О режиссуре фильма

Тот самый момент, когда тебе кажется, что забрезжил свет в конце туннеля, и ты кое-что начал понимать в драматургии, приходит Дэвит Мэмет и говорит тебе: "Привет, я сейчас расскажу тебе пару прописных истин".
И говорит так и такое, что ты думаешь - Fuck it, I'll be a striper!

Главное достоинство книги - в ее глубине. Меньше сотни страниц понадобилось Дэвиду Мэмету, чтобы рассказать про самую суть работы над сценариями (для чего всяким доморощенным преподавателям типа Макки требуется страниц 500) и показать, как правильно анализировать сцены по отдельности и все произведение целиком. Полезно и для режиссеров/сценаристов, и для критиков, и для всех, кто в целом не равнодушен к кинематографу. Великий сценарист и режиссер Мэмет в этой книге с удивительной точностью предсказал многое из того, что действительно происходит с кино сейчас.

Основная претензия - к отвратительному русскоязычному изданию. На протяжении всей книги используются три разных вида шрифта, рваная верстка, а также почти нет полей. Все это ужасно неудобно и действительно мешает читать. Еще большим недостатком стал отвратительный перевод - текст выглядит так, словно его перевел с английского языка ПРОМТ начала 2000-х годов. Вся книга написана с использованием англоязычного порядка слов, причем даже в тех случаях, когда это противоречит русскому языку. Переводчик не использует синонимы, а во многих случаях придумывает собственные термины вместо тех, что уже давно приняты в кинематографе. Очевидно, что здесь есть прокол со стороны редактора и корректора - местами в русском издании сохранилась пунктуация из английской речи, не говоря уже о многочисленных ошибках. Как текст ушел в печать в таком виде - большой вопрос. В общем, "О режиссуре фильма" - это тот случай, когда текст на английском вы осилите без особых проблем и прочитаете его значительно быстрее, чем продираясь через ужасное русское издание.

Дэвид Мэмет — американский драматург, сценарист и кинорежиссер, автор нескольких работ по теории драмы и сборников эссе. В 1984 году он получил Пулитцеровскую премию за пьесу «Гленгерри Глен Росс» о неблагодарном труде агентов по недвижимости, а через три года, срежиссировав два собственных фильма — «Дом игр» и «Все меняется», начал читать в Колумбийском университете курс «Режиссура кино». Выдержки из этого курса, а также разговоры со студентами легли затем в основу небольшой, стостраничной книги, которую Мэмет опубликовал в 1991 году. Спустя тридцать лет Виктор Голышев перевел ее для издательства «Ad Marginem» на русский язык.

В основе «О режиссуре» лежит метод, который Дэвид Мэмет сформулировал для себя с опорой на труды Аристотеля, Эйзенштейна и Фрейда за время работы сценаристом: суть его в том, что хороший фильм должен строиться «как последовательность изображений, сопоставляемых так, чтобы столкновение между ними двигало сюжет в сознании зрителя». Иначе говоря, сценарист и режиссер должны рассказывать историю через логичный, последовательный монтаж самостоятельных кадров, а не путем словесного повествования или следования камеры за героем. В идеале следует снять практически немой фильм, в котором диалоги будут лишь «сиропом на мороженом, глазурью на том, что происходит».

Чтобы научиться этому методу, режиссеру нужно все время, сверяясь с задачей сцены, перебирать в голове независимые, отдельные образы, которые выражали бы минимально значимую идею: например, как показать на экране, что человек к чему-то готовится? Один из студентов Мэмета предлагает такой вариант: «Человек достает блокнот, отрывает карточку, что-то пишет на карточке. Вставляет карточку в пластиковый карман, закрывает». Как показать, что профессор выносит суждение о проделанной подготовке? Мэмет отвечает: «План с профессором, он открывает блокнот, смотрит направо, переход на ящик письменного стола, мы видим, как он открывает ящик и достает штемпель. Видим, как он ставит печать в блокноте». На взгляд Мэмета, такие мыслительные упражнения — единственный и главный инструмент добросовестных режиссеров, поэтому в разговорах со студентами он дает настоящий мастер-класс по правилам обращения с ним.

Вообще, Дэвид Мэмет уверен, что ремесло режиссера во многом напоминает ремесло архитектора или плотника: его профессиональная задача — конструировать интересные, крепко слаженные истории, которые будет развлекать и захватывать зрителей, а не служить средством самовыражения автора, оператора, художников и актеров. Когда на съемочной площадке или во время репетиций приходится решать, куда поставить камеру, какой использовать реквизит или что сказать актерам, режиссер должен исходить именно из этой установки. Для тех же «милых энтузиастов», которые утверждают, что «цель современного искусства не в том, чтобы нравиться», у Мэмета есть только один совет: «Повзрослейте».

Теперь — о переводе. В рецензии для «Коммерсанта» литературный критик Игорь Гулин похвалил работу Виктора Голышева, отметив, что его подход наделяет «любой текст особой, немного старомодной литературностью». Вероятно, под «старомодной литературностью» Гулин подразумевает бездумное калькирование с английского языка и полное отсутствие научной редактуры — в противном случае мне трудно понять, чем еще могут быть вызваны встречающиеся чуть ли не на каждой странице лексические ошибки и совершенно чуждое русскому языку построение фраз.

Например, кинематографический термин shot list Виктор Голышев, например, неверно передает в одном месте как «монтажный лист», а в другом — вполне корректно как «режиссерский сценарий». Оборот to take a picture, под которым Мэмет однозначно имеет в виду съемки фильма, Голышев переводит почему-то фразой «сделать снимок». Слово shoemaker он на одной странице превращает в фонетически близкого «шорника», но уже на следующей — возвращает в «сапожника». Вся эта лексическая неразбериха объясняется очень просто: взглянув на титульный лист, можно узнать, что издательство «Ad Marginem» обошлось при подготовке книги без научного редактора. Как сказал мне с сожалением режиссер Андрей Феночка, «О режиссуре фильма» Дэвида Мэмета — «настольная книга у всех уважающих себя кинематографистов, но в России она таковой не станет из-за отвратительного перевода, плохой верстки и опоздания на тридцать лет».