Глава 2

Дверь в лабораторию мягко скользнула в сторону, едва Алиса поднесла карту доступа к сканеру. Внутри, как обычно, было пусто – она появилась первой.

Не сбавляя шага, девушка подошла к своему рабочему месту, наклонилась и привычным движением включила питание компьютера. Вентиляторы тихо зажужжали, монитор постепенно оживал, выводя на экран логи запуска системы.

Пока машина загружалась, Алиса скинула рюкзак, вытащила контейнеры с ланчем и убрала их в холодильник. Остальную поклажу спрятала в шкафчик, а на плечи привычно накинула белый лабораторный халат.

К моменту возвращения к столу система уже была готова к работе. Алиса запустила тестирование ключевых узлов комплекса: трех опытных установок – Aether, Caelum и Mundus, аварийных систем и центрального пульта управления. Когда-то в списке значилась и Nebula, но напротив нее давно горел красный крестик. Первая в своем роде, она превратилась в груду металлолома после катастрофы десять лет назад.

Один за другим на экране вспыхивали зеленые индикаторы, подтверждая работоспособность оборудования. Алиса откинулась на спинку кресла, предвкушая очередной день рутинных проверок. Хотя… если Даниэль наконец согласует возобновление эксперимента Tenebrae, о спокойствии придется забыть. Уже сегодня могла понадобиться комплексная диагностика для давно простаивающей Caelum. Почти год она оставалась в спящем режиме – ее эксплуатация требовала колоссальных ресурсов, но руководство предпочитало направлять их в Aether и Mundus, более перспективные с точки зрения текущих исследований.

Caelum включали лишь изредка – чаще всего ради проверки очередной сомнительной гипотезы, за которую сражались теоретики. Все остальное время она висела на институте мертвым грузом. Между тем проекты и эксперименты, проводимые на Aether и Mundus, стабильно приносили результаты, подтверждая состоятельность теоретических моделей. Таблица квантования Кортрана разрасталась в пугающем темпе.

А вот проект Tenebrae закрыли – после пяти лет попыток доказать, что квантовые флуктуации могут быть следствием взаимодействия с чем-то, выходящим за границы вселенной. Возможно, даже существующим вне самих законов мироздания. Исследование уперлось в фундаментальный предел – масштаб Планка. Современные теории разбивались о него, как волны о скалы.

Казалось, в стремлении доказать, что материя подчиняется еще и каким-то неведомым принципам, Tenebrae попросту опередил свое время.

Или же эксперимент с самого начала был обречен?

Размышления Алисы прервал тревожный сигнал. На экране напротив иконки Сектор 6C мигал красный треугольник с восклицательным знаком. Она нахмурилась и развернула список систем этого сектора.

Команды не доходили до панели аварийной блокировки шлюза, ведущего к вакуумной камере Caelum. Неудивительно – руководство, как обычно, попросту махнуло рукой на капитальный ремонт. Системы старели, оборудование изнашивалось, а обследование и замена деталей постоянно откладывались на потом.

Алиса надела гарнитуру и вызвала начальника технической службы.

– Марк, привет. Я провожу плановую проверку…

…

– Что? Ты о чем? Я еще неделю назад просила осмотреть детекторы аварийной блокировки шлюзовой камеры! Сейчас сигнал вообще не проходит.

…

– У тебя вечно нет людей. Caelum все еще числится на балансе института, так что дай мне делать свою работу, Марк.

…

– Да хоть кого. Буду признательна.

…

– Конечно, сама проконтролирую.

Алиса сбросила вызов, чертыхнулась и быстрым шагом направилась в шестой сектор. На выходе столкнулась с Надин, младшим инженером.

– Ты куда? – та удивленно посмотрела на нее.

– Спущусь в Caelum, проблемы с аварийными блокираторами, – отмахнулась Алиса. – Не уходи далеко. Когда я позвоню, запусти повторный тест шлюза в Секторе 6C.

Надин кивнула, а Алиса скрылась в глубине коридора.

* * *

Я стоял, не в силах пошевелиться. Существо возникло из ниоткуда, словно сотканное из самой пустоты. Неужели мое одиночество подошло к концу? Но важнее другое: если оно смогло проникнуть сюда, значит выход тоже существует.

Котенок встрепенулся. Вытянул лапы и хвост, на миг превратившись в нечто напоминающее белку-летягу, завис в воздухе и уставился на меня. Его зрачки расширились – две чернильные капли на зеленом стекле.

– Мяу?!

Одно короткое слово, но до дрожи значимое. Будто он не просто издавал звук, а задавал вопрос.

– Дружище, вот тебе и «мяу». Поверь, я сам не понимаю, где мы и что, черт побери, здесь происходит.

Мозг, словно уловив сигнал к действию, продолжил восстанавливать обрывки памяти.

Я никогда не заводил домашних животных. Конечно, в детстве они были: мы с родителями жили в сельской местности, и во дворе обитали сторожевые псы, куры, коза, да и коты – вечно голодные, заходили полакомиться объедками. Но потом я покинул родной дом, поступил в лицей, затем – в университет, перебрался в город. И мысль о питомце даже не приходила в голову. В клетке из стекла и бетона не нашлось места ни шерсти, ни когтям, ни живому теплу.

И вот теперь здесь, посреди безвременья, в серой бездне, я смотрю на котенка – и в тот миг, когда сознание отчаянно дорисовывает реальность, чувствую: я больше не один.

Он все еще парил в воздухе, всего в нескольких сантиметрах надо мной.

Я осторожно коснулся его уха. На одно мгновение почудилось ощущение шерсти – мягкой, теплой. Хотя, скорее всего, это лишь фантом. Здесь не было ни тепла, ни холода. Только пустота.

Котенок зажмурился, встряхнул головой и вдруг стал водить лапками по мордочке, будто умываясь. При этом он без остановки кувыркался в невесомости.

Я решился: протянул руки, схватил его и осторожно прижал к себе.

Он был невесом.

Абсолютно.

Мои ладони улавливали лишь очертания чего-то живого – но не чувствовали массы тела.

Котенок уставился на меня огромными зелеными глазами, а в следующий миг прижался ко мне, и я почти почувствовал его тепло. Или просто отчаянно хотел это ощутить?

Я присел и осторожно опустил его на пол.

Котенок словно обрел вес и, поняв, что под лапами появилась опора, тут же потянулся, выгнул спину и начал тереться о мои ноги. Я провел рукой по его шерстке. Он лизнул мою ладонь – и снова я не ощутил ничего.

– Ты, наверное, голоден?

Он посмотрел на меня с таким пониманием, что внутри дрогнуло.

– Прости, дружище, мне нечем тебя накормить.

Он не обиделся. Просто встряхнулся и побежал исследовать помещение – бесшумно, как маленький призрак. Заглядывал в углы, ловил несуществующую добычу, кувыркался, гонялся за хвостом.

Я наблюдал за ним и чувствовал, как во мне происходит нечто странное. Что-то меняется.

– Нужно придумать тебе имя.

И тогда оно всплыло в памяти. Будто кто-то вложил его прямо в сознание.

Tenebrae.

На латыни – «Мрак».

Странный выбор. И все же…

– Мрак, кис-кис-кис…

Котенок вздрогнул, будто понял, что зовут именно его. Замер, а затем, нелепо перебирая лапками, вприпрыжку потрусил ко мне.

Он забрался на колени, свернулся клубком и едва слышно замурлыкал – или мне показалось? Даже тишина здесь представлялась иной – наполненной чем-то невидимым, почти живым.

Я провел ладонью по его телу, и словно сердце в груди сжалось от ощущения чего-то болезненно знакомого. Забытого. Теплого.

Живого.

Я был один. Долго. Слишком долго.

А теперь нас двое.

Я снова посмотрел на котенка.

– Что насчет рассказать, как ты сюда попал?

Он поднял голову, заглянул мне в глаза. Зрачки сузились в тонкие щелки, отражая несуществующий свет.

– Хотя глупо ждать, что животное заговорит.

Мгновение – и пространство вокруг словно сгустилось, стало плотным, почти осязаемым.

Котенок прищурился.

И сказал:

– Мяу, Даниэль.

* * *

Институт только начинал оживать. В коридорах эхом разносился ритмичный стук каблуков – рабочий день постепенно набирал обороты. Алиса уверенно шла вперед, по пути кивая коллегам, спешащим в свои лаборатории.

У входа в зону тяжелого оборудования она замедлила шаг, привычным движением достала пропуск и протянула охраннику. Он даже не взглянул – лишь кивнул и отступил в сторону, пропуская ее к сканеру сетчатки. Щелчок. Дверь едва заметно дрогнула, затем бесшумно разъехалась, открывая тоннель, уходящий вниз.