– Какой душ, несчастье? Ах ты поди городская, так нету у нас душа, там в соседней комнате ванна стоит, водичку я принесла из колодца, её нагреть нужно, вот так и можно помыться, летом душ на улице, да и удобства тоже все на улице.

Наверное в моих глазах по пять копеек, читалось всё мое состояние и эмоции. Мне уже ничего не хотелось, просто свернуться калачиком как собачонка и зализывать свои раны.

– Не переживай, я тебе сейчас чай сделаю, пойдешь помоешься, а потом ляжешь спать, завтра утром будем думать, что с тобой делать.

Бабуська шустро потрусила к печке, там стоял огромный чайник, ловко захватив полотенцем ручку, налила кипяток в чашку, закинула голову к потолку и начала что-то бормотать, ведьма наверное, я проследила взглядом и увидела под потолком на веревках огромное количество веников, самые разные, с цветочками и без, она быстро прошлась и собрала веточки с четырех пучков, закинула их в чашку и залила кипятком. Поставила передо мной это пойло, по другому не скажешь и грозно посмотрела.

– Пей, это не отрава, тебе станет легче и заснешь скорее.

Я думала меня вырвет от одного запаха, на вкус было всё по другому, выпив пол чашки, я поняла что меня клонит в сон, черт, что ж там было подмешано?

– Мне бы лечь, что-то глаза слипаются.

Бабуська живенько меня повела в комнату, последнее что я успела увидеть, это горку подушек на кровати от большой до маленькой, накрытые какой-то прозрачной тканью.

Пробуждение было не особо приятным. Что ж так светло? Кошмар, не дают поспать как всегда, это Маня наверное с утра пораньше уже моет ординаторскую, вот сволочь, педантка хренова. Такое дежурство было тяжелое, еще бы пол часика поспать. Дура, иди цветы полей, скоро все перемрут. Что так гремит? Я открыла глаза и увидела бодрую бабуську на пороге с огромной кастрюлей.

– Ну, горе мое, отоспалась-то? Я тут кастрюльку искала, пошумела немного.

Мои первые мысли были о том, как стать на ноги, мне кажется сегодня, мое состояние еще хуже чем было в рощице при пробуждении. Превозмогая боль в каждой клеточке моего тела, я села и даже смогла внятно ответить.

– Да сон какой-то странный снился, всё гремит и что-то падает, какая-то Маня, ординаторская…

– Так это ж хорошо, травки-то мои начали действовать, глядишь через месяц все и вспомнишь.

– Какой месяц? Это сильно долго, где я жить буду и на что существовать? А что травки и вправду целебные, так помогают? Может моя память возвращается?

– Да брось с такими шишками как у тебя, чудо что ты вообще смогла выжить, вчера было темно и я почти не разглядела, а сегодня ну прям красавица, места живого нет.

Я встала и прошла в угол комнаты, там стояло большое трюмо с ящичками и тремя зеркалами, одно большое по середине, а два других чуть по меньше по краям, мать честная, то что я там увидела мне жутко не понравилось, синяки и кровоподтеки по всюду, я задрала бесформенную кофту, узрела что под этой кофтой была еще футболка, хорошая и качественная, голубого оттенка и обомлела, синева проступала по ребрам, но живот был черный, значит я откуда-то вернулась. В пупке висела сережка с красивым дракончиком, золотая и камни явно не подделка, как же так? Всё забрали, а это видимо пропустили, футболку не снимали, а все что сверху значит сняли, я машинально коснулась шеи, в поисках чего-то, значит я что-то любила носить, но этого на мне сейчас не было.

– Ну что нагляделась, а теперь давай сирота казанская, иди мойся, воды я нагрела тебе, а потом завтракать будешь. Тебе станет по легче, пойдешь в саду поваляешься, под яблоней тебя видно не будет, не попадайся в таком состоянии на глаза соседям, а то пересуды начнутся, оно нам ни к чему.

Держась за спинку кровати, я пошла за бабуськой и тут меня осенило.

– Скажите а как вас зовут-то ?

– Я Марья Казимировна, вчера ночью я тебе говорила уже, но ты кажется спала. А ты зови меня баб Маня, если соседи прознают о твоем присутствии, скажем племяшка приехала в гости из города.

Ну, теперь ясно чего во сне, мне всякие Мани мерещились, но почему-то ощущение того, что это две разные Мани, не покидало.

Водные процедуры забрали много сил, но блаженствовала я долго, пока не израсходовала всю воду. Перебралась под яблоню, подложила под голову подушку и закрыла глаза. Вопросы выстраивались в ряд, а ответов не было.

Нужно узнать где я нахожусь, может название поселка натолкнет меня на нужные мысли. Без денег, телефона и кредиток, да уж, долго я так не протяну. Меня как током дёрнуло, кредитки точно, всплыло одно слово, которое не чуждо мне, если есть карточки значит есть деньги, ну да и к чему я вернулась, видать папочкина дочка, а почему не мамочкина? Нет холодно, ничего не чувствую, а вот слово папа вызывает теплоту. Странно…

– Баб Мань, а где мы вообще находимся?

– Да в Астафьево ты, это не большой посёлок, до города километров двадцать не больше, тьфу, даже не знаю как к тебе обращаться, а давай я буду тебя называть Лизкой?

– Лизкой? Да без проблем, мне от этого ни холодно ни жарко.

– Что не знакомо имя, а давай знаешь как сделаем, у меня там в шкафчике есть книжечка старенькая и дряхлая, тут наши все её берут, от того и дряхлая уже стала, там есть список имен, а вдруг найдешь своё, хотя такая фифа, может и имя не нашенское.

– Да с чего это вдруг?

– А больно ты девка видная, побитая, грязная и замученная, а все равно видно породу.

– Да уж баб Мань, ну ты и выдала, а давай попробуем, сейчас я доковыляю и глянем.

– Да лежи уж, я старая и то быстрее до бегу, пока ты встанешь.

Пока моя бабуська гоняла за книгой, я надеялась что найду там свое имя.

Лизкой мне что-то быть не хотелось, совсем не подходит.

Томик и правда был потёртый и пожелтевший, но целенький.

Бабуська уселась рядом, мы начали перебирать имена по алфавиту. Черте что, и вправду Кати, Тани, Светы мне не подходили, все было не то, я пыталась каждое имя прочувствовать, когда мы умаялись уже настолько, что язык не выговаривал имена, я дошла до буквы Э, Эвелина, Эдита, Элиза….Эльвира? Эльвира…

– Бабь Мань, меня кажется Эльвирой зовут, что-то очень приятное от этого имени.

– Верка что ли?

– Какая я вам Верка? Эльвира я, никаких собачьих сокращений!

– Да точно, человеку которому не все равно на свое имя отстаивать его не будет, ну и слава богу что наконец-то память начинает хоть что-то тебе подбрасывать.

– А Элей можно тебя звать-то?

– Элей? Элей можно, меня так папа называет…

– Ох, ты ж смотри как шустро вспомнила.

– Да уж, даже не задумалась.

– Думаю с фамилией такой номер не пройдет.

– Я полежу, немного в сон клонит.

– Да лежи конечно, я пойду пирожков напеку, как раз клубничка на грядке уже появилась.

Я прикрыла глаза и провалилась в сон, ясный и четкий, бывает спишь и ничего не снится, а мое сознание начало немного приходить в себя и по крупицам выдавать мне информацию. Обычно люди теряют память и не могут долгое время вспомнить или не вспоминают вовсе, амнезия штука страшная, но с этим можно жить.

Сижу в ординаторской, маленький перекур с чашкой кофе и бежать дальше, до конца смены еще два часа и черт его знает, что за эти два часа может произойти, не успела я додумать свои мысли, как дверь распахнулась. Сглазила кажется.

– Девочка, там девочка без сознания в операционной, большая потеря крови, рваные раны, покусала собака.

– Где родители?

– Нет их, девочку соседи привезли, сказали что они пьют с утра до ночи.

– Аннушка возьми кровь на анализ, может понадобиться переливание, я в операционную.

Я мчалась по коридору, моля Бога чтобы успеть и не потерять эти крохотные минуты детской жизни. В комнатушке перед операционной, сестра помогает переодеться, я бросала взгляды через дверь на хрупкое тельце, нога покусана в нескольких местах, хорошо что хоть не голова или руки, ничего заштопаем и будет как новенькая, я подошла вплотную к столу, приоткрыла веки, посмотрела на аппарат и опять на девочку, хорошо, сердцебиение в норме.

– Александр Александрович, приступаем…

Проснулась вся мокрая, я врач, еще и хирург, второй раз сон сниться про ординаторскую, не может это быть совпадением, видимо у меня такая работа, что я можно сказать живу в ординаторской, Эля уже пошел прогресс, найти больницу труда не составит, а может и память подбросит что-то путное. Нужно пройтись и найти свою бабуську, рассказать, может вместе что-то и придумаем.

Бабуська замешивала тесто, чистила клубнику и напевала что-то весёленькое.

– Баб Мань, мне тут сон опять приснился, я кажется врач.

– Ого, говорила я что ты не простая, врачи у нас нынче бедноватые, а по тебе и не скажешь, может из дорогих врачей, те что платно лечат.

– Нет, Баб Мань, я работаю в обычной больнице, ну по крайней мере, я там не увидела шикарного ремонта.

– Тогда каким же ты врачом работаешь, может ты зубодёрка? – бабуська противно сморщилась.

– Да нет, я кажется оперирующий хирург… – задумчиво протянула я.

– Во дела, наш фельдшер сбивается с ног иногда и всё время ругается, что это собачья работа, тяжелая наверное работа?

– Я тут что подумала, может мне больницу поискать, ну в которой я тружусь, вдруг меня кто вспомнит.

Бабуська на меня глянула и засмеялась как конь.

– Что я такого сказала?

– Дочка ты знаешь, мы хоть и в посёлке живем, но рядом город не маленький с миллион душ точно будет, представь сколько там больниц, с ног собьешься искать.

– Да уж, ни интернета, ни тебе связи, как же я дом свой найду?

– А чего интернета нет? Есть, вон у Васьки есть, это внучок соседский, вот к нему сейчас и пойдем, он на каникулы приезжает оздоровиться, воздух чистый и молочко парное в самый раз. Давай сходим, только переодеться тебе нужно, а я в духовку пирожки поставлю. Сейчас поищем, может быть из моих вещичек осталось чего путного, да и приоденем тебя, синячищи хоть прикроем.

Я глянула на бабуську и прикинула, что чисто теоретически мы с ней почти одного телосложения только она ниже и чуть полнее, про меня селедку и говорить нечего.

Бабуська живо сгоняла к платяному шкафу в спальне ,вытащила на свет божий голубую кофточку и белую длинную юбку, раритет то какой и сохранилось же.

– Какая красота, сколько же лет ему?

– А милая, лет сорок точно, я аккуратная и вещи все сберегла.

Натянув на себя обновки, я покрутилась у зеркала, все вещи сели идеально, надо же, повезло.

– Так, давай теперь быстренько сходим, а то пирожки сгорят.

– А что таймера нет в духовке? – спросила я, все ещё любуясь длинной юбкой.

Бабуська замерла на пороге глянула как на умалишенную.

– Видимо деточка тебя хорошо