Защитная капсула, в которую был заключён шар, управлялась автоматически. Координаты её посадки регулировались хитрой программой, выбирая наиболее подходящую траекторию и используя гравитационные двигатели для коррекции посадки.

Сквозь космос эта маленькая перевёрнутая пирамида летела быстро и мягко, словно сон, плывущий в астрале.

Чуду внутри было очень спокойно, она спала глубоким-глубоким стазисным сном, грезя в нём о тех далёких разговорах, что с ней проводили космические голоса. Чудо помнила, как они ласково её называли, как лелеяли надежду, что Чудо изменит всю известную им историю. Исправит множество ошибок, и чужих, и их… Разве что своих бы не исправляла, ибо они обещали, что сделают её совершенной. Неспособной на ошибки.

От возложенных обязанностей и надежд Чуду было очень не по себе, но осознать свою тревогу она ещё не могла. Её сознание ещё не до конца сформировалось, и вспышки ясности, которые оно мимолётно проявляло, даже не принадлежали её собственной душе. Они были лишь маленькой частью, отсоединившейся при огранке и улетевшей в далёкие пространства между мирами. Из-за этого каждое небольшое пробуждение забывалось, как и множество предыдущих, оставляя после себя лишь смутные ощущения.

Пирамида посадочной капсулы медленно развернула щиты в обтекаемую округлую форму, чтобы уменьшить трение о туманную атмосферу. Каждая чёрная наружная пластина изогнулась, словно чешуя, подстраиваясь под встречный напор.

В верхних слоях атмосферы по капсуле ударила молния, окрасив её электрическим ореолом, но капсула этого даже не заметила. Её материал был лучше и прочнее всего, что увидел Франгир за долгие тысячелетия.

Пройдя сквозь плотный туман атмосферы, капсула летела всё дальше и дальше, набирая скорость вопреки стараниям программы управления. В ночном небе сторонний наблюдатель мог бы заметить лишь маленькую падающую звезду, вспыхнувшую и сразу же погасшую.

Шарик, отражавший свет планеты и наивно названный Солнцем, по аналогии со светилами иных миров, находился по другую сторону, закручивая сияющие туманы вокруг себя и создавая иллюзию собственного свечения. В этой же части мира стояла ночь.

Магическая защита шара, предчувствуя скорую посадку, активировалась аж с самой орбиты планеты. Шар засиял магической энергией. Плетение охватило его синими ниточками магии и замедлило падение, натягиваясь и раскаляясь до такой степени, что все, кто в том округе ещё не спали, увидели, как в небе сформировалась крайне необычная сияющая голубая полоса, чем-то похожая на перевёрнутую «ёлочку».

Нужно отметить, что это было чудесное, необыкновенное зрелище, озарившее верхушки елей и кроны сосен лёгким голубоватым оттенком.

«Ёлочка» растягивалась всё длиннее и длиннее, и вот уже обратилась в огромный сияющий столп, состоящий из множества магических нитей, пока вдруг не завершилась, скрывшись за горами в глухих центральных лесах.

Из разумных это явление лучше всех рассмотрел одинокий учёный-теург, живущий на большой исследовательской станции, названной «Марион-9».

Той ночью утомлённый отчётами учёный по имени Эхо Соласт Лье Бьяно спал, трижды обернувшись одеялом. Фиолетовые отростки головных щупалец распластались на подушке вместе с чёрными волосами, его лицевая мембрана слегка вздрагивала, ощетиниваясь крошечными чешуйками под каждым порывом сквозняка.

Его острые ребристые уши дёрнулись, когда до них донёсся необычный звук, будто кто-то рвал наэлектризованную бумагу и раз за разом обрывал разряды посреди их грохотания, чтобы запустить их вновь.

Наверное, именно с таким звуком и рвётся материя реальности.

Соласт только успел дёрнуться, внезапно проснувшись, надел очки, свалил будильник с тумбочки, а себя с кровати вместе с одеялом, когда на всю округу раздалось устрашающее громыхание, от которого даже горшок с цветком на подоконнике подпрыгнул и лишь чудом устоял.

Окна моментально покрылись инеем, будто на них подышал дух мороза. Аппаратура внизу засекла аномальную активность в регионе, сначала третий, потом пятый, а после и шестой уровень активности. Затем аппаратура перегорела, и система окончательно заглохла вместе с основным генератором.

Соласт, ещё не собравшись с мыслями, выбежал на балкон станции, защищаясь от ночного ветра одеялом. Тем не менее, он не ожидал, что даже его брови и волосы на макушке мгновенно покроются изморозью.

Щурясь и не веря своим глазам, он вглядывался в новую небесную аномалию. Перевёрнутая «ёлочка», оставленная неизвестным небесным телом, была похожа на удивительный сияющий рисунок, как след от самолёта. Оставивший её объект приземлился, кажется, всего в нескольких километрах от станции, а единственное свидетельство этому сейчас таяло на глазах, расплываясь в небе, словно полярное сияние иных миров. Соласт знал точно: нет никакой возможности это запечатлеть. Никем ранее подобные события не были зарегистрированы, и ему сейчас стоило либо бежать за камерой, либо, следуя протоколу, прятаться. Однако Соласт не мог пошевелиться; ему казалось, что он наблюдал поистине чудесное…

Глядя на «ёлочку», учёный оценивал её размеры и вдруг, поняв масштаб явления, почувствовал себя совсем крохотным, а мир вокруг – настолько огромным, что ему вдруг стало страшно. Стоило ему вообразить чуть больший масштаб происшествия, до кружащих вокруг лун и где-то висящего солнца, как гравитация обязательно исчезнет, и он сам рухнет в бесконечный чёрный космос, в котором уже никто не услышит его криков.

Голова закружилась, он отступил, моргнул… И магический след на небе пропал, оставив после себя лишь ощущение чудесного, иней на всей округе и ползущие по земле туманы. Неестественно сизые, они казались молоком, которое кто-то пролил в озеро, а двигались они почти хищно, бродя меж высоких сосен и колючих елей.

Туманы – первый знак аномальной зоны, глашатаи самой королевы всех ворон, что клеймили свои территории. Как вражеские штандарты, они появлялись на каждом холме и в каждой низине, заливая собой леса, поля и реки. Здесь уже опасно, и чем дольше, тем опаснее.

Соласт собрался с силами и пошёл вниз выключать аварийные огни, восстанавливать питание и приниматься за работу. Сданный вечером отчёт внезапно «вспыхнул» новыми подробностями.

В ночном небе, разбуженные внезапным космическим приветом, испуганно щебеча, летали птицы. Иногда сбитые с толку, они врезались в раскидистые сосновые кроны, путаясь в ветвях. Под станцией одна из возникших гравитационных аномалий подкинула в воздух припаркованную легковую машину, повернула её носом к земле, остановила, разрезала на две аккуратные части, а заднюю с багажником телепортировала прямо на плоскую крышу станции, оставив её там, словно красный монолит с двумя колёсами кверху.

Чудо замечено было не только Соластом. Мерцающие олени и костяные волки, утко-медведи и туманные лоси, а также куда более привычные и распространённые животные – все оказались свидетелями.

Вздрогнув, из дупла раскидистой лиственницы выбралась сверкающая пикси, оглядывая изменившийся мир большими любопытными глазами, и начала звонко причитать, что наверное пропустила самое-самое интересное событие всей её бесконечной жизни. Впрочем, уже через секунду она отвлеклась на пролетающего мимо ночного бражника, напрочь позабыла все свои несчастья и устремилась за ним, притворяясь ради своего развлечения, что тот сможет рассказать все свежие новости, а не быть просто большим напуганным насекомым.

Далеко у 76-го шоссе в округе Меллон проснулся мужчина в припаркованном у обочины автомобиле. Он завертел головой, вылез наружу, прихватив с собой перцовый спрей, и поднял кепку, будто это помогло бы ему лучше разглядеть источник далёкого грохота, потрясшего окружной лес.

В его машине сразу после этого внезапно включилось радио и захрипело потусторонними голосами, не на шутку его перепугав. Однако мужчина взял себя в руки: в Моновиуме, в отличие от многих других миров огромной вселенной Франгира, к таким странностям быстро привыкал даже чужеземец.

Вдоль пустующей автострады, переваливаясь с одной бесформенной лапы на другую, брела автозаправка. На длинных кабелях она тащила за собой две сегментированные цистерны на колёсах, полные топлива разных сортов. Её стальная вывеска «Баржа» раскрылась, став тремя бесформенными глазами. Баржа взглянула на «ёлочку» в небе, а после её глаза закрылись вновь. Мимик продолжала свой медленный путь до нового места, где её владелец сможет нажиться на продаже товаров, а она получит себе двух коров в пропитание.

Владелец же – прижимистый дворф, чуть подскакивавший в койке при каждом шаге своего дома – так и не проснулся, а лишь перевалился на другой бок. Живой резиновый кабель заправки чуть повернул его, дабы он не свалился, и заботливо прикрыл одеялом.

Через некоторое время далеко-далеко на западе от округа Меллон на почту верховного смотрящего «Вороньего Дозора» придёт письмо, где один очень обескураженный учёный-наблюдатель подтвердит предсказание, сделанное за месяц до происшедших событий. Он расскажет о новой архианомальной зоне, что сформировалась прямо вокруг его станции, о загадочном явлении… А потом сообщение исчезнет из сети, будто его схватили цепкие вороньи когти и унесли прочь.

Впрочем, отчёт Соласта недолго будет потерянным. Однажды и «Вороний Дозор», и «Моновианский Исследовательский Научный Центр», и даже все четыре правительства из объединения «Щита» – все они узнают, что в округе Меллон произошло такое странное событие.

Узнают. Сразу же соберутся и отправятся первыми огораживать территорию лишь для того, чтобы столкнуться друг с другом.

Впрочем, ночь пока застыла в своём спокойствии. Мягко мерцали далёкие звёзды. Ночной прохладный ветер уносил дым от сигареты в одиноком панельном доме. Заставлял шелестеть кроны деревьев и раскачивал длинные электрические провода, висевшие над городами, словно паутина.

Но на рассвете вороньим карканьем день заявит о своей необычности. Вороны – все до единой – вспорхнут, стянувшись в стаи над городами, словно по чьему-то приказу, и беспорядочным роем закроют небо, во всеуслышание объявляя о возвращении на землю украденной дочери Госпожи Туманов.