Лара

Обычно все времена года для нее походили одно на другое, но это лето вырвало из привычного жизненного ритма.

Позади остались школьные экзамены и нудные нравоучения учителей, которые уверяли, что им лучше известно, как ей следует поступить. Но пройдет еще один год – и школа навсегда останется в прошлом.

А дальше? Институт? Новая жизнь?

Так хотелось взять все в свои руки и распоряжаться судьбой по собственному усмотрению.

По вечерам Гарпия, вернувшись с работы злая и раздраженная, принималась за свое любимое занятие и отчитывала Лару за недостаточно вымытые полы или клочки пыли за кроватью. Она могла взять тарелку, недовольно скрести по ней острым ногтем, а потом демонстративно протереть ее кухонным полотенцем, показывая, как нужно держать вещи в чистоте.

– Здоровая девица, – цедила Гарпия, и ее двойной подбородок принимался колыхаться. – До сих пор не научилась элементарным вещам! Ты никому не будешь нужна такая, уж поверь мне. Ходишь, угрюмая, в черных страшных тряпках. Ты не похожа на нормальную девушку! Удивительно, как еще сдала экзамены! Попортила ты нам кровушки. Я уж устала у директора появляться. Стыдоба!

Лара слушала такие разговоры рассеянно. Она всегда была виновата в глазах не только Гарпии, но и почти половины учителей, и даже не пыталась оспорить это. Так было гораздо проще: сделать вид, что согласна, если только ее не начинали расспрашивать подробно, на что она вообще рассчитывает и как намерена жить дальше.

– Молчишь? – голос Гарпии становился все выше. – Я работаю, содержу тебя, милочка, терплю твои выходки, твое идиотское поведение. Скажи спасибо, что ты – дочь моей сестры, иначе я бы сдала тебя в приют еще в детстве. Я заботилась о тебе, любила, как родную, пока ты оставалась такой неблагодарной. Ты ни разу не сказала мне спасибо за те долгие годы, что я потратила на тебя!

Гарпия никогда не забывала напомнить о том, что если бы она не была ее родственницей, то Лара бы сейчас прозябала в грязном общежитии и влачила жалкое существование.

– Да, тетя, – кивала девушка, думая совершенно о другом.

Обычно грозные нарисованные брови Гарпии хмурились еще больше. Она перебирала возможные варианты воспитательного воздействия, и отчитав Лару до полного своего изнеможения, отправляла ее с глаз долой, со словами:

– Из-за тебя опять давление поднялось…

Потом ложилась на диван и под звуки бразильского сериала деланно вздыхала.

Лара без возражений перемывала посуду, приносила Гарпии чай с ее любимым малиновым джемом, и отправлялась, наконец, к себе. Она знала, что за бразильским сериалом та непременно уснет.

Больше ее никто не мог потревожить. Из живых.

Она почти примирилась с тем, что в любое время из любого темного угла могли показаться черные тени. Да что там, они возникали просто из воздуха, будто ждали подходящего момента, чтобы проявиться. Особенно, когда девушка оставалась одна.

– Поговорим? Поговорим? – настойчиво твердили они, обступая Лару.

– Мне одиноко, – хныкала тень.

– А мне страшно! – ныла другая.

– Она будет говорить со мной! – и Лару обдавало ледяным холодом, когда в комнате возникал Угольщик, и тени помельче жались в угол.

У него не было лица, но Лара все равно чувствовала его пристальный колючий взгляд. Она назвала его так, потому что он был похож на огромный обгоревший кусок угля.

Лара часто наблюдала, как Гарпия в их деревенском доме разжигает печь дровами и углем, а потом на следующий день выгребает золу. Когда он двигался – с него осыпался похожий на эту золу плотный пепел, слоистым слоем укрывавший его бесформенное тело.

Когда Угольщик испытывал ярость, сквозь черно-серые слои пепла просвечивали трещины, горящие жарким пламенем изнутри.

Он мог молча обхватить ее, не слушая ее возражений, и гортанно рычать у нее над ухом, словно огромный зверь, если был недоволен. Он подпитывался ею, как мерзкий древний вампир, и она не могла ничего поделать с этим.

Сначала, когда она была помладше, он не трогал ее, только наблюдал, принимал разные обличья, пугал ее, возникая позади нее в темной комнате или преследуя в школьных классах.

После его появления у Лары могли появляться синяки на теле, особенно, если он был разгневан. Если Лара отказывалась говорить с ним, Угольщик мог что-нибудь разбить, и тогда ей влетало от Гарпии. Иногда она просыпалась от прикосновений, а наутро ее густые, красивые волосы были связаны в жуткий колтун, который невозможно было распутать, и приходилось вырезать несколько прядей.

Однажды волосы оказались так сильно спутаны, что Ларе все же пришлось обрезать волосы почти под корень. Пока парикмахер изумлялся тому, как такое вообще возможно было сотворить с волосами, по щекам девушки катились медленные капли.

Ее новая прическа вызвала у одноклассников бурю эмоций, от сдавленного хихиканья до язвительных замечаний. Не удержалась и математичка. Ее явно обрадовало, что Лара лишилась длинных и красивых волос, так как сама не могла похвастаться ими и всегда носила маленький пучок на затылке.

– Велегорская, как обычно, попыталась выделиться, – поджав губы, выдавила она. – Лучше бы она пыталась выделиться на уроках и не дерзила людям, которые желают ей добра. Вот увидите, такое поведение к хорошему не приведет. Не приведи бог, еще услышим о ней в сводке криминальной хроники.

Как-то на перемене, незадолго до экзаменов, Лара сидела одна на подоконнике. Проходящие мимо бросали на нее удивленные или насмешливые взгляды, но она смотрела сквозь людей.

– Да, Велегорская, – раздался знакомый голос, от которого она вздрогнула, и на подоконник рядом с ней запрыгнул Семенов. – Умеешь ты привлечь внимание. Ты это специально? Такой протест против системы?

Его зеленые глаза смеялись, но без ехидства. Лару потряс сам факт того, что он решил заговорить с ней и еще уселся рядом. Но она понимала, что самый популярный юноша в классе вряд ли удостоил бы ее внимания, если бы на то не была особая причина.

– Чего тебе, Семенов? – она попыталась придать голосу уверенность и, одновременно, безразличие. – Решил соригинальничать? И потом расскажешь своим дружкам, какая Велегорская дура?

Тимофей пожал плечами.

– И в мыслях не было. Я вообще давно хотел с тобой поговорить.

Лара фыркнула.

– Ты что – решил подкатить?

Семенов покачал головой.

– А ты язва, как я и думал, – произнес он так, будто немного восхищался этим. Но девушка решила не покупаться на такой дешевый фокус.

– Так не разговаривай со мной, – вскинула брови Лара. – Я тебя не трогала. Иди мимо, как и все.

– Хм, – на щеках Тимофея появились те самые ямочки. Девушка постаралась не обращать внимания на ореол очарования, который так и окутывал его. – Но мне интересно. И я наблюдал за тобой.

– Ничего себе заявление, – сказала Лара, изо всех сил стараясь не поддаваться. – Ты это всем своим подружкам рассказываешь?

Смеющиеся зеленые глаза вступили в поединок с холодными синими.

– Пока – только тебе, – ответил он, продолжая улыбаться. – Так почему такие перемены во внешности? Несчастная любовь? Или затянувшийся подростковый бунт?

– Ты не отстанешь, да?

Лара не знала, то ли злиться, то ли рассмеяться.

– Нет, конечно. Я же заинтригован.

– Ах, ну тогда пусть будет подростковый бунт. Гормоны, депрессия и все такое. Доволен?

Семенов внимательно изучил ее лицо и придвинулся чуть ближе:

– Нет.

– Ну все, – Лара фыркнула, соскользнула вниз с подоконника и подхватила рюкзак. – Мне пора.

– Постой! – Тимофей последовал за ней. – Ты после уроков занята?

Этот вопрос вызвал странный радужный сноп искр у нее внутри, но она не подала виду.

– Да, я занята. Нужно дома помочь.

Лицо парня разочарованно вытянулось.

– Тогда… До завтра.

– Ну пока! – Лара развернулась, ускоряя шаг. Сердце ее выстукивало бешеный ритм, будто она пробежала стометровку. Когда закончился урок русского языка и прозвенел дребезжащий звонок, она боялась и одновременно ждала, что Семенов захочет проводить ее домой, но этого не случилось.

«Приди в себя! – твердила Лара себе. – Так все равно лучше и для тебя, и для него…»

Но мысли возвращались к хитрым зеленым глазам и приводили в беспокойство.

Гарпия велела перегладить гору белья и начистить огромную миску картошки, а Угольщик шипел на нее, распластавшись на потолке. Он висел головой вниз и из безликой его головы свешивался длинный язык, как у варана: он злился, чувствуя симпатию Лары к тому мальчишке из класса, но Ларе было все равно.

Она бы начистила и целый самосвал картошки, если бы это помогло ей стать такой, как все.

Город

– Кажется, дождь почти прекратился, – сказал Андрей Ларе, указав на панорамную стеклянную крышу. – Хотите, поднимемся наверх, а то тут постоянно приходится протирать окно рукой.

Девушка внимательно посмотрела на него, но тот смотрел открыто и дружелюбно, а затем – на Ингу, и почему-то ей подумалось, что та скрывает что-то важное. Было в ней то, что настораживало, но она никак не могла уловить, что именно.

«Бред!» – Лара отмахнулась от странной мысли, и вслух сказала:

– Я не против.

Тем более, что время от времени другие пассажиры окидывали ее настороженными взглядами, словно она представляла опасность. А теперь, когда у нее появился союзник, Лара немного успокоилась и почувствовала себя увереннее.

Андрей встал и подал ей руку, помогая подняться. Этот галантный жест почти растрогал Лару. А еще она поняла, что ее давно не касался мужчина, и будоражащая дрожь пронеслась по телу. Он открыл перед ней и придержал дверь, пропуская вперед.

Навстречу дохнуло прохладной свежестью, и Лара с упоением втянула воздух всей грудью. В лицо все еще летели мелкие капли дождя, но затяжной ливень прекратился. К сожалению, жутковатый пейзаж почти не изменился, и девушка понятия не имела, увидит ли она когда-нибудь привычный облик города. Она не хотела думать об этом. Мерзкий густой туман все так же владел рекой и набережной, точно пытался скрыть что-то. Он раздражал своей навязчивостью и вездесущностью.

«Что, если я сплю? – вдруг мелькнула молнией мысль. – Просто сон слишком глубокий и не отпускает меня…»

Тем временем Андрей смахнул с двух стульев лужицы воды, чтобы можно было присесть хотя бы на краешек. А когда из динамика донеслась сладкая речь Инги, с просьбой обратить внимание на загородную усадьбу поэта Державина, Андрей усмехнулся и заметил, что раньше поэты жили весьма неплохо.

Лара рассеянно ответила:

– Он был не только поэтом, но и талантливым государственным деятелем, понимал, что нужно простому народу, а еще умел расположить к себе власть имущих.

– Вот как? – Андрей с интересом поглядел на нее. – Расскажите еще.

Девушка смутилась:

– Инга – прекрасный экскурсовод. Она и без меня справится.

– Тогда давайте просто любоваться городом, – улыбка Андрея ослепляла.

Лару должно было радовать его внимание, но почему-то в душе она ощутила пустоту. Что-то было не так, но она никак не могла понять, и это терзало ее.

К тому же, любоваться городом, который она знала прежде, ей не удавалось: ряды пронзенных могучими деревьями каменных развалин, истекающих болотной водой, казались бесконечными. На набережной по-прежнему не было ни одной живой души, и лишь неспокойные призраки мелькали за разбитыми окнами домов или показывались на набережной, выплывая из мутного тумана.

Под сводами Измайловского моста, Андрей повернулся к Ларе с новым выражением на лице:

– Знаете, а вы мне сразу понравились, хотя и вели себя странно.

Он замолчал, ожидая ее реакцию.

– О, спасибо, – Лара, наконец, пришла в себя от его признания. – Сочту за комплимент.

– Это он и был, – Андрей весело подмигнул ей. – Что делаете после экскурсии? Я бы пригласил вас в уютный ресторанчик недалеко от нашего причала, на Караванной. Вам понравится.

События стали развиваться слишком быстро. Лара нахмурилась. Она совершенно отвыкла от нормального общения и флирта. Нельзя сказать, что она этого не хотела, но отчего-то ей стало страшно. Как бы не началась проклятая паническая атака… Только не сейчас, когда ей негде спрятаться.

– Я… я не знаю… – выдавила она, глядя на него. – Не уверена, что смогу.

Улыбка Андрея померкла.

– Быть может, завтра? – он почти умоляюще посмотрел на нее. – Просто поговорим. Хочу узнать вас поближе.

«Дурацкая затея! – вспыхнуло у нее в голове. – Ты знаешь, чем все закончится».

Но непроизвольно она согласилась, чем вызвала у него неподдельную радость.

«Может, мне все-таки повезет?» – сердце екнуло. Не то от старой боли, что терзала ее, не то от счастья, что ей можно было стать любимой.

Красноармейский мост-теплопровод уже маячил впереди. Его тоже окутывала легкая дымка, точно изнутри он тлел невидимым огнем.

Лара знала, что сейчас теплоход чуть замедлится, чтобы войти в Крюков канал, который она любила больше, чем Фонтанку. Он был коротким, но куда более тихим и камерным. Впрочем, неизвестно, что происходило на его берегах теперь, когда видимая реальность стала другой.

И, словно услышав ее мысли, из динамика донесся сахарный голос Инги, приправленный горечью:

– Уважаемые пассажиры, вынуждена уведомить об изменениях на маршруте. Капитан только что сообщил, что вода поднялась выше допустимого уровня. Мы не успели преодолеть Смежный мост, который ведет в Крюков канал, а потому продолжим наше путешествие дальше, до Старо-Калинкина моста. Но прошу вас не расстраиваться из-за этого обстоятельства. Мы, к сожалению, над водой и ветром не властны.

– Ничего себе, – Андрей удивился этому, но совершенно беззлобно. И этим вызвал определенную симпатию у Лары. – Что ж, и так хорошо, – он снова расцвел улыбкой.

«Никогда не была на таком маршруте… Хм… Почему до Старо-Калинкина? Что же, пускай» – мелькнуло у нее.

Лара была уверена, что пассажиры возмутились этому обстоятельству. Людям всегда нужно найти виноватых, иначе они будут чувствовать, точно их несправедливо обокрали.

Внезапно, это новое обстоятельство развеселило ее, и Лара чуть не расхохоталась. Она представила себе возмущенных пассажиров, их угрозы написать жалобы и вообще никогда, ни при каких обстоятельствах не связываться с этой судоходной компанией.

А потом, подумав об этом, Лара нахмурилась.

Судоходная компания… Это было одним из тех моментов, что вызывали у нее тревогу еще там, на причале. Она принялась лихорадочно вспоминать, что именно, воскресая в памяти события получасовой давности.

Вот она на причале. Дождь вовсю поливает их. Вдалеке показываются очертания теплохода. Он подходит ближе и швартуется.

Лара вздрогнула и обернулась, ища по сторонам то, что ей очень хотелось обнаружить.

– Что случилось? – Андрей внимательно посмотрел на нее.

Она постаралась прийти в себя, понимая, что могла просто перенервничать:

– Андрей, а вы помните, как называется наш теплоход?

Он задумался и пожал плечами:

– Нет, как-то не думал об этом. А это важно? Я могу спросить.

Девушка ощутила, как внутри у нее начал образовываться тугой комок.

– У каждого теплохода должно быть название, понимаете? Я же не могу припомнить, что видела его в салоне, здесь, на корме или с бортов! – сдавленно ответила она.

Андрею, кажется, даже немного передалась ее нервозность. И он недоумевающе, чуть тревожно поглядел на нее.

«Ну, конечно, – пронеслось у нее в голове. – Давай! Пора все испортить»

– Почему вас это так волнует?

– Я…

Она сжала голову, не в состоянии больше контролировать себя. Воздух словно разом выкачали из легких, отчего она стала задыхаться.

Красноармейский мост вырос прямо перед ними. Голос экскурсовода ворвался в ее сознание.