4

Из каньона доносились зловещие вопли койотов, – стало быть, охота в самом разгаре. На луну наползло облачко, и серебристый свет потускнел.

– Оставляю его вам, – торжественно изрек Эд, протягивая Джеффи грязную коробку, перевязанную бечевкой, – ибо, случись ему попасть в недобрые руки, судьба человечества изменится раз и навсегда. А вы, Джеффри Уоллес Колтрейн, самый надежный человек на моей памяти, и никому я не доверяю больше, чем вам.

– Лестно слышать, но ведь вы меня почти не знаете, – заметил Джеффи.

– Как бы не так! – прогремел Эд. – Я нутром вас чую, вижу вас насквозь, вижу всю вашу душу. А нутро не ошибается. Нутро говорит: у этого парня чистая душа. Если откажетесь мне помочь, то обречете свою дочь на форменный кошмар. На рабство и даже смерть!

Янтарные лампочки на веранде светили неярко, но Джеффи все равно увидел, что лицо Эда побагровело. На шее и висках запульсировали жилки, словно бродягу вот-вот хватит удар.

Держа перед собой коробку, старик сдвинулся на самый краешек кресла и понизил голос до напряженного шепота:

– Послушайте меня. Послушайте, просто послушайте. Я пользовался этим ключом ключей сотни раз. Видел неописуемые ужасы. Мне следовало его уничтожить, но рука не поднялась, ведь это мое детище, гениальный плод трудов всей моей жизни. Я не могу спрятать его в депозитной ячейке, ведь враг прошерстит все банковские записи от одного побережья до другого. Не могу оставить его никому из тех, кого знал в прошлой жизни. За этими людьми следят. Не могу даже, черт побери, вырыть яму и закопать эту штуковину: что, если какой-нибудь несчастный найдет ее и включит? Откуда ему знать, насколько это опасно? Спрячьте коробку как следует. Подозрение падет на всех жителей каньона, с кем я имел возможность общаться. Они, эти мерзавцы, все здесь перероют. И неудивительно, ведь он стоит семьдесят шесть миллиардов долларов.

– Он? Кто?

– Вот он. – Эд осторожно потряс коробку.

– Дорогая вещица, – заметил Джеффи.

– Ох, поверьте, он гораздо, гораздо дороже. За него не жалко и весь мир отдать. Вот почему поиски никогда не прекратятся.

Похоже, несущий винтик в голове у Эда не просто разболтался. Очевидно, он и вовсе выпал из гнезда, а следом обрушилась вся конструкция в Эдовой черепушке. Старик выпучил глаза, лицо его блестело от испарины. Он сильно распереживался. Джеффи было жаль его. Эд – образованный человек, ученый (не исключено, что когда-то он был талантливым преподавателем истории, литературы или философии) – пал жертвой слабоумия. Что тут скажешь, настоящая трагедия.

Оставалось лишь одно – постараться утешить старика. Пойти ему навстречу. Нельзя отмахиваться от его параноидальных фантазий, называть их галлюцинациями (коими они, собственно говоря, и являются), это неуважительно и жестоко. Джеффи тоже сдвинулся на самый краешек кресла и взял у Эда коробку.

– Никогда ее не открывайте! – Эд погрозил ему пальцем. – Никогда не трогайте ключ. Просто храните его. Если не вернусь через год, значит я мертв. Мне бы раздобыть пистолет и перестрелять мерзавцев, когда они явятся по мою душу, но я на такое не способен. Слишком много ужасов мне довелось повидать. Не хочу множить страдания. Я миролюбивый человек, беспомощный пацифист. Если не вернусь через год, значит я мертв.

– Поверьте, вам еще жить и жить, – успокоил его Джеффи.

– Через год найдите бочку. Найдете?

– Бочку?

Для пущей доходчивости Эд стиснул ему колено:

– Бочку, жестянку из-под нефти, металлический цилиндр с плотной крышкой. Найдете?

– Конечно.

– Умеете замешивать бетон?

– Я же каменщик.

– Да, точно, я и забыл. Значит, так: если не вернусь через год, заполните бочку бетоном. До половины. Потом положите в нее коробку и долейте бетона доверху, чтобы вокруг коробки получился саркофаг. Сваркой пользоваться умеете?

– Да, я на все руки мастер.

– Заварите бочку. Она, как понимаете, будет очень тяжелая.

– Чрезвычайно тяжелая, – покивал Джеффи.

– Вряд ли у вас есть гидравлическая ручная тележка. Таких почти ни у кого нет. Ну что, есть у вас ручная тележка? Гидравлическая?

– Нет, но могу взять напрокат.

Эд снял руку с его колена и показал Джеффи два больших пальца:

– Возьмете тележку, погрузите на нее бочку, отвезете ее на причал. Катером управлять умеете?

– Любым, вплоть до тридцатишестифутового.

– Арендуйте катер, вывезите бочку в океан и выбросьте за борт на самой глубине.

– Какая потребуется глубина? – поинтересовался Джеффи.

– Тысячи футов, наверное, хватит. Но никак не меньше пятиста.

– Считайте, что дело сделано. То есть если вы не вернетесь через год.

В этот момент луна вышла из-за облачка, и тревога на лице у Эда словно по волшебству сменилась облегчением.

– Я знал, что могу на вас положиться. Понял это после первых наших посиделок на веранде. – Он поднялся на ноги. – Джеффри, ни при каких условиях не открывайте коробку. И не прикасайтесь к тому, что в ней находится. Сдержите данное мне слово. Вещица в коробке навлечет на вас одни лишь несчастья. Судьба всего мира в ваших руках.

Похоже, у Эда разыгралась мания величия. Джеффи встал с кресла-качалки:

– Что ж, Эд, когда коробка вам понадобится – через год или, допустим, завтра, – я буду готов ее вернуть.

– Через год или никогда. Уже завтра каньон будет кишеть этими презренными мерзавцами. Так что спрячьте ее хорошенько.

Эд поправил бабочку, разгладил полы пиджака, подошел к ступенькам, спустился с веранды и оказался на залитом лунным светом газоне. Остановился, взглянул на небо и снова повернулся к Джеффи:

– Меж тем как, противные, быстрой рекою, сквозь бледную дверь, за которой Беда, выносятся тени и шумной толпою, забывши улыбку, хохочут всегда^[1]. Вот вам пара строчек из По. Не троньте ключ, Джеффри. Не вздумайте открывать бледную дверь.

Он зашагал было к дороге, но тут же добавил еще одно предупреждение:

– За мной по пятам идет поисковый отряд демонов. Дьяволы, черти! Когда эти свиньи сунут сюда свое рыло, помните: они не те, кем кажутся. Даже если отдадите им коробку, вам от них не отделаться. Узнав, что ключ у вас, этот дивный и вместе с тем проклятый ключ у вас, они решат, что вы слишком много знаете. Они безжалостные убийцы. Сволочи. Дикое зверье. Они… сделают так, что вы исчезнете. Спрячьте его хорошенько, Джеффри. Спасите и себя, и вашу девочку. Спрячьте его хорошенько!

Старик вышел на тротуар, свернул направо и двинулся в сторону каньона.

Ночь наполнилась печалью и сожалением. Лунное серебро потускнело. Может, этот человек всю жизнь был не в себе, но до сегодняшнего вечера он вел себя как приятный собеседник и ни разу не сворачивал на кривую дорожку откровенного безумия.

Эд ступил под раскидистые дубовые ветви, куда не проникал свет луны. Наконец его силуэт растаял во тьме.

5

Эмити стояла возле кухонного стола. На правом плече у нее сидел Снежок и грыз орешек, придерживая его передними лапками.

На столе стояла коробка. Грязная, пожелтевшая, не коробка, а одно название – и все же у нее был зловещий вид.

– Что в ней? – спросила Эмити.

– Не знаю. – Папа откупорил бутылку пива. – И я пообещал, что не буду ее открывать.

– Может, там мадагаскарский шипящий таракан. Восьмидюймовый. Помнишь, как колдунья наслала на вражеский замок полчище тараканов?

– Помню, но это было в книжке. В реальной жизни люди не подбрасывают друг другу огромных тараканов, чтобы навести порчу. Эд – неплохой человек. Но похоже, слетел с катушек.

– А если он не вернется через год? Ты что, правда замуруешь ее в бочке и утопишь в океане?

– Ну, я же пообещал. – Отец пожал плечами. Уселся за стол, печально улыбнулся и покачал головой. – Семьдесят шесть миллиардов долларов…

– Вряд ли столь ценную вещь можно спрятать в такой маленькой коробке, – заметила Эмити.

В такую коробку поместится, к примеру, Снежок. Эмити обожала своего малыша, и для нее он стоил гораздо больше, чем они с папой заплатили за него в зоомагазине, но никак не миллиарды долларов – без обид, любимый Снежок и все мыши на свете. С другой стороны, папа определенно стоит этих денег. Если однажды его похитят и злодеи потребуют выкуп – семьдесят шесть миллиардов, – а к тому времени Эмити заработает много-много долларов, она заплатит все эти миллиарды и глазом не моргнет, честное слово. Но папа, в отличие от Снежка, в такую коробку не поместится.

– Что бы там ни было, – сказал отец, – оно и десяти центов не стоит. Ни для кого, кроме Эда. Бедняга совсем расклеился. Пал жертвой собственного рассудка. Судя по его речам… Думаю, когда-то он был преподавателем в колледже. И пожалуй, весьма талантливым. Но теперь на него жалко смотреть. Что ж, скоро он вернется за своей вещицей. Может, через неделю. А то и завтра.

Эмити, сняв Снежка с плеча, баюкала его в ладонях. Это всего лишь мышка, но Эмити обязана его защищать – в этом мире, где ничто не вечно. Даже ты сам.

6

Всю ночь Джеффи снилась коробка. Сновидения были разрозненные, скоротечные, одно сменялось другим без какой-либо нити повествования. Джеффи снилось, что он ищет коробку и не находит или же ему попадаются всевозможные коробки, но не та, которую вручил ему Эд. В одном из снов Джеффи пришел на кухню, включил свет и увидел, что стенки коробки выгнулись наружу, а бечевка туго натянута, словно кто-то стремился вырваться из своей картонной тюрьмы и причитал так заунывно, что от этого звука кровь стыла в жилах. Потом Джеффи снилось, что он – совсем как Алиса, отхлебнувшая из бутылочки с надписью «ВЫПЕЙ МЕНЯ», – сделался крошечным, не выше дюйма ростом, и сам оказался в коробке, а высоко над головой, зацепившись когтями за крышку, висит здоровенная, голодная и злобная тварь. Джеффи лишь чувствовал ее присутствие, но тварь прекрасно его видела – даже в темноте.

Он встал до рассвета. Побрился, принял душ, оделся. Пришел на кухню, включил свет. Коробка стояла в самом центре стола – именно там, где Джеффи ее оставил. Стенки не выгнуты, никто не причитает.

Вряд ли Эд опасен. Наверняка в коробке лежит какая-то безделица, представляющая ценность лишь для выжившего из ума старика. И все же странно, что подсознание всю ночь терзало Джеффи, насылая на него столь неприятные сны – даже кошмары – об этой безобидной картонке.

Здесь, на кухне, выдержанной в стиле ар-деко, Джеффи как будто вернулся во времена, когда мир был более дружелюбным, и чувство тревоги отступило. Пол выложен крупным белым кафелем, а между плитками – черные ромбовидные вставки. Белая лакированная мебель. Стена за раковиной закрыта листом нержавеющей стали, рабочие поверхности тоже из нержавейки. Винтажная плита фирмы «О’Киф и Мерритт» с множеством отделений. Точная копия холодильника «Колдспот» из тридцатых годов прошлого века. Банка от печенья «Крейзи кэт»: сама черная, а глазищи кота – белые. На стене постер – обложка одного из номеров «Шарм» за 1931 год с изображением кофейника и чашки.

Начинало светать. Небо над каньоном зарозовелось. Джеффи налил себе чашку свежесваренного ямайского кофе, встал у раковины и уставился в окно, на тропинку, ведущую в холмы. Сделал пару глотков и услышал вдалеке ритмичный механический шум. Звук быстро нарастал. Наконец от него задрожал весь дом. Вертушка? Джеффи поднял глаза к потолку, снова глянул в окно и успел заметить над дубами вертолет: крупнее полицейского, двухмоторный, человек на восемь-десять, оба винта высокие – и несущий, и рулевой. Серьезная машина. Весит, пожалуй, не меньше десяти тысяч фунтов. И выглядит зловеще: летит быстро и гораздо ниже разрешенной высоты. Такое чувство, что идет в атаку.

Вслед за гулом вертолета послышался шум других моторов. Один, два, три, четыре черных «шевроле-субурбана» промчались по переулку Тенистого Ущелья. Без сирен, без мигалок, но картина была как в кино: агенты ФБР торопятся обезвредить террористов, грозящихся взорвать атомную бомбу.

Едва затих рокот первого вертолета, тут же зарокотал следующий, еще громче. Джеффи, отставив кофейную кружку, бросился к входной двери и выскочил на веранду. Как раз вовремя: с запада шла еще одна вертушка. Небо было ясное, и отблеск утреннего солнца на стекле кабины походил на розовое бельмо.