С ним сложно было заскучать. Даже если настроение Максин достигало бы нулевой отметки, Йен мгновенно выдумал бы какое-нибудь развлечение для них двоих. Караоке-бар, китайский ресторан, прогулка по блошиному рынку в поисках сокровищ…

К сожалению, увидеться с Йеном пока что не представлялось возможным.

Максин окончательно убрала книгу в сумку. Невозможно было сосредоточиться на ровных убористых строчках, вникнуть в сложные переживания героя Сэлинджера – подростка, который страдал от тотального непонимания со стороны окружающих и несовершенства мира вокруг.

Нужно было закрываться. Нужно было подсчитать нехитрую выручку – вряд ли сегодня удастся продать хоть что-нибудь еще. Хотя бы сто граммов чая.

Да, нельзя сказать, что день удался…

«Бывают неудачные дни, и это нормально», – мысленно утешила себя Максин.

Она решила, что обязательно потрет сегодня бронзовую фигурку жабы, стоящую дома в прихожей. Этот ритуал для привлечения денег, с одной стороны, считался весьма действенным. С другой стороны, Максин, прибегая к нему, шла на сговор с собственной совестью. Вроде как она не слишком сильно верила во все это. Но ритуал мог и сработать. Поэтому Максин, хоть и чувствовала себя глупо, иногда ничего не могла с собой поделать и украдкой протирала жабью фигурку. Так делают дети: им стыдно, они знают о теоретическом вреде сладкого, но руки сами тянутся к банке с джемом, а вкрадчивый голос в голове убеждает – вдруг не заметят, вдруг не обратят внимания, а вкусно будет уже сейчас.

Наконец Максин была готова к тому, чтобы покинуть лавку… до следующего дня.

Свои длинные черные волосы она собрала в хвост. Утром на улице было довольно ветрено. От работы до дома Максин нужно было пройти всего полчаса пешком. И если ветер так и не стих, то по приходу домой можно было и не расчесать распущенные волосы. Максин берегла их красоту, тщательно ухаживала за ними, считая волосы едва ли не единственным настоящим достоинством своей внешности.

Выключив свет, поставив помещение на сигнализацию, тщательно заперев за собой дверь, Максин мысленно попрощалась с лавкой и отправилась отдыхать.

Только очутившись на улице, Максин поняла, насколько же она устала.

И удивилась.

От чего ей было уставать?

Она ведь не носилась целый день по лавке. Не полировала с утра до вечера стеклянные банки с чаем. Не расфасовывала чай из больших полотняных мешков, пришедших от поставщика. Что за странность…

Фактически, большую часть дня Максин провела, сидя на своем табурете, размышляя о разных вещах либо перелистывая книжные страницы. Утром пара покупателей попросила взвесить им самый дешевый пуэр – по сто пятьдесят граммов каждому. Сложно назвать это тяжелым, изнуряющим трудом…

Может быть, все дело в том, что работы сейчас мало? Когда не знаешь, чем заняться, это выматывает хуже, чем равномерное распределение множества дел в течение дня.

Но не могла же Максин отправиться на прогулку, или по магазинам, или в театр… Ей не на кого было оставить лавку. А ведь лавка должна быть открыта.

Всегда-всегда.

Быстро темнело. Или это Максин шла медленнее, чем казалось ей самой.

Осталось пройти всего пару кварталов. И она была бы дома.

Максин ощущала дискомфорт, который возрастал с каждым шагом. Она опустила глаза вниз. Взгляд упал на новые туфли – с острым носом, сине-зеленые, на каблуке заметно выше среднего.

Ну конечно! Она ведь надела их, не успев толком разносить. А к вечеру ноги устали, поэтому теснота обуви ощущается сильнее.

Ничего. Скоро она будет дома, сможет сделать для ног тонизирующую ванночку.

Место, в котором Максин нужно было перейти дорогу, в этот раз почему-то не освещалось. Неужели перегорел фонарь? Максин повертела головой. Да, свет шел только от соседнего фонаря. Что ж, случается такое не часто. Но от этого не становится менее неприятным.

Максин подумала, что машины здесь почти не проезжают. Она вполне успеет перебежать дорогу, несмотря на то, что та сейчас довольно плохо освещена.

Максин в сумерках умудрилась не заметить небольшой фургон, припаркованный на противоположной стороне дороги.

Она старалась двигаться настолько быстро, насколько позволяла стертая туфлей нога. За поворотом послышалось едва различимое рычание мотора.

Максин прибавила шагу.

Но она не успела перейти дорогу.

Из-за поворота вылетел автомобиль.

В следующее мгновение Максин почувствовала, как будто ее сильно толкнули. Она пролетела не больше метра, потом упала на колени.

Удивилась.

Звук мотора за спиной стих.

А в следующую секунду Максин услышала, как хлопнула дверца машины. И взволнованный голос:

– С вами все в порядке?

Максин понятия не имела, все ли с ней в порядке. Она оперлась ладонями на пыльный асфальт. Попыталась подняться. Эта попытка немедленно отозвалась болью в коленях. Максин ойкнула.

Перед ней вырос силуэт.

– Давайте я помогу вам.

Максин невольно всхлипнула. Было очень больно.

Потом она ощутила, как ее подхватывают под мышку и ставят на ноги. Это движение было стремительным, словно обладателю силуэта оно ничего не стоило.

Мужчина вгляделся в лицо Максин:

– Простите меня, пожалуйста, – взмолился он, – я слишком поздно увидел, что дорогу кто-то переходит!

– Фонарь…

– Что – фонарь? – не понял незнакомец.

– Фонарь сегодня не горит, – Максин шмыгнула носом. Ну вот, не хватало еще расплакаться. Мысли медленно ворочались в голове, почему-то она ничего не соображала.

– Да… Действительно… Я помню, что видел поворот. И что-то неразличимое, серое. Да вот, этот самый фургон. Видимо, поэтому мне и показалось, что дорога пуста. Как вы себя чувствуете?

Максин пожала плечами.

– Я не знаю.

Она и вправду не понимала.

– Я отвезу вас в больницу, – решительно заявил водитель.

Максин пошевелила плечами, затем руками, ощутила, что стоит на собственных ногах.

Она по очереди потопала ими.

Кажется, даже туфли были целы. И каблуки туфель тоже.

– Не надо… в больницу.

– Вы в этом уверены? Почему? Врач должен осмотреть вас. Могут быть сильные ушибы. В конце концов, у вас может быть сотрясение.

Максин ненавидела больницы.

– Послушайте… кажется… со мной все в порядке.

Мужчина с тревогой вгляделся в лицо Максин:

– Мне вовсе не кажется, что вы в порядке. Такая бледная… И… надо ведь вызвать полицию.

Полиция.

Но зачем? Она ведь жива. В общем-то, кажется, она даже здорова. Никто не пострадал. Так зачем же нужна полиция?

– Зачем? – вслух повторила свой вопрос Максин.

– Но как же… Ведь случилось дорожное происшествие. Я виноват…

– У меня к вам нет претензий. Вы ведь не сбили меня. Просто… задели? Иначе, думаю, я очнулась бы подальше, чем пара метров. Пришла бы в себя где-нибудь на тротуаре. Вы меня просто толкнули.

– Вы уверены, что не хотите вызвать полицию?

Максин наконец-то засмеялась:

– Можно подумать, вы об этом мечтаете! У вас же могут отобрать права! Или оштрафовать! Вы что, хотите остаться без прав?

– По крайней мере, мы обратим внимание дорожной службы на этот участок дороги, – сухо сказал мужчина. – Может быть, здесь даже починят фонарь. А этот фургон – разрешена ли здесь парковка подобного транспорта? Кому-то сегодня вечером или ночью может повезти меньше, чем вам.

В словах незнакомца был свой резон.

Но Максин не хотелось доводить дело до полиции.

– Послушайте, – предложила она, – мы ведь можем просто позвонить и сообщить о неполадках на этом перекрестке. Пусть проблемой займутся те, кто за это отвечает. Не полиция.

– Я понял. Значит, ехать в больницу вы не хотите.

– Нет.

– Давайте я отвезу вас домой. Не хочется, чтобы вы нарывались еще на какие-нибудь приключения.

– Нет, спасибо, – несколько удивленно ответила Максин, – мне осталось пройти совсем немного.

Впрочем, мысленно она тут же отругала себя. Ну что ей стоило согласиться на предложение? Не пришлось бы ковылять еще квартал в жмущих узких туфлях. А парень, как-никак, чуть не сбил ее. Вполне можно было принять от водителя хотя бы такую компенсацию.

– В таком случае, сейчас мы заедем куда-нибудь и выпьем чая или кофе.

– Но…

– А вот на этом, – улыбнулся мужчина, – я настаиваю. Не нужно шарахаться. У вас может быть шок. Я хочу убедиться, что с вами действительно все в порядке. Что вас не начнет трясти, когда вы отойдете на несколько метров. И что коленки у вас не в грязи.

Точно, спохватилась Максин. Наверное, чулки порвались. Здесь ведь не видно, и не рассмотреть. Если где-нибудь поблизости есть кофейня, нужно умыться там. И вообще привести себя в порядок. Зачем пугать прохожих, консьержку и жильцов своего дома?

– Хорошо, – согласилась она. И чуть не добавила «Только недолго».

Он открыл перед ней дверцу автомобиля.

Максин уселась на сиденье, постаравшись сделать это, по возможности, грациозно. Впрочем, она тут же посмеялась над собой. Этот парень только что наблюдал, как ты распласталась по асфальту, точно лягушка, так о какой грации теперь может идти речь?

– Пристегнитесь, пожалуйста.

– Ах, да…

До ближайшего кафе оказалось всего пять минут езды.

Максин сразу же направилась в туалет. Там, при ярком освещении, она в деталях рассмотрела причиненный ей «ущерб».

На обеих коленках расползлось по огромной дыре. Чулки, как ни странно, не слишком испачкались. Но дыры, разумеется, делали невозможным дальнейшее ношение чулок.

Пришлось снять их. И Максин тут же отправила чулки в мусорную корзину.

Потом, немного морщась от боли, она промыла водой коленки. Пластыря с собой не было. Нужно было заехать в аптеку – как же она сразу не догадалась? И ее спутник тоже хорош – не сообразил.

Потом Максин взглянула в зеркало.

Собственный вид порядком напугал ее саму. Она походила на привидение, настолько она была бледной. Расширенные глаза, растрепанные волосы…

Минутку, она же причесывалась перед тем, как уйти с работы.

Значит, заколка расстегнулась там, где Максин упала? Слетела от сильного толчка. Как же она сразу не заметила… Заколку дарил Йен. У Максин было не так уж много вещей, подаренных им. Его подарками она дорожила, хотя внешне и не выказывала этого слишком явно.

Максин извлекла из сумочки гребень, морщась, расчесала спутанные пряди. Влажной салфеткой она протерла лицо, особое внимание уделила щекам в надежде, что это добавит им хотя бы немного румянца. Впрочем, нечего было и стараться.

Она поправила платье, еще раз взглянула на себя в зеркало.

Ну вот. Теперь напугать консьержку вряд ли получится.

Нужно вернуться в зал. Ее спутник наверняка волнуется и переживает за нее. Что, если она грохнулась в обморок у зеркала? И некого послать проверить, не случилось ли чего.

Максин торопливо