.

– Кое-что еще осталось, это уже после стенда.

– Хорошо. – Я откланялась.

У меня еще были дела. Много дел. Я вела всю документацию по расходам на ремонт корабля, каждый чек проходил через мои руки. Сколько еще дел… Меня нагнал Майкл.

– Жду тебя завтра в семь утра на космодроме у пятнадцатого ангара, – сказал он.

– Хорошо, увидимся, – я села в свой «феррари».

Я хотела побыстрее добраться до особняка. Но бровь отчаянно токала. Черт, придется проехать через Адама. Несколько лет назад у нас было что-то вроде романа. Что-то вроде, потому что дальше третьего свидания дело не пошло. Я четко дала ему понять, что денег моих он не увидит. И он сдулся. То есть сначала он оскорбился, а потом сдулся. А через пару недель я увидела его с очередной потенциально богатой наследницей. Это была моя прививка от охотников за деньгами. Больше на такое я не велась. Словом, он был сволочью, но тревожить своих медиков из-за бутылочного пореза я не хотела.

– А, Морган, привет!

Что-то он уж очень обрадовался.

– Не суетись так, Адам. Расслабься, – я показала на бровь, – есть время?

– Да, – он пару минут смотрел на меня, – да, есть.

– Я смотрю, ты окольцован. Нашел, что искал?

– Д-да, да. Садись сюда.

Он усадил меня на высокий табурет и направил мне в лицо яркий свет. Я зажмурилась, он отлепил пластырь.

– Морган… – выдохнул он.

– Бутылочное стекло.

– Никак не угомонишься?

– Зашьешь?

– Надо промыть, воспалилось все, – он вертел мою голову, разглядывая рану, – сейчас все сделаю.