Смеясь он опять кинулся на меня, я, отпрыгнув в сторону вонзила меч прямо под шерсть на холке, проткнув его шею насквозь, он упал и начал превращаться обратно в человека, на секунду помедлив, я перевернула его на спину ногой и проткнула его сердце. Я посмотрела на часы, прошло мин 15, надо поскорее убираться отсюда. Я погрузила его тело в багажник для обычной девушки это было б очень сложно, но к счастью я не обычная. И сев в машину я направилась к одному тихому местечку на реке.

Уезжая я увидела Катю, заходящую во двор, она обводила двор глазами в поисках того, кто мертвый лежал в моем багажники.

В полумраке дома стояла темная фигура, которая отсоединилась от тени, как только Катя ушла, разочаровавшись в очередной раз, на свет вышел человек, было сложно определить парень это или девушка. Капюшон скрывал лицо своего владельца, но его красные глаза горели из темноты. И он видел все что происходило в этом дворе с начала и до конца.

Я спокойно избавилась от тела, подвязав к нему приличный камень и сбросив его в реку. Домой я приехала уже после обеда, Мария как обычно ждала меня сидя за столом на кухне.

– Опять развлекалась? – спросила она.

– Да. Мне тут оборотень нашептал, что нам надо б домой съездить.

– Но мы там не были столько лет. Да и дома нашего нет там уже.

– Я про имение предков.

– Значит домой?

– Домой. Но не прямо сейчас. Может через месяц туда поедим, может через год. Нам особо не куда торопится. Но мы туда съездим.

– Ура! – Мария запрыгала вокруг меня.

Конечно за столько лет у нас было множество домов, но мы не разу не возвращались во Францию. Разговор с оборотнем дал мне понять, что я похоже не всё знаю о своем отце, может после этой поездки всё встанет на свои места, ну или хотя бы выяснится за что их убили, хотя монстрам не нужны причины, у них их может и не быть во все.

Глава 3.

Часто я читаю газеты, ища что-то мистическое и зверское, порой обычное зверское убийство и правда совершается каким-нибудь зверем, но чаще это просто люди, с их звериной натурой. Но одна статья не давала мне покоя, как только я на неё наткнулась, вроде не чего особенного обычное самоубийство, если бы не одно, но девушке было 18, и она собиралась замуж. И судя по фото, которое было в небольшой статье, она была счастлива.

Не много подумав я ввела её имя в поисковой базе и нашла адрес где, она жила, решила поспрашивать соседей и родственников, о том, что же могло случится. Ну а чтоб меня не послали сразу с порога решила представится сотрудником интернет газеты журналистских расследований. Ну не в полицию же за корочками идти, да и мало ли проверят, а этих интернет газет сейчас столько развелось, что даже захочешь не сможешь все обзвонить, да и в них не всех своих журналистов знают, многие удаленно работают, вот вам и великий век интернета.

Татьяна Сидорова жила в обычной многоэтажке, соседи все говорили, что это была милая девушка, всегда дверь придерживала, здоровалась, да и сумки с продуктами помогала донести до квартиры. В общем хорошая девушка, а что случится могло чтоб она в своей ванной утопилась никто понять не мог.

И вот я стою и жду, когда её мама мне откроет дверь, уже начинаю понимать, что скорее всего просто трачу своё время и ничего интересного тут не будет, но время то у меня много, а вот убитую горем мать жалко. Открыла милая женщина лет сорока, с короткой стрижкой и в домашнем платье.

– Вы кто? – спросила она. Вот странная, дверь открыла, а потом спрашивает.

– Я журналист интернет газеты. Меня очень взволновала смерть вашей дочери, и я хотела бы разобраться что к ней привело.

– Нервный срыв скорее всего. Так полиция сказала.

– И вы им верите?

– Ну а выбор то какой?

– Если вы ответите на несколько вопросов может я и смогу узнать.

– Ну хорошо. Проходите. – Она отошла, пропуская меня внутрь и добавила, – Только обувь снимайте. И пойдемте на кухню.

Я прошла следом за женщиной, в коридоре всё еще лежали заколки и все возможные мелочи, которые точно принадлежали умершей. Кухня была не большая, но очень уютной и светлой, обычная кухня для обычной семьи, над раковиной висела кружка с надписью: «Самой лучшей дочке», словно девушка и не умерла, а просто уехала на пару дней.

– Ну что у вас там за вопросы?

– Ваша дочь была счастлива?

– Да. На сколько может быть счастлива девушка, выходящая замуж по любви.

– А что она делала последний месяц?

– Да ничего обычного. Она должна была осенью стать студенткой, её приняли в институт. Она художница. И в последний свой день как обычно посещала Третьяковку. В этот раз она собиралась поизучать творчество Крамского. Особенно ей хотелось полюбоваться на его «Русалок»

– Может всё же было что-то не обычное в последнее время в её поведение?

– Нет. Ну она нервничала перед свадьбой. Но не так чтоб очень сильно, сами понимаете все нервничают.

Я не понимала, хотя представить могла, сама за мужем не была, столько книг прочитала про любовь, но за столько лет так её и не испытала, наверное, оно и к лучшему. Лучше не любить чем полюбить человека, ведь он или умрет раньше меня или придётся его перевоплощать, а этого я точно не хотела. Жить вечность – это такая скука.

– Значит ничего особенного?

– Ничего.

– Тогда простите. Видимо всё же я ошиблась, но всё же странно, что ж её подвигло на это…

– Видимо нервничала сильнее чем всем казалось.

– А кто её нашел?

– Я с соседями. Она закрыла дверь изнутри в квартиру. Пришлось звать соседа, он слесарем подрабатывает.

– То есть она решив покончить с собой заперла квартиру?

– Выходит так.

Выйдя из квартиры, я всё же не переставала думать, что здесь что-то не так, ну не могла молоденькая девчушка просто так утопить себя в ванной. Да и кто перед тем как топится двери запирает? Много вопросов ответов на которые нет.

В кроссовке что-то мешалось, я присела на скамейку и сняв обувь сунула руку внутрь, оказалось маленькая резинка для волос упала в него, и я случайно вынесла её. Сидя в руках с резинкой и в одном кроссовке я пыталась понять, что ж мне делать дальше. Можно конечно поговорить с её женихом, но не думаю, что он расскажет что-то интересное. Что же делать?

Я закрыла глаза пытаясь собраться с мыслями.

– Иди к нам, – услышала я шепот нескольких голосов. – Иди к нам.

От неожиданности я открыла глаза и осмотрелась. Никого, лишь серый котенок потянулся на другой скамейки и лег на другой бок. Я опять закрыла глаза прислушиваясь.

– Иди к нам, – опять позвал кто-то.

Я увидела Таню, она вернулась откуда-то и разувалась в коридоре, а её кто-то все звал.

– Иди к нам, – шептали голоса.

Она словно пыталась заглушить эти голоса и включила музыку.

– Иди к нам – снова шептали они словно не рядом, а прямо в голове. Я старалась ничего не пропустить и не потерять видение.

Таня прошла в ванну и включила воду, даже не стала её регулировать, а просто на полную повернула один из вентилей. Когда воды набралась половина, она залезла в воду в чем была, прямо в одежде, шортах и футболке. Вода забурлила, и я увидела серые скользкие руки в тине, которые прижали девушку к ванне она пыталась вдохнуть воздух, но они вцепились и не отпускали пока она не утонула. От увиденного мне стало тошно, что за существо способно так появится в ванной, и что это за голоса?

Да и что это вообще за ведение? Да к многих вампиров есть дары, не уже ли это мой? Но в чем он тогда заключается? И чем активировался? Мой взгляд упал на руки, я всё еще держала резинку для волос. Так значит для активации нужна вещь человека. Но ведь я столько вещей держала в руках за свою жизнь. Думай, думай. Она умерла. Вещь умершего человека?! А почему я видела именно этот момент? Момент её смерти. Может я именного его только и могу видеть? Но почему я только сейчас об этом даре узнала? Наверное, потому что все вещи у меня всегда были новые, а значит и владельцев, умерших у них не было.

Я снова закрыла глаза и смотрела снова этот фильм с трагичным концом, пытаясь заметить что-то еще. Примерно 10 мин с момента как она приходит в квартиру и до её смерти. Я смотрела снова и снова. И вот на 5 разе я заметила отражение в стекле, девушка с белыми волосами и в белом, хотя скорее грязно белом, и выглядела она не совсем как обычный человек. Я просмотрела еще раз уже ожидая появления этого отражения в зеркале. Так и есть, она с серым оттенком, и словно в ней нет ни капли жизни, бледный губы, даже глаза какие-то не такие, словно выцвели от воды. Но кто она?

Я вернулась домой, надо срочно найти эту девушку. И это «к нам» … Что оно значило? Девушка же стояла одна. Где только её искать? В Третьяковку она ходила. Ну что ж. Тоже схожу. Но уже завтра. Все эти расспросы и видения затянулись до самого вечера.

На следующий день перед самым открытием музея я уже стояла у Третьяковки, множество статуй, как и всегда окружали здание, весь парк был уставлен все возможными существами. Я узнала где найти картину, которая меня интересовала, но когда я её увидела то застыла, открыв рот от изумления. На заднем фоне, облокотившись на дерево была та самая девушка, которую я видела в зеркальном отражении. Я стала рассматривать дальше всех русалок, и не удержавшись взвизгнула, увидев Таню. Она была на переднем плане и смотрела задумчивым взглядом в небо, словно мечтала о чем-то.

Как это возможно? Как человек умерший несколько дней назад мог оказаться на этой картине? Да и я же смотрела картину в интернете, там были другие лица. Что здесь происходит? Ну да лица не совсем четко прорисованы, но они поменялись, и я это вижу. И что сделать чтоб больше никто не пострадал от этой картины? Ведь с таким я еще не сталкивалась.

Я простояла весь день смотря на неё и думая, что с неё делать.

– Прекрасная и заворожительная картина, – раздался голос за моей спиной. Я развернулась, передо мной стоял молодой мужчина, судя по бейджику на груди он здесь работал. В брюках и белой рубашке с внешностью подходящей любому лорду давних времен и с таким же величием в осанке и каждом жесте. – А еще она мистическая.

– Мистическая?

– Да. Я часто на неё смотрю. Вы посмеетесь надо мной, но порой лица девушек меняются. Особенно часто летом. Словно новые русалки появляются в их рядах.

– Вы, наверное, шутите?

– Нет. Если хотите могу показать фото этой картины годовалой давности. И вы сами убедитесь. Хотя все твердят что я на ней помешался.

– Но если ты прав, то почему остальные не видят разницы?

– Может это чары русалок, – произнес он шепотом.

– Но ведь картина всегда висит тут. Не уже ли кроме тебя никто не заметил этого бы? Ну а если это чары, то почему не действуют на тебя?

– Может из-за моих глаз? Один из них не настоящий. Стеклянный. Несчастный случай в детстве.

– Мне жаль.

– Всё хорошо. Я жив, а на том дереве и правда были вкусные яблоки, за которыми я лез, – он улыбнулся. И опять я заметила, что он больше похож на аристократа, чем на обычного работника музея. Представила его лезущего за яблоками и не сдержалась от улыбки. – Да, да. Я был еще тем сорванцом и лазил за яблоками на соседском участке.

Мы уже оба рассмеялись. Такой жизнерадостный и внимательный.

– А где же берет картина новых русалок? – решила я вернутся к теме, которая меня волновала.

– Ну все же знают, что русалкой можно стать, утопившись от несчастной любви.

Не сходится. Таня собиралась замуж по любви, или что-то не так?

– А еще как-то можно?

– Не знаю. Хочешь к ним?

– Нет. Мне и тут хорошо. Но если я расскажу ты мне, не поверишь.

– Но ты же веришь мне что лица меняются?

– Верю.

– Так может и я тебе поверю. Но музей закрывается, так что я с удовольствием выслушаю твой рассказ уже за его пределами. И подальше от ушей русалок.

Мы вышли из музея вместе, пройдя весь парк с его множеством тропинок и велодорожек мы вышли к широкой улице, напротив через дорогу было кафе, в которое мы и зашли. Мы сели за свободный столик и заказали кофе.

– Давай хоть познакомимся. Или ты такая же мистическая, как и русалки?

– Нет, – ответила я смеясь. – Я Лиза. А ты?

– Я Сергей. За знакомство, – он поднял кружку кофе и над нашим столиком раздался задорный «дзынь» от соприкосновения кружек. И мы опять засмеялись, – Ну что ты расскажешь?

– Газеты читаешь?

– Редко. Я больше искусством интересуюсь.

– Ну тогда один момент.

Я ввела в поисковике в телефоне дату выхода и название интересующей меня газеты и увеличив фото Тани протянула телефон новому знакомому.

– Она похожа на одну новую русалку. Или мне мерещится?

– Это она и есть.

– Но как?

– Она утопилась в собственной ванной. И меня не покидает мысль что это из-за картины. А после того как я картину увидела я в этом уверена.

– Ты шутишь?

– Не больше чем ты.

– И что с этим делать?

– Я пока не знаю. Но думаю надо как-то бороться с этим. А то жертв будет только больше становится.

– Но это на сказку больше похоже.

– Наша жизнь и правда на сказку похожа.

– А ты вообще кто? Родственница девушки?

– Нет. Я о ней лишь в газете прочитала.

– Из полиции? Хотя вряд ли их такое бы заинтересовало.

– Я простая официантка в ночном клубе, – я решила не врать ему.

– Тогда я совсем не понимаю. Почему тебе это интересно?

– Ну я люблю мистику.

– И всё?

– Типа того.

– Что-то ты скрываешь.

– Нам лучше с русалками разобраться, а не с тем, кто я. Или ты так не думаешь?

– Права. Но всё же. Я хочу узнать почему ты простая официантка заинтересовалась самоубийством постореннего человека.

– Если я скажу, что я охотник на мистику. Тебя это устроит?

– Охотник и официантка?

– Да.

– Странное сочетание.

– Может. Но времени свободного мне хватает и денег тоже.

Мы обменялись номерами на случай если у кого-то появится идея что сделать с картиной, просто уничтожить её не представлялось возможным, это же историческое и художественное наследие. И разошлись у того же кофе.

Перерыв весь интернет и все книги в доме я нашла несколько способов избавится от проклятия:

1) Сжечь картину (не представляется возможным).

2) Разрезать её (невозможно всё потому же).

3) Освятить картину (невозможно для меня).

Ну можно еще просто надрезать полотно чем испортить его целостность. Но это лучше, чем ничего.

Солнце скрывалось за зданиями, закат в больших городах проходит иначе чем в маленьких. Нету горизонта, и последние лучи не видно из-за соседних высоток. Полоска света медленно исчезала из ярко освещённой квартиры, день стремительно заканчивался. Еще один день проведённый в мегаполисе.

Как только луч скользнул выше по зданию оставив квартиру в полумраке послышался шорох и всплеск воды.

– Иди к нам, – послышался шепот, сменяющийся веселым смехом. – Иди к нам. У нас весело. Никто не причинит тебе боли.

Я старалась не обращать на этот шепот внимания, но он словно был в моей голове, этот смех, мне захотелось так же беззаботно смеяться, а не бегать за монстрами по всюду. Я слышала воду, хотя все краны были закрыты, но словно кто-то плескался играясь. И мне хотелось быть такой же. Той, кого ждет только смех и игры, не вечная жизнь в сером мире, лишь заразительный хохот и веселье. Я даже порой видела призраков этих девушек, танцующих в хороводе, они манили меня и предлагали присоединится к ним. Белые платья и венки из различных трав были единственной одеждой на них, одна из них подошла ко мне протягивая мне венок, в нем было много цветов, я даже ощущала их аромат и ощущала своей кожей влажный воздух. Я протянула руку чтобы взять венок и вдохнуть полной грудью через него свежий воздух, но чья-то рука вернула меня в реальность выхватив из видения.

Повернувшись и собираясь возмутится, я увидела свою сестру с испуганными большими глазами.

– Мария, прости. Я напугала тебя? – спросила я, опускаясь на коленях рядом с ней.

– Ты хотела уйти к ним? – в её глазах читался страх, она боялась, что я оставлю её одну.

– Они задурманили мне голову. Мне казалось, что я одна из них.

– Ты не заметила, что уже включила воду в ванной?

Только после этих слов я оглянулась. Мы были в ванной, воды набралось до половины, и я скорее всего уже залезла б в неё если бы не моя сестра. Я прижала её к себе.

– Прости. Прости меня, я б не оставила тебя. Я с тобой не бойся.

– Я знаю, но не делай так больше. Я их тоже видела. Они на меня шипели. И вот, – она показала свою руку, на ней отчетливо проглядывался синяк, кто-то не хотел подпускать её ко мне и причинил боль. Я прижала её еще сильнее.

Мы просидели всю ночь на диване, я продолжала прижимать её к себе, а видения больше не появлялись. С утра пораньше я позвонила Сергею и договорилась встретится в галереи. Когда я пришла он уже был там, ну оно и понятно он же там работает. Он всё так же шикарно выглядел в белой отглаженной рубашке и брюках, даже его слегка взъерошенные волосы выглядели идеально. Я рассказала ему о тех способах, которые нашла и о том, что происходило в сумерках. Слушал он внимательно его глаза становились всё больше, когда я закончила он вздохнул облегчено.

– Я безумно рад, что всё обошлось. И тому что ты здесь. Но всё же что мы будем делать? Уничтожить картину мы не можем. Всё же это преступление.

– Я думала об этом. Мы можем попробовать с внутренней стороны холста его с легка подрезать. Это может уничтожить проклятие.

– Можем попробовать. Но для начала побудь здесь. Нам же надо снять её и унести подальше от любопытных глаз.

Он ушел. Звуки его отдаляющихся шагов еще долго эхом отдавались в почти пустом зале. Я прошла мимо нескольких картин не внимательно разглядывая их. Мои мысли были сейчас не здесь. Встретила бы я такого как Сергей среди вампиров, моя бы вечность стала бы ярче, я может бы даже бросила свою охоту на монстров. Хотя скорее всего уговорила бы принять в ней участие. Но он человек. А значит нам не по пути.

– Ну вот и я, – он помахал передо мной листком бумаги. – Я сказал, что картине нужна реставрация и срочная. Сейчас прейдут работники и унесут её. А мы можем пока попить кофе в моем кабинете.

– Хорошо. А кем ты работаешь?

– Я реставратор. – ответил он, подмигнув мне. – Так что картина в скором времени появится на моем столе, и мы сможем с ней покончить.

Мы прошли в кабинет. Хотя на кабинет это не было похоже. Было много столов, большинство из них было заставлено маленькими банками, на некоторых лежали картины. Мы прошли в дальний конец за свободный стол, к которому Сергей подставил тут же пару стульев. И извинившись оставил меня одну, чтоб принести кофе. Я сидела на стуле нервничая, что, если сейчас кто-нибудь зайдет и скажет, что мне тут не место. В этом помещение не было окон, лишь большое количество ламп, довольно прохладный воздух словно в склепе был приятен после жарких улиц. Где-то вдалеке слышалось журчание воды, которое успокаивало.

– Иди к нам, – пронеся легкий шёпот, от него бумаги лежавшие на столе зашевелились и по спине пробежали мурашки. – Иди к нам.