Сейчас мы бредем по сорок пятой на выставку укурков, и солнце почти печет нам задницы.
Мерси рассказывает о своих визитах к психотерапевту, а про себя, наверное, думает, что я не занимаюсь сексом уже четыре года, потому что все еще ношу траур по жене. А на мне светло-коричневый костюм, я продолжаю пялиться, как мерсина сумка бьется и бьется о бедра своей хозяйки, и мне, по сути, до фени, что она там щебечет.
Мексиканцы озаглавили свое творение «Existencia»2, хотя ничего даже приблизительно похожего на реальность в нем не было. Ничего удивительного, Мерси на нормальные выставки не ходит.
– Так, по старому плану, – заявляет она. – Я по правую сторону, ты – по левую.
Да уж, действительно старый план – за все время, что мы мотаемся глядеть на эти художества, мы ни разу не смотрели картины вместе. Мерси возмущается каждый раз, когда я пытаюсь протестовать. Мол, я мешаю ей созерцать и воспринимать.
Мои же ощущения ее не волнуют.
Оказываясь среди этого непонятного безобразия, ничего, кроме потерянности, я не ощущаю, если вам вдруг интересно. Хотя, знаете, иногда мне все же везет.
Мы слегка опоздали на торжественную часть, и выставка уже открылась, но фуршет разгорался в полную силу. Так что, перемешавшись с местной богемой, я направился прямиком к столу, прихватил бокал и маленькие бутерброды и спрятался углу.
– Что, тоже сбежали от жены?
Холодный айсберг поднимается из моего нутра и показывается верхушкой во рту.
– Моя жена умерла.
Неловкая пауза. Я мастер на такие дела.
– О, простите, – толстяк виновато натирает свою лысину, а его ремень продолжает создавать вмятину под пузом.
– Ничего, – заверяю я, – это было давно. Я сбежал от картин.
– Понимаю, – толстяк многозначительно кивает головой.
– Да?
– Иногда высокое искусство пугает. Данные работы особенно. Автор хотел показать…
И все, дальше я уже не слушаю.
Мерси воодушевлена.
– Такой выразительности я давно не встречала!
Одно и то же каждый раз.
«Такой выразительности я давно не встречала!»
– Ну, а тебе-то понравилось?
Что мне на это отвечать?
– Эй, ты здесь?
– Да, я просто думаю.
– О чем? – Мерси, как любопытный кот, пытается заглянуть мне в лицо.
– Картины… потрясающие.
– Да! – Мерси довольна. – Я знала, что тебе понравится!
«Интересно, откуда? Ты ведь сама видела их впервые!» – так я думаю, а говорю:
– Очень жаль, что мы не можем сразу же их обсуждать, на месте.
– Не начинай.
Ладно, попытка не пытка.
Я выхожу из душа, хлюпая мокрыми ногами по кафелю. Подхожу к зеркалу и смотрю на себя.
ДОСЬЕ НА СЕБЯ
Пол: мужской.
Дата рождения: 18 января.
Возраст: 31 год.
Волосы: русо-рыжие, непослушные.
Глаза: ореховые.
Профессия: менеджер среднего звена.
Образование: четыре года колледжа в мусорный бак, курс филологии.
Домыслы: не занимается сексом, потому что не имеет сексуального психоаналитика.
Я достаю бритву и начинаю спиливать щетину.
Ах да, имя забыл. Подберите подходящее сами.
Книга «Отмазки на все случаи жизни», страница один, отмазка первая: мне некогда.
Босс, огибая все препятствия на своем пути, целенаправленно движется к моему столу, и я уже пытаюсь слиться со стулом. Босс высокий и широкий, у него есть пузо, но не такое, как у мужика в галерее.
Вот сейчас я бы с удовольствием послушал про картины.
Блин.
– Работка для тебя.
Босс копается в папке и не смотрит на меня. Он всегда говорит «работка», когда меня ожидает что-то сложное.
Без излишних комментариев он скидывает бумаги мне на стол и удаляется.
Я облегченно выдыхаю.
– Эй, ты уже видел это?
Знакомьтесь, это КаКа. Он сидит в том же кабинете, что и я, прямо за моей спиной.
ДОСЬЕ
Пол: мужской.
Дата рождения: понятия не имею.
Возраст: около 29 лет.
Волосы: каштановые.
Глаза: кажется, серые.
Профессия: менеджер среднего звена.
Образование: неизвестно.
Домыслы: ему крайне скучно. Всегда.
КаКа – рожденный австралийцем. Когда я думаю о нем, он почему-то представляется мне на большой яхте, в шортах и белой, как парус, рубашке нараспашку.
– Что там? – спрашиваю, не оборачиваясь.
Он подъезжает ко мне на стуле протягивает выпуск «Gatter’s broadcaster»:
– Гляди.
ЗАГОЛОВОК СТАТЬИ: «УДАР ПО „УДАРУ НОЖОМ — 2“»
Автор: Каталина Хертз
Дата: 21 сентября
Сегодня утром в Мэнвилле неизвестными лицами был сорван показ фильма «Удар ножом — 2». Зрители ждали выход фильма два года, но сегодня их ожидало разочарование: кто-то подменил материалы, и, когда зажегся проектор, перед зрителями предстал не остросюжетный триллер о маньяке-убийце, а старая романтическая комедия «Телефон пополам»
Примечательно, что Мэнвилль стал не единственной жертвой неизвестных лиц. Мои иностранные коллеги сообщают, что на текущий момент «Телефон пополам» транслировался вместо «Удар ножом – 2» в Канаде, странах Южной Америки, Италии, Франции, Германии и странах Северной Европы, но только в одном городе каждой страны.
– Интересная история, – бросаю я через плечо и продолжаю изучать бумаги босса.
– Хорошо, что у нас не сорвали, я как раз собирался посмотреть. Хотя кто знает, может, и у нас еще сорвут.
– Едва ли в Гаттере случится что-то подобное…
– Ну, вовсе не…
– Там же сказано: только в одном городе каждой страны. В штатах повезло Мэнвиллю, так что можешь спокойно бронировать билеты.
Зашуршала газета. Видать, КаКа решил перечитать заметку.
– Да, действительно, – слегка расстроенно заключает он. – Но все же…
– Может быть, – я ставлю точку, и КаКа укатывает к себе за стол.
Но – вот беда! – не затыкается.
– Каких только сумасшедших не бывает, да? Да?
– Угу.
Здравствуйте. Я – робот-автоответчик.
– У меня, кстати, сокурсник в дурку попал. А был жутко талантливый парень.
КаКа пускается в пространные объяснения, что это за парень, что с ним случилось. У меня же перед глазами только мой злобный босс.
Бедный КаКа. Его, как всегда, никто не слушает.
Если бы у меня был личный дневник, я писал бы в нем так:
«Дорогая Агония. Сегодня Мерси снова потащила меня на выставку. Я уже осознал, что не должен был вообще соглашаться ходить на них. Пожалуйста, прекрати меня мучить»
На этот раз финны.
Мы уже видели эту выставку на открытии, с полтора месяца назад. Скоро здесь повесят новые картины, и потому Мерси решила более тщательно осмотреть первый зал, так как в прошлый раз я ее отвлекал.
Но я же парень с сюрпризами.
Пока она разглядывает холст с железной кружкой, я подкрадываюсь справа. Да, я решился предпринять еще одну попытку.
Я тычу в мерсино плечо пальцем. На второй раз она резко оборачивается, и я читаю в ее взгляде: «Ты – тупой идиот. Я тебя ненавижу. Пошел на хрен отсюда». Но произносит она только:
– Я же тебе говорила.
– Но я…
– Ты мешаешь смотреть и мне, и себе. Иди к другой картине и попытайся хотя бы вникнуть в происходящее.
Голос Мерси сердитый, но тихий, а вот мимика и жесты – на грани срыва. И у меня не состыковывается картинка: она вроде бы кричит, но будто с убавленным звуком.
Уберите галерею, и Мерси бы орала во всю глотку.
Я еще пытаюсь что-то возражать, но она резко посылает меня указательным пальцем на длинной, вытянутой руке себе куда-то за спину.
Я отхожу, она остается справа и пытается сосредоточиться на картине. Я тоже пытаюсь, но в итоге только и делаю, что искоса поглядываю на Мерси.
– Ладно, – вспыхивает она, – ты можешь стоять и смотреть картины недалеко от меня. Но, Бога ради, не слишком близко и, – пауза, – молча, – точка.
Мерси отворачивается.
О, да это успех.
Я, как хороший мальчик, стараюсь не мешать Мерси до конца. Она довольна, и теперь мы бредем по длиннющей двадцать девятой.
– Длинное корыто, – говорит Мерси, указывая на Опель Инсигния. – Длинное корыто-универсал, – указывая на Опель Астра.
Мерси не различает марки машин, и вся ее классификация сводится к трем наименованиям: корыто, катафалк, прикольная.
– Слышал про хрень в кинотеатрах?
А еще она любит задавать неожиданные вопросы.
– Да, пару дней назад.
– И ты, значит, не в курсе, что это прокатилось по всей планете?
– По всей планете?
Мерси насмешливо глядит мне в лицо.
– Ты вообще новости не смотришь, да?
– А зачем?
– А как ты вообще тогда узнал?
– Да КаКа сунул газету под нос.
– Кто, прости?
– КаКа, мой коллега.
Пузырь смеха вырывается из легких Мерси и лопается где-то у нее во рту.
– Да, это очень в твоем духе – назвать коллегу ка'кой.
– Я не называю его ка'кой. Я просто имя его сократил.
– О, да это меняет положение! – Мерси хихикает в ладошку.
– Да ладно тебе, – я отмахиваюсь.
Вечернее солнце катится вниз, ко всем чертям.
– Ну, расскажи мне о нем.
– Да нечего о нем говорить. Он вечно болтает, потому что ему скучно.
– И о чем он рассказывает?
Мерси уже не смеется, ей просто любопытно.
– Да о том, о сем, – я пытаюсь выловить из памяти хоть одну историю КаКи, но у меня плохо получается.
– Ты что, его не слушаешь?
– Слушаю, конечно, – я делаю возмущенное лицо, но Мерси мне не верит.
– Ну давай, хоть что-нибудь.
Мерси складывает руки на груди и вызывающе на меня смотрит.
– Ну, вот про кино он мне сказал.
– А еще?
– Еще?.. О, у него однокурсник в психушку попал.
– Да не сочиняй! – Мерси отмахивается и бредет дальше.
– Эй, да я серьезно!
– И как это случилось?
– Ладно, ладно. Я его не слушал. Но про парня-психа – правда.
– Жалко.
Мерси как-то задумчиво смотрит вперед.
– Что именно?
– Парня. Считай, теперь его будто и не существует.
Вот уж правда.
Погода в тот день определенно мне нравилась.
Когда Марисоль позвонила мне в первый раз, время только перевалило за полдень, и небо начало окрашиваться в цвет циркона.
Я скрестил пальцы и ждал, пытался работать. Отчего-то у меня было хорошее настроение, хотя ждать добрых новостей не стоило. Да и не сказать, чтобы я их особо ждал. Таких дней в нашей жизни было уже немало, и я постепенно научился относиться к ним без чувств. День как день. Однако пальцы я все же скрестил.
А еще я очень хотел дождя, и мрачнеющие тучи обещали осуществить мое желание.
Второй раз она позвонила спустя три часа, когда небо цвета гейнсборо постепенно менялось к более темным тонам. Мари… ее голос, уставший и безрадостный, тяжестью осел на мои плечи. И чем дальше я осознавал все, что она мне сказала, тем ниже они опускались.
О проекте
О подписке